— Ура-а-а-а! — грянул дружный хор.
— Седьмой класс! Не кричать! Вы в школе, а не на речке! — тут же раздался властный голос завуча. — Ведите себя прилично. Расходитесь по местам. Товарищ классные руководители, немедленно постройте детей по классам.
— Все хорошо, ребята, — подмигнул я мальчишкам. — Ступайте по своим классам, скоро линейка начнется.
— Егор Александрович, можно вас на минутку, — снова раздался нудный голос Шпынько.
— Конечно, Зоя Аркадьевна.
— Товарищ Григорян интересуется, кто вас надоумил украсить окна детским творчеством, — ехидн поинтересовалась Зоя Аркадьевна и торжествующе уставилась на меня, ожидая праведного гнева в мой адрес со стороны проверяющей.
Но у меня не было ни времени, ни желания общаться с дамой за пять минут до линейки, я вежливо улыбнулась и сухо произнес:
— Уважаемые товарищи женщины, через пять минут начнется мероприятие. Прощу вас занять свои места. Зоя Аркадьевна, проводите нашу гостью на точку, будьте так добры, а я позову товарища директора и будем начинать.
— Что? — возмутилась Шпынько.
Но я развернулся и стремительно исчез в школе.
— Прибыла? — уточнил Юрий Ильич, не поднимая головы от каких-то бумаг.
— Что? — не сообразил я в первый момент. — А, прибыла, общаются с завучем.
— Вот и прекрасно, — улыбнулся Свиридов. — Ох, Егор Александрович, знал бы ты, где у меня сидят все эти… дамы от образования, — вздохнул директор, поднимаясь из-за стола. — Ну что, готовы начинать?
— Так точно! — подтвердил я. — Только вас ждём.
— Ну и замечательно. Вперед, товарищ Зверев. Не подведите!
Свиридов дружески похлопал меня по плечу и покинул кабинет. Вскоре во дворе раздался его зычный голос.
— Здравствуйте, здравствуйте, дорогая Аделаида Артуровна! Вижу, Зоя Аркадьевна уже доложила вам наши школьные новости. Что? Гирлянду делали наши ученики под руководством нового учителя. Талантливый молодой человек, я вам скажу. Что? Что вы, очень вежливый, ответственный и серьезный! В глупостях не замечен. Прошу… вот сюда… У нас нынче все по-новому. Лично контролировал, конечно. Не хочу испортить вам сюрприз. Уверен, вам понравится.
Директор разливался соловьем, реплики Аделаиды Артуровны я не слышал, но примерно представлял, чем интересовалась дотошная проверяющая дама.
— Егор Александрович, волнуетесь?
Тамара Игнатьевна буквально налетела на меня, обмахиваясь листами сценария.
— А я вот волнуюсь! Как девочка, честное партийное! — растеряно улыбнулась Звягинцева.
— Все будет хорошо! — заверил я русичку.
— Хотелось бы! Благодарю за цветы, Егор Александрович. Чудесная идея! Мы с коллегами оценили ваш благородный жест!
— Это не я, это Митрич… Василий Дмитриевич придумал, Беспалов, — сдал я дядь Васю.
— Митрич? — изумилась Тамара Игнатьевна. — Ох, Митрич… Горбатого только могила исправит, это точно, — с улыбкой покачала головой русичка.
— Почему?
— Как был дамский угодник, так и остался, и как Машенька с ним столько лет душа в душу…
— Любовь, — пожал я плечами.
— Вы верите в любовь? — Звягинцева приподняла бровь.
— Тамара Игнатьевна, а давайте начинать? — я прижал ладони к груди. — Время.
— Время, — согласилась Звягинцева и неожиданно мне подмигнула. — Камера, моторс. Командуйте, Егор Александрович!
— Так точно, товарищ Звягинцева, — улыбнулся я,
— Егор, начинаем? — воскликнула Ниночка, вылетая из-за угла.
— Начинаем! — подтвердил я, вышел на порог, отыскал глазами Петю Васильева и кивнул.
Мальчишка вышел из своего класса и чеканным шагом пересек школьный двор. Поднялся на верхнюю ступеньку крыльца и замер.
Перекрывая людской гомон, раздался громкий и четкий голос учителя физкультуры Григория Степановича:
— Школа! Равняйсь! Смирно!
Не ожидавшие такого приказа школьники завертели головами, но уже на слове «смирно» выровнялись и застыли.
Через секунду стихли все голоса, все внимание сосредоточилось на Петре. Мальчишка вскинул руку, поднес к губам горн, выдохнул и самозабвенно заиграл Гимн Советского Союза. Мощная яркостная мелодия полилась над утренним селом, над полями и лесом. Отразилась от речной глади и вернулась обратно, опустилась на плечи людей, вызывая желание гордо выпрямиться. Одна за другой появлялись на лицах улыбки, по-другому начинали светиться глаза. Кто-то даже принялся негромко напевать слова, у кого-то блеснули слезы.
— Равнение на середину! — скомандовал физрук.
Чеканя шаг, из школьного коридора во двор с красным знаменем вышли трое парней девятого класса. Спустились по ступенькам, сделали круг почета и замерли лицом к ученикам и гостям, справа от администрации и гостьи.
Горн стих, горнист развернулся кругом и исчез в здании. Через несколько минут, оставив трубу в пионерской комнате, Петька через черный ход обойдет школу и нырнет в ряды одноклассников.
— Вольно! — отчеканил Борода младший и школьники выдохнули, а вместе с ними и все, кто пришел посмотреть на наш праздник.
— Здравствуйте, товарищи! — раздался звонкий голос Лены Верещагиной.
— Доброе утро, уважаемые ученики и гости нашей школы, — следом зазвучал солидный тенор Пашки Барыкина.
— Разрешите поздравить вас с праздником!
— Первого сентября наша великая и необъятная Родина отмечает День Знаний.
— В этот день мальчишки и девчонки, нарядные и повзрослевшие за лето, с радостью приходят в школу, чтобы снова сесть за парты.
— А что это вы тут делаете? — внезапно ведущих перебил звонкий мальчишеский голос, и со ступенек запрыгал Мишка Севастьянов, наряженный в костюм Буратино.
Длинный нос из папье-маше задорно подпрыгивал, желтые кудри, накрученные из раскрашенной бумаги, смешно топорщились из-под полосатой конусообразной шапочки.
Краем глаза я отметил изумленное выражение на дородном холеном лице Аделаиды Артуровны. И сердитое у Зои Аркадьевны. Сценарий пошёл не по тому плану, который завуч лицезрела на генеральной репетиции. В последний момент мы все переиграли, оставив скучные тождественные речи напоследок.
Шпынько раскрыла рот, но тут же захлопнула, сообразив, что не время и не место выяснять отношения. Аделаида Артуровна повернулась к директору и что-то спросила. Свиридов наклонился и зашептал ей на ухо. Дама прищурилась, кивнула пару раз и застыла каменным
изваянием, внимательно наблюдая за нашей веселой театральщиной.
Глава 3
Я незаметно подмигнул Лене и Пашке и показал два больших пальца Тамаре Игнатьевне.
— Ага! Вот вы где! Вот я вам сейчас устрою кузькину мать! Вы пошто с театра сбежали? — грозно взревел новый герой с густой длинной черной бородой, в картонном цилиндре и с огромным пузом, нависающим над ремнем.
Пузо мы соорудили из подушки, бороду из пакли.
— Негодяи! Как вам не стыдно кукол моих воровать! — наступал на ведущих Ваня-Карабас. — Я вот сейчас ка-а-ак вызову милицию! Да как сдам вас всех в тюрьму!
Я едва не расхохотался, точнее, чуть не заржал громко вслух, когда увидел вытянувшееся лицо Тамары Игнатьевны. Ваня в образе Карабаса шпарил не по тексту, но очень близко по смыслу.
Побледневшая Звягинцева растеряно глянула на меня, я успокаивающе улыбнулся и снова показал ей два больших пальца, мол, все отлично, не переживайте. Русичка кивнула, тут же умудрилась поймать взгляд Коленкова и, нахмурив брови, что-то сказала одними губами.
Теперь уже вздрогнул Барабас, запнулся на секундочку, но тут же снова вернулся в образ, и дальше сценка потекла как по маслу, пусть и с небольшими шероховатостями, но складно и ладно.
Детвора пищала от восторга, блестя глазами, подбадривала героев сказки, хлопала и подсказывала Буратино ответы на загадки. Взрослые улыбались сначала чуть смущенно, но затем, наплевав на возраст и статус, хохотали в голос и негромко комментировали то, что происходило на школьном дворе.
— Ты поглянь, а, борода до пуза! Чисто поп! А пузо-то, пузо Ванька за ночь отрастил!
— Иван! Верни детям ключик!
— А ключик-то золотой! Не отдаст его Карабас!
— Ниче-о-о! Наши справятся, отберут у буржуя, дитям нужнее!
— А нос-то у Буратины какой! Во все дырки пролезет! Коли в пузо буржуя! Лопнет, и все дела!
Ведущие умело вели зрителей по сценарию, где нужно, просили поддержки у школьников и гостей.
Учителя сдержанно улыбались, но аплодировали артистам от души, точно так же как и директор, и парторг Валентина Ивановна. Товарищ Дедешко стояла рядом со Свиридовым, который довольно оглядывал школьный двор, кивал в такт словам песенки, от души хлопал артистам и другим выступающим.
Праздник шел своим чередом, набирая обороты. Выход Ивана Коленкова в образе Карабаса Барабаса впечатлил не только малышню, впервые попавшую в школу, но и взрослых односельчан. Народ весело реагировал на реплики, мужское население подбадривало нашего злодея, в то время как женская часть переживала за Мальвину и Буратино. Пользуясь случаем, женщины фыркали на своих вторых половинок, призывая их к порядку.
Школьники стояли по классам вместе с классными руководителями. Учителям приходилось то и дело сдерживать порывы ребятишек, которые жаждали помочь славным героям раздобыть заветный ключик и открыть двери в страну Знаний.
— Па-а-адайте бедному котику на пропитание! Не ходите, дети в школу! Бедный котик Базилио ослеп от книжек! Лучше дайте мне монетку, я ее посажу на колхозном поле, выращу денежное дерево, и мы с вами будем есть мороженое, пить лимонад и кушать пирожные! Ученье — тьма, а не ученье — спи, сколько хочешь и ничего не делай! — запричитал кот Базилио, появляясь на сцене.
Играл котяру мальчишка из восьмого класса, и до того складно изображал кошачьи повадки, что Кольку Северова так и хотелось погладить по мохнатой шапке и потрепать за мохнатые ушки. Зимнюю шапку притащил из дома кто-то из ребят, кто-то из девочек пожертвовал нам ободок, а ушки и хвост мы сделали из куска старой потрепанной шкурки, которую я отыскал у себя в сарае. Сарай мой действительно оказался кладезем нужных вещей, особенно для нашего импровизированного театра.