— Ну вот, — Ниночка всплеснула руками. — Говорю-говорю, как о стенку горох! Иван! Участковый точно тебя на пятнадцать суток посадит! Ты этого хочешь?
— Никто никого не посадит, Нина Валентиновна, — прервал я затянувшееся наказание. — Чаю хотите? Чайник закипел.
— Ой, — пискнула Нина Валентиновна, прерывая свою пылкую речь. — А мы тут… Извините, Егор Александрович, — смутилась девушка.
— Чего ты перед ним извиняешься, — набычился Иван.
— Коленков! Ты опять? — Кудрявцева сдвинула брови.
— Все в порядке, — улыбнулся, бахнул чайник и кружки на стол и протянул руку парню. — Зверев Егор Александрович, учитель географии и прочая, прибыл по распределению.
Коленков хмуро смотрел на мою ладонь, Ниночка уже было раскрыла рот, желая сказать что-то язвительное, когда парень все-таки протянул свою, и мы пожали друг другу руки.
— Иван Федорович Коленков, столяр первого разряда, — дернул щекой и крепко сжал мою ладонь.
Пару минут мы игрались в гляделки и сжималки, я видел, как в глазах у пацана зарождалось сначала удивление, а потом и что-то похожее на уважение. В конце концов, мы не стали провоцировать Ниночку, которая сердито сопела, глядя на наши мальчишеские игры. При этом девушка молча расставляла кружки, разливала кипяток, поглядывая в нашу сторону.
— Слушай, давай на ты, а? — сходу предложил я.
Коленков прищурился, подумал и кивнул.
— Давай,
Мы еще раз пожали друг другу руки, теперь за принятое решение.
— Падай, будем чай пить. Нина Валентиновна, побудьте за хозяйку, а я сейчас карамелек принесу. К сожалению, больше угостить нечем. Не готовил. Разве что хотите яичницу? — предложил я, и желудок тут же отреагировала голодным урчанием.
Ниночка понятливо хихикнула, покосилась на Ивана. Коленков хмыкнул, опустился на скамью, покосился на Кудрявцеву и, смущенно потерев нос, пророкотал:
— А давай. У меня от комсомольских собраний всегда аппетит зверский.
— Ты когда в последний раз был на собрании, Коленков? Ты чего сочиняешь! — возмутилась Нина, уперев руки в бока.
— Только что, — ухмыльнулся Иван, мы переглянулись и дружно расхохотались.
Нина Валентиновна возмущённо округлила глаза, тряхнула кудряшками и зашипела на нас разъяренной кошкой.
— Ты гляди-ка, не успели подраться, как уже подружились! Вот она, мужская солидарность, да?
— Ниночка Валентиновна, вы не завидуйте, — подмигнул я девушке. — Мужская дружба она обычно через драку и зарождается, а вот женская…
— Что женская? — нахмурилась Кудрявцева. — Да женская дружба сама я крепкая!
— Ага, до первого мужика, — хохотнул Коленков, за что и отхватил полотенцем. — Ну, Нин, ну ты чего! Вон вспомни Светку… Они с Риткой какие подружки были, не разлей вода. А потом что?
— А потом что? — заинтересовался я.
— А потом все, — подвигая к себе коробку с рафинадом, пожал плечами Иван. — Потом к нам агроном приехал. Ну, вот как ты, специалист молодой, и сначала он со Светкой крутил, да у нее родители строгие. Она и уперлась рогом: женись, говорит, и все дела. Агроном что?
— Что? — в один голос спросили мы с Ниной.
— А то! Понимать надо! Переметнулся к Ритке. Ритка, она девка хорошая, но ума недалекого и сирота. Вот и подкатил к ней агроном городской, — тут Иван нахмурился и на меня покосился. — Хочешь, говорит, большой и чистой любви?
— А Ритка что? — заинтересовано спросила Нина.
— Хочу, говорит. Бабы они на любовь падкие, — философски заметил Иван, не обращая внимания на Нинино возмущенное фырканье. — Ну, агроном ей и предложил: приходи, говорит, за большой и чистой любовью на речку под березку.
— И что? Пришла? — уточнил я, уже понимая, чем дело закончилось.
— А то как же, — хмыкнул Иван, покосился на сердито сопящую Нину и торопливо закончил. — Агроном-то потом сбёг, а Ритка со Светкой до сих пор не разговаривают. Ну, оно и понятно, где теперь Светка, а где Ритка.
— И где же? — удивился я.
— Так у Ритки-то пацан нагулянный. А Светка замуж вышла за Вовку одноглазого. Понимать надо, — уточнил Коленков.
— Одноглазый — это фамилия такая? — уточнил я.
— Не-а, -протянул Иван. — Эт Вован по пьяни на штырек в сарае напоролся. Без глаза остался. А так ничего, на хорошем счету. Батя его двигает.
— А батя у нас кто? — полюбопытствовал я.
— Отец у Володи начальник автоколонны.
— Понятно, — кивнул я, мало что понимая, кроме того, что информация лишней не бывает. И мои прикидки насчет Нины и ее влюбленности в Ивана вполне оправданы. Рано или поздно будем все гулять на свадьбе комсорга Ниночки и хулигана Ванечки.
— Так что, ребята, яичницу все будут? — повторил я свое предложение.
— А давай, — кивнул Иван и вопросительно глянул на Нину.
— Я только чай, — отказалась Ниночка. — А вы кушайте. Хотите, я вам пожарю?
Я кинул взгляд на Ивана, тот дернул щекой, но тут же улыбнулся и пробасил:
— Если хозяин не против, я только за.
— Хозяин точно не против, — обрадовался я. — Пойдемте, Нина, покажу вам свое хозяйство.
— Егор, мы же договорились, после работы на ты, — укорила Кудрявцева.
— Забыл. Пойдем. Нина, покажу свое хозяйство, — повторил свое предложение.
Я показал Нине свою маленькую кухоньку, где что лежит, снял с печки небольшую корзинку с яйцами, которые утром оказались на моем уличном столе. Выставил соль и перец, уточнил, не нужна ли девушке помощь, и вернулся к Ивану, получив отрицательный ответ.
— Ну что, Иван, будем знакомы? — посмотрел на парня. — Ты чего, жениться хочешь?
— Будем, — Коленков резко нахмурился от моего вопроса. — А ты чего? Сам думаешь?
— Ни в коем случае, — покачал я головой. — Нина Валентиновна моя коллега, не более того. Никаких матримониальных планов на нее не имею.
— Чего? — вытаращился на меня парень. — Каких таких планов? Я тебе Нинку обижать не позволю, не посмотрю, что ты учитель…
— Спокойно! Не собираюсь я уводить у тебя Нину. Да и вообще, в мои планы женитьба в ближайшее время не входит. У меня вон видишь, собака есть, — я махнул в сторону забора, который отделял задний двор от места, где стояла беседка.
— И что? — не понял Иван.
— Ну, мне пока хватает ответственности. Ты погоди, пойду другана выпущу, а то извелся бедный.
— Молчаливый он у тебя.
— Так воспитание наше все, — пожал я плечами и отправился выпускать Штырьку.
Пёсель счастливо повизгивая и мотыляя хвостом, едва не сшиб меня с ног, и весело помчался знакомиться с Коленковым. Получив строгое «свои», обнюхал, пару раз тявкнул для острастки и помчался по двору по своим собачьим делам.
Собакену я за вечер соорудил что-то вроде вольера из старых досок, ржавой сетки-рабицы и останков шкафа, который обнаружил у себя в сарае. На первое время сойдет, а в зиму в дом возьму. В будку и на цепь сажать Штырьку не хотелось. Но и опускать на весь день на свободный выгул тоже опасался. Мало ли что, в чужой двор забежит или в огород, еще хуже, если кур начнет гонять соседских. Так и до беды недалеко. А так сидит себе в вольере, а вечером я его выпускаю побегать под присмотром своим. На ночь в дом запускаю.
— Ты к нам надолго? — поинтересовался Иван, когда я вернулся за стол.
— Так по распределению, — пожал плечами.
— А после?
— А после не загадываю. Может у вас останусь, может домой вернусь.
— Сам откуда.
— Из Москвы.
— Из столицы, значит, Родины нашей, — голос у Коленкова едва заметно изменился, плечи поникли.
— Да не переживай ты, Ваня, нравишься ты Нине, вот что угодно про залог поставлю. Нравишься, от того и язвит и воспитывает.
— Врешь, — выдохнул Коленков.
— Не имею такой привычки, — тут уже голос у меня поменялся. Терпеть не могу, когда меня обвиняют во вранье на пустом месте, всегда говорю, что думаю.
— Извини, не хотел, — буркнул Иван.
— Принято, — кивнул я. — Верно тебе говорю, тут главное понять, чего Нине Валентиновне от тебя надо. Я у вас человек новый, ни тебя, ни Нину не знаю. Ты подумай, Иван, чем не угодил девушке. Ну и попробуй исправить ситуацию в свою пользу.
Коленков задумчиво на меня уставился, свел брови на переносице, размышляя над моими словами.
— Хулиган я… раздолбай… — вздохнул через минуту. — Вот Нинка и опасается… Характер у меня шальной… чуть что в драку… а Нина она такая… — Ваня нарисовал в воздухе ладонями неопределённый образ. — Ну, ты понимаешь.
— Понимаю, — улыбнулся я. — Нина Валентиновна — она умная, талантливая, активная девушка. И с характером. Ты бы у нее поинтересовался, может, ей помочь чего надо по школе. Там помог, тут сдержался, глядишь, она на тебя по-другому посмотрит, помощь оценит.
— Да чего там помогать в школе-то? Ну пионерскую и так вместе побелили. А еще чего?
— Ты вот что, Иван Фёдорович… — я ненадолго задумался. — Мы тут с комсоргом сценарий сочиняем на первое сентября. От помощи не откажемся.
— Да ты чего! Какой сценарий? — отмахнулся Иван, тяжело вздохнув. — У меня по литературе тройбан с натяжкой. А ты говоришь — сценарий. Я их в глаза этих сценариев не видал!
— Да я ж не говорю тебе его написать, чудак человек, — остановил я Коленкова. — Мы сценарий напишем, обговорим с начальством. Но реквизита в школе по любому нет.
— Чего нет?
— Ну, всякого разного оборудования. Мы хотим что-то вроде спектакля для всей школы придумать на день знаний. Вот как определимся с целями и задачами, насочиняем, так твоя помощь и понадобится. Будешь у нас Карабасом Барабасом или там Бармалеем.
— Чего? — Коленков обалдело на меня уставился.
— Того! — уверенно заявил я. — Девушки любят, когда парни им во всем помогают. А тут такое важное дело, а ты возьми да сам вызовись на помощь.
— Да какой я бармалей! Я тебе лучше полку сострогаю, давай, Егор? А? Может, Нина оценит?
— Полку — это хорошо. Но лучше ты нам вот что сострогай… — я на секунду задумался, но тут от дома раздался звонкий голос Ниночки.
— Ребята, ужин готов! Помогите мне тарелки и вилки вынести, и хлеба нарезать.