— Главное, чтобы салюта не было, — хихикнула пионервожатая.
— Это точно, — хмыкнул в ответ.
— Пишем сценарий? — предложила Ниночка.
— Пишем.
И мы написали. Десятый класс, когда услышал про танец, ожидаемо всколыхнулся эмоциями: девочки обрадовались и согласились, парни высказали свое мужское «фу, мы не танцуем». Но что такое мужское «фу» против женского желания? В результате Лена Верещагина взяла на себя роль хореографа и поставила короткий, но очень красивый вальс под трогательную песню «Слышишь, тревожные дуют ветра, нам расставаться настала пора…». Песню, кстати, выбирали все вместе, чуть не переругались, но обошлось.
Седьмому классу поручили нарезать конфетти, которое планировали запустить с козырька школьного крыльца под вальс. Нарезку я планировал запихнуть в самодельные хлопушки, которые собирался сделать вместе с неугомонными семиклассниками. Во избежание, так сказать.
— Уверен, что они справятся? — сомневаясь, спрашивала Ниночка раз за разом.
— Куда ж они денутся. Пусть лучше режут под твоим присмотром мишуру, чем опять что-нибудь учудят.
Знал бы я, как ошибаюсь в своей оценке изобретательности семиклассников.
К нашему с Ниной удивлению, последний звонок мы согласовали с администрацией очень быстро. Юрий Ильич и Зоя Аркадьевна дали добро и занялись своей частью подготовки: грамоты, похвальные листы и прочий официоз. Мы же, распределив задания по классам, приступили к репетициям. Восьмиклассникам поручили сделать выпускную стенгазету с фотографиями учеников и небольшими рассказами про каждого. Девятый класс готовил прощальную песню. Я им подсказал идею, что слова можно переделать под нашу школу. Ребята с энтузиазмом принялись за дело под руководством своего классного руководителя и учителя музыки.
Шестой и пятый отвечали за украшение школьного двора: резали, клеили, собирали в гирлянду флажками. Первоклашки готовили стихи. Все шло как по маслу, работа кипела, никаких проблем не возникало. И вот наступило утро последнего звонка.
Народные школьники в парадной форме с цветами стекались стайками в школу. Во дворе наводились последние штрихи перед началом. Десятиклассники немного нервничали, повторяли движения танцевальные в нашем кабинете. Девочки успевали прихорашиваться. Парни невозмутимо наблюдали за процессом, иногда выдавая шутливые реплики. Одноклассницы фыркали и продолжали заниматься своими делами.
— Егор Александрович, можно вас на минутку! — раздался призыв из коридора.
— Иду, — откликнулся я и вышел из класса.
— Мы готовы! — радостно воскликнул Ленька Голубев. — Вот! — мальчишка показал на три бумажных пакета.
— Это что? — на всякий случай уточнил я.
— Ну, конфетти же, про запас, — пояснил предводитель юных непосед. — Показать?
— Покажи, — согласился я.
В мешках и вправду оказались нарезанная цветная бумага, и даже кусочки от дождика.
— А дождик зачем испортили? — полюбопытствовал я. — Из дома небось?
— Ну-у-у… — смущенно протянул Ленька, покосившись на Ваньку Малькова. — Это для красоты, вот, — и пацан широко улыбнулся, глядя на меня честными-пречестными глазами.
— Родители знают? — поинтересовался я.
— Ага! — дружно кивнули два архаровца, но я им не поверил. Слишком честные глаза, слишком быстрый ответ.
— Так. Стоп. На какой такой всякий случай про запас? — переспросил я.
До меня внезапно дошло, что не так. Хлопушки мы заготовили заранее, они, начиненные и подготовленные, находились под присмотром у физрука.
— Ну-у-у… там это… — Ленька дернул головой. — Девочки тоже хотят конфетти…
— Что хотят?
— Ну-у-у… это… запускать… — преданно глядя на меня, признался Голубев.
— И как это будет выглядеть? — уточнил я у предводителя жеребцовских команчей.
— Ну… мы это…, а они… стрелять будем… это… на линейке… ну… а они значит… это… снизу, вот… кидать будут…
Я представил шоу с разбрасыванием из пакетов нарезанных блесток, посмотрел на мальчишек, понял, что вопрос жизни и смерти, и согласно кивнул.
— Ну, хорошо. Только, чур, по команде. И никакой больше самодеятельности.
— Ура! — заорали мальчишки. — Спасибо, Егор Александрович!
— Договорились, — похвалил пацанов и тут же напомнил инструктаж. — Значит, так, ваша задача во всем слушаться Григория Степановича. Поступаете в полное его распоряжение. Ясно? — строго велел я мальчишкам.
— Ага, — с готовностью подтвердил Ванька.
— Не «ага», а «так точно»! — тут же поправил товарища Ленька Голубев.
— Так точно! — радостно повторил Мальков, глядя на меня блестящими от предвкушения глазами.
— Ребята, и чтобы никаких сюрпризов. Договорились? — строго-настрого приказал я, пытливо вглядываясь в курносые лица.
— Ага, никаких! — торопливо заверили меня семиклассники.
— Точно? — сомневаясь в искренности разбойников, еще раз переспросил я.
— Так точно! — гаркнули мальчишки в два горла. — Ну… мы это… пойдем? — переминаясь с ноги на ногу, уточнил Леонид.
— К Григорию Степановичу вместе с конфетти, — для надежности я уточнил, куда семиклассникам следует топать.
— Ага, — подтвердили парни, подхватили пакеты и вприпрыжку помчались со второго этажа в спортзал.
Я проводил пацанов задумчивым взглядом, хмыкнул и неторопливо пошел следом, проверить, как быстро они доберутся до спортивного зала. Спустился на площадку между первым и вторым этажом, заметил, как парочка дружбанов скатилась с последних ступенек лестницы и шмыгнула в дверь, за которой скрывался спортзал.
— Будем надеяться, что ничего интересного пацаны не придумали. Хватило салюта, чтобы надолго запомнить, — пробормотал себе под нос и вернулся в кабинет к своему классу.
— Егор Александрович! А как мы добираться будем до площади? — ученики встретили меня вопросом.
— До какой площади? — машинально переспросил я, не вникнув в суть, поскольку все еще думал о седьмом классе.
— До площади Павшим, — пояснила староста Дарья.
— Организованно, — улыбнулся я.
— Это как? — недоверчиво нахмурив бровки, уточнила Даша.
— На автобусе. Для выпускников и родителей выделили автобус. Мы туда загрузимся и оперативно доедем. Кстати, парни, пойдем-те-ка вниз, загрузим саженцы и воду, чтобы потом не дергаться.
— Ура! — едва ли не хором воскликнули юноши, вырвавшись из цепких пальчиков одноклассниц, которые замучили ребят репетициями отдельных танцевальных па.
К восьми утра мы полностью подготовились ко всем рабочим моментам первого в истории жеребцовской школы последнего звонка. Как оказалось позже, не ко всем.
— Гриша, ты раньше времени мальчишек на стремянки не запускай.
— Да понял я, понял. Не переживай ты так, Егор. Всё будет хорошо, — в сто первый раз заверил меня физрук.
— Хотелось бы, — косясь на довольные лица четверых семиклассников, буркнул я. — Что-то они задумали. Еще бы понять, что…
— Да нормально всё будет, — пожал плечами Григорий. — Я прослежу. Не волнуйся, иди вон к своим. О, Аделаида Артуровна пожаловала! — махнул в сторону калитки Борода младший. — Пойдешь здороваться?
— Специально нет, рядом окажемся, поприветствую, — отмахнулся я, прикидывая, что могли задумать семиклассники.
Я лично проверил: в пакетах с конфетти и в картонных трубках, из которых нарезанная бумага должна вылететь в нужный момент, ничего такого подозрительного не наблюдалось. Самодельные хлопушки Григорий Борода должен был раздать мальчишкам перед самым ответственным моментом, во избежание сюрпризов, так сказать. Возле невысоких самодельных стремянок с площадками, которые мы наспех соорудили для того, чтобы можно было запустить бумажный салют сверху, тоже ничего такого не лежало. Портфели остались в классе. В карманы ничего такого страшного не спрячешь. Вроде бы.
Запускать пацанов на козырек мы не рискнули даже под присмотром физкультурника. Зная седьмой класс, уверен, не обошлось бы без полетов. Да и вообще один раз разрешишь, потом прецедентов не оберешься. Потому на уроках труда под руководством Степана Григорьевича школьники сколотили несколько невысоких лесенок с площадками наверху, в хозяйстве школьном потом всё пригодится.
— И всё-таки, что же вы задумали, паразиты эдакие? — проворчал я себе под нос. В последний раз окинул взглядом притихших семиклассников и отправился к десятому классу. Через десять минут мне с выпускниками предстояло выходить из школы под звуки школьного вальса.
Линейка шла своим чередом, я даже слегка расслабился, решил, что нафантазировал себе слишком много про семиклашек. В кои-то веки мероприятие идет без эксцессов. Даже Аделаида Артуровна улыбается с самого начала, и Зоя Аркадьевна стоит довольная, не хмурит лоб, не кривит губы. С товарищем Григорян мы успели только поздороваться и перекинуться парой слов о конце учебного года, чем я был рад.
На последний звонок пришла и бывшая классная руководительница моих десятиклассников, Ольга Николаевна, со своим малышом. Вместе с первой учительницей, старенькой Светланой Владимировной, педагоги поздравили учеников и пожелали ребятам всего самого прекрасного и душевного. Прослезились девочки, парни сурово поджали губы. Но видно было, что их тоже проняло до глубины души.
И вот, наконец, зазвучали первые аккорды школьного вальса. Юноши подали руки девушкам и с достоинством повели одноклассниц в центр школьного двора. Белые фартуки, белые банты на косах, белые гольфа, школьные пиджаки с алыми точками комсомольских значков, начищенные до блеска ботиночки… Зрители не скрывали эмоций и слез. Мамы и бабушки утирали глаза, отцы старались держать лицо, но счастье прорывалось скупыми улыбками, сияло в глазах, разглаживая морщины, стирая заботы.
'Мы расстаемся, чтоб встретиться вновь,
Ведь остается навеки любовь.
Кружится первый осенний листок,
Кружится в памяти старый вальсок,
Юности нашей,
Юности нашей вальсок'.
Я с улыбкой наблюдал за своими выпускниками. Пары кружились под звуки вальса, в глазах ребят дрожали не слезы. Скорее, осознание того, что школьные годы безвозвратно ушли, но впереди — будущее. И оно обязательно будет прекрасным. Я наслаждался моментом и старался не