Егор, тебе нельзя здесь оставаться! — внезапно закончила Баринова, уставилась на меня горящими глазами.
— С чего ты взяла, что у меня много новых идей по улучшению образовательного процесса? Советское образование самое лучшее в мире, тебе ли не знать. Ну, было дело в институте, так было и прошло, говорить не о чем, — открестился я от Лизиных восторгов и планов, усмехнулся девчонке глядя прямо в глаза.
Блеск слегка потускнел, как и восторг. Лиза растерялась, даже смутилась, захлопала ресницами, потупила глазки. Не этого ожидала Баринова в ответ на свою пылкую речь и намеки на протежирование со стороны собственного батюшки.
— Ну… я помню… ты же всегда фонтанировал идеями, придумывал, как укрепить взаимосвязь ученика и учителя… воспитание нового советского человека… — неуверенно продолжила Елизавета. — Не моет быть, чтобы ты забыл все свои наработки и планы! Не верю!
Справившись с минутным смущением, Баринова упрямо вскинула голову, с вызовом на меня посмотрела. Но я не дрогнул, по-прежнему держал лицо, равнодушно смотрел в ответ. Но от шпильки не стал отказываться.
— А мне кажется, кто-то очень пронырливый пошарился по моим ящикам в столе, покопался в бумагах, — я продолжал сверлить Лизавету взглядом.
— Егор! Как ты мог такое подумать! — возмутилась Баринова, прижав руки к груди, от праведного гнева полные губы задрожали, ресницы затрепетали, сдерживая горькие слезы. — Я просто… люблю тебя и все-все-все помню… Даже храню твои старые тетрадки с заметками, помнишь?
Вот только фальшивых слез мне здесь не хватало.
— Ну-ну… Это все, зачем ты приехала? — уточнил я. — Тогда будем спать, — констатировал я.
— Но… Егор… подожди…ты разве не понял… перспективы… конференция будущего… ты обязательно должен выступить… обязательно… папа тебя поддержит! Но тебе необходимо вернуться в Москву и отработать в московской школе! В лучшей московской школе! К молодым талантливым специалистам сейчас пристальное внимание, мы очень нужны и важны… у партии курс на новаторство и… Что ты делаешь?
Лиза, наконец, заметила, что я не слушаю, а занимаюсь тем, что сооружаю на полу спальное место.
— Егор! Да ты меня не слушаешь! — воскликнула Баринова, перестав лепетать.
— Не слушаю, — согласился я.
За время сумбурной речи бывшей Егоровской невесты я подошел к шкафу и начал доставать вещи, которые собирался взять с собой на ночевку к Митричу. Черт, придется утром возвращаться домой, чтобы принять душ. У меня-то вода до сих пор залита в летний, а у Митрича не факт. Просто я приучен к обливаниям, вот и держу воду в баке.
Так, носки, трусы, рабочая одежда. Сейчас главное получить повод утащить чемодан без лишних вопросов со стороны Лизы. А заметки… черт… я остановился, задумчиво глядя на полку с майками.
Наброски с моими личными, не зверевскими идеями по поводу дальнейшего пути развития советского народного образования отчего-то жалко. К тому же уверен, Лиза не упустит шанс, оставшись одна, хорошенько их изучить. И кто его знает, что Бариновой взбредёт в голову. Я ж там начеркал своего рода концентрат знаний прошлого и будущего, в том числе и расписал подоплеку неизвестных советской науке «ЕГЭ» и «ОГЭ».
Давать Бариновой повод к шантажу не хочется. А с ее талантами да связями папаши, который служит в министерстве образования, из любой буковки такое дело учителей можно состряпать, что процесс над врачами покажется детским лепетом. По этапу пустят, не задумываясь, если Егор Зверев соскочит с крючка Лизы, который столичная гостья приперлась закидывать. И наживку хорошую приготовила, ишь ты. И себя и карьеру, и славу, прямо-таки огонь, вода и медные трубы в одном флаконе.
Я разложил вещи по своим местам, закрыл шкаф и вернулся за стол, задумчиво уставившись на Лизавету. Баринова напряглась, но почти сразу расслабилась, подумала видимо, что я принял верное решение.
— А не пойти ли тебе, дорогая Лиза Юрьевна, ночевать к дядь Васе, — задумчиво протянул я после долгого молчания.
— Что? — опешила Лиза. — Егор! Да ты меня вообще слышал? — воскликнула бывшая столичная невеста, заламывая руки. — Я тебе о будущем! Твоем будущем! Нашем, если хочешь! О карьере! О перспективах роста! О том, как тебе необходимо попасть в правильное русло! У тебя есть все шансы! Ты это понимаешь? А ты мне про ночевку! — разозлилась Баринова. — Как был идеалистом, так им и остался! — в сердцах кинула Лизавета, но тут же смутилась и виновато улыбнувшись, покаялась. — Прости, пожалуйста, я вся на нервах. Но я ведь о тебе забочусь, в конце концов!
— С чего такая забота? Ты же вроде замуж собиралась за этого своего… перспективного… как там его… — имя нового друга Лизаветы, о котором она упоминала в письме, давным-давно вылетело из головы за ненадобностью.
— Ты о ком? — вскинулась Елизавета, гордо выпрямившись. — Если ты о Павле, забудь, его больше нет в моей жизни, — заверила меня Лиза. — И никогда не было! Ты сам себе все придумал, а я почему-то виноватой осталась!
— Честно, мне плевать, кто есть в твоей жизни, кого нет, с кем ты спишь, а кому мозги делаешь.
— Егор… — возмутилась Баринова.
— Так, ты говорила, я слушал. Теперь я говорю, ты молчишь, — отрезал я. — В Москву с тобой не поеду. Ты же за этим сюда приперлась? Возродить былые отношения, вытащить перспективного мальчика из богом забытой деревеньки, отмыть, приодеть, показать в выгодном свете под протекторатом своего батюшки? Или наши папеньки вдвоем сговорились, а тебя отправили реализовывать план?
Лиза вспыхнула, раскрыла рот, чтобы возразить, но я не позволил.
— Ясно, угадал я. Нет, товарищ Баринова, как говорится, померла так померла. Мы расстались. На этом все, точка, финал. В протекции твоего отца, как в прочем и своего, я не нуждаюсь. На будущее, Лиза, держись от меня подальше. В следующий раз я не буду таким вежливым. Ты замечательная девушка, умная, красивая, талантливая актриса. С идеями не повезло, да. Но, думаю, из того, что ты успела ухватить из моих черновиков, что-то да родится. Папа купит тебе умненького, но бедненького мальчика из хорошей семьи, и он все за тебя сделает. Не факт, что нечто нужное и хорошее, но для будущей конференции, думаю, хватит. А не хватит или не купит, так папенька отыщет, кто за тебя напишет если не диссертацию, то план-развития или там докладную записку. И пристроят тебя главным помощником к какому-нибудь профессору. Связи-то есть.
— Егор! — возмутилась Лиза.
— Я не закончил, — припечатал холодно. — Так вот, расстались мы окончательно. Решение мое было взвешенным, хорошо продуманным и в отношении тебя, и по поводу собственной дальнейшей жизни. Обратной дороги нет, и не будет. Карьеру я пока не горю желанием делать. Огляжусь, годик поработаю, наберусь опыта, дальше видно будет.
— Но мой отец.
— Останется твоим отцом, — заверил девушку. — Лично я обойдусь без родителей и их протекции, — отрезал я.- Лиза, я не собираюсь всю жизнь прыгать по команде, как цирковая собачка. Неважно, кто держит свисток, мой или твой отец, или ты сама в качестве жены. И не надейся, — ухмыльнулся я, заметив легкую улыбку, промелькнувшую на губах Лизаветы. — Между нами все кончено, так понятней? Или тебе татуировку на лбу набить, чтобы каждое утро, глядя на себя в зеркало, ты читала: «Мы с Егором чужие», — грубо пошутил я. — На этом все? Это единственное, ради чего ты приехала ко мне черти куда?
— Почти… — пискнула Елизавета, вскинула на меня повлажневшие глаза, прижала руки в груди и нервно заговорила. — Егор… тогда… на той вечеринке… я все понимаю, правда-правда, но и ты пойми… это все Павел… я невиновата, правда! Ты все неправильно понял! Я люблю только тебя одного! Паша… Павел он меня заставил! Сам полез! А ты не понял и все неверно расценил! А я обиделась! Да, мне стало так больно, что ты не веришь своей любимой! И я вспылила! Мы тогда погорячились! Оба! Ситуация была…
— Ситуация была как в плохом кино, в этом я с тобой согласен, — кивнул взволнованной девчонке. — Но это ничего не меняет. Честно говоря, мне без разницы, спала ты с Павлом, или не спала, случайно он тебя поцеловал, зажав в углу, а ты не хотела. Или ты хотела и флиртовала сознательно. Мне плевать, Лиза. Мы расстались. Точка. Навсегда. Еще одна точка. Хочешь даже восклицательный знак поставлю, если тебе так будет понятней, — усмехнулся я, не отводя прямого взгляда.
— Егор! Но ведь ничего не было! Он сам ко мне пристал! — воскликнула Лиза. — Почему ты мне не веришь? Ведь ты из-за этого сейчас, да? А ты… ты так грубо себя повел! Тогда… Вместо того, чтобы защитить меня от домогательств этого… Павла… ты хлопнул дверью и ушел! А мне пришлось отбиваться самой! — страдающим тоном закончила Лиза. — Да, я обиделась. Но согласись, ты заслужил такое отношение. И потом, в письме, я все наврала. Я думала, ты одумаешься! Извинишься! А ты… ты даже не ответил! Как ты мог! — патетически воскликнула Елизавета, еще больше подавшись вперед.
А хороша, чертовка. Глаза сверкают, волосы рассыпалась по плечам, грудь в вырезе вздымается, раскраснелась, прям хоть картину пиши. Эротическую.
— Это ты виноват в том, что все так получилось! Ты и твои вечные исследования! — внезапно выпалила Лиза. — Я оказалась совершенно одна! И вот! А тут Паша… Павел… мы просто друзья, Егор! Честное слово! — торопливо заверила Лиза. — В конце коноцв. Я девушка. мне хочется внимания!
— Угу, на ручки, вина и платьичко, а еще желательно сыра с плесенью и машину без крыши, — усмехнулся я, припомнив популярный женский статус из соцсетей.
— При чем здесь машина? — опешила Баринова.
— Елизавета, остановись, — проигнорировав вопрос, прервал я поток обвинений. — Мне все равно, так понятней? Между нами ничего нет и быть не может. Я не люблю тебя. И никогда не любил, — отчеканила я. — Страсть, влюбленность, признаю, было дело. Голову ты мне знатно заморочила. Но любви не было, Лиза, — мягко закончил я. — Увлечённость, она прошла, едва я оказался далеко от твоего яда.
— Яда? — озадачилась Елизавета.