одилось обряда отпевания на похоронах. В некоторых случаях в упыря может превратиться – чаще всего после смерти – тот, кого упырь укусит. В самых-самых редких случаях упырем можно стать при жизни. А вот выздороветь от укуса упыря удалось единицам. Точнее, одной единице.
Мне.
Правда, выздороветь удалось не до конца – до их пор мне случается неадекватно реагировать на некоторые заклинания. Но так даже лучше. Так даже проще.
Прервал чтение заклинания изгнания. Тихо надрезал ладонь. Выдавил несколько капель крови. Приблизился к покойнице и осторожно капнул кровью ей в приоткрытый рот. После чего отступил назад и стал начитывать другое заклинание – формулу призыва.
Дочитал, вытер кинжал об одежду. Кажется, я все сделал правильно. Остался последний штрих. Куда деть тело. Вернее, два тела.
Капитан ночной стражи уже приходил в себя, пытаясь встать и сфокусировать взгляд на мне. Но у него ничего не получилось – подскочив, я ткнул его сложенными в щепоть пальцами в болевую точку в основании шеи, погружая в беспамятство и стиснул голову капитана в ладонях.
- Слушай меня! Внимай мне. Повинуйся мне.
Да, гипноз. В Колледже это почти не преподавали – если вы не целитель или ветеринар. Даже ведунам он как бы без надобности. Мне сию науку преподнес пра Михарь, который как раз целителем в прошлой жизни и был. Инквизиторы часто им пользуются – когда надо сломить волю арестованной ведьмы или подозрительного колдуна.
Или капитана городской стражи.
Поддался он легко, что удивительно – начальник априори должен обладать сильной волей, чтобы увлекать за собой подчиненных. А тут… мягкая глина, да и только. Внушай, что хочешь! Но мы не будем увлекаться.
- Слушаю.
- Запоминай. За телом девушки пришли родственники…
- … за телом девушки пришли, - повторил он ровным голосом.
- Пришли и забрали домой…
- … забрали домой.
- Но у тебя много работы, и ты не успел это сообщить, кому следует…
- … не успел сообщить…
- Ты был занят – выполнял срочное поручение…
- … поручение…
- Тебя просили срочно передать депешу в Орден Инквизиции пра Михарю в собственные руки и дождаться ответа…
- … передать и дождаться…
- Ответ отнести Згашу Груви в Колледж Некромагии.
- … Колледж…
- Но Згаша Груви на месте не оказалось, и ты пошел его искать. Дошел до старого кладбища, там его и нашел…
- … дошел и нашел…
- Поиски затянулись, и ты заглянул в трактирчик «Петух и скрипка», чтобы промочить горло…
- … промочить горло…
- Поэтому задержался и не успел вовремя рассказать о том, что тело Дануси Будрысайте забрали домой.
- … домой.
- А на самом деле, - я выпрямился, отнимая руки от висков капитана, - сейчас ты возьмешь это тело и понесешь за мной.
- … понесешь за мной.
- Вставай!
Вот так мы и покинули казарму ночной стражи. Обошлось даже без лишних вопросов – пока я копался внизу, ночная смена, сдав дела, отправилась на законный отдых, а дневная, эти же дела приняв, отправилась в патрулирование по близлежащим улицам. На месте оставалась только вторая смена, и то не в полном составе, поскольку, как я понимал, некоторые стражники опаздывали, да еще дежурные. Но их от расспросов удержала моя ряса инквизитора – как говорится, держись подальше от бордоворясых, целее будешь. Не зря же ходит слух, что наши рясы такого цвета именно потому, что на них не заметна засохшая кровь!
Вышагивая впереди капитана, я раздумывал, куда спрятать труп. Для того, чтобы вызрел упырь, нужно время. Этот процесс можно немного ускорить, но все равно должно пройти минимум сорок часов от момента смерти до начала {личиночной} стадии и еще примерно столько же до того, как из {личинки} вылупится упырь. То есть, мне надо прятать тело трое суток без малого. Сейчас уже утро шестого дня седмицы. Следовательно, упырь вылупится на рассвете вторника. И до сумерек будет оставаться вялым, дозревая.
Три дня! А события могут развиваться намного стремительнее!
Доказательство тому я получил буквально через полчаса, едва подошел к воротам Колледжа. Навстречу мне кинулся один из привратников – в выходные дни студенты не дежурили у входа, Колледж нанимал сторожей со стороны. Чаще всего, соседей.
- Это вы, ваша свя… кхм… мастер Груви? – еле сводящий концы с концами сапожник, для которого эта работа была существенным прибавком, пытливо заглянул мне в лицо. – Или… кхм…
- Да, это я. Что случилось?
- Вас спрашивали, - сапожник опасливо оглянулся по сторонам. – Оттуда!
- Откуда?
- Ну… оттуда, - он выразительно указал на подол моей рясы, - из тех самых мест.
Простой народ боялся инквизиторов также сильно, как и некромантов. Только деньги и безвыходное положение заставляли мириться с существованием тех и других. Например, купеческие лавки на нашей улочке не стояли – считалось, что это отпугивает покупателей. А зря. Покупателями могли бы стать студенты, аспиранты, профессора и родственники, приходящие навещать учеников. Но это так, к слову.
- Понятно, - кивнул я. – Что-нибудь велели передать?
- А как же. Вас зовут… на исповедь!
Бес. Динка.
Я совсем забыл о девушке. Пока я допрашивал тело Дануси, а потом прятал труп, в тюрьме Инквизиции начался новый день. Пра Томеш начал второй допрос, несмотря на физическое состояние девушки. По обычаю, в первый день пытки к подследственной тоже не применяются – по крайней мере, серьезные. Их могут вообще не применять, если обвиняемая сразу начнет каяться и чистосердечно признает свою вину. Но такие попадаются редко – если ты действительно виновна, признание означает мгновенное вынесение приговора. А если нет… кому охота на себя наговаривать? Есть много менее болезненных способов свести счеты с жизнью. По опыту знаю, что с порога во всем признаются либо сумасшедшие – и их тоже пытают, чтобы проверить, не притворяются ли они – либо те, кому обещали хорошо заплатить, чтобы они взяли на себя чужую вину. Мол, ты признаешься, что была ведьмой, а мы за это обеспечиваем твоим детям кусок хлеба и крышу над головой. Перед тем, как попасть в Колледж, я как раз работал помощником следователя по такому делу. Наговаривая на себя, неграмотная селянка так запуталась в показаниях, что проболталась о своих истинных целях, и это помогло вычислить настоящую ведьму.
Но это, как говорится, совсем другая история и дело прошлое. А вот сейчас…
Сейчас надо было спешить к девушке, ибо посланный из тюрьмы послушник прибегал больше часа назад. А у меня каждая минута на счету. Эх, если бы не задержался с упырем…
Труп, кстати, мы спрятали надежно. Я только что упоминал, что наше соседство терпели по необходимости? Так вот, чуть дальше по улице, там, где она заворачивала за угол и шла немного под уклон, на склоне оврага стоял раньше купеческий дом. Дом там стоял и теперь, но вот примыкавшая к нему лавка пустовала – купец перенес торговлю подальше. Съезжать же из дома не хотел по каким-то своим соображениям, и ежедневно отправлялся на соседнюю улицу торговать. В лавке ему помогали жена и старшая дочь, в то время как сын мотался за товарами в другие города. Дома почти никого не оставалось, так что лишних глаз можно было избежать.
К опустевшей лавке, крыльцо которой понемногу зарастало лопухами и крапивой, примыкал сарай, где прежде хранилась всякая всячина. Теперь сарай полностью пришел в негодность. С одного бока у него даже просела крыша, когда некоторое время назад на него рухнул сук старого тополя. Крохотный клочок земли, отделявший ограду Колледжа от строений, и вовсе издавна был пустым, так что сарай был идеальным местом для того, чтобы спрятать {личинку. }
Внутри еще сохранилась какая-никакая рухлядь – пара мешков, содержимое которых пришло в полную негодность, развалившаяся повозка, какие-то обломки то ли мебели, то ли инструментов. Ну и, конечно, нанесенный ветром и непогодой мусор. Под эти мешки я тело Дануси и положил, дав себе зарок, что, когда все закончился, нейтрализую упыря и похороню девушку по-человечески. В конце концов, она не виновата в том, что с нею случилось. И я собирался ее использовать…как некромант прошлых эпох. Узнает кто-нибудь – и…
Нет, не будем пока о плохом. У меня еще дел невпроворот.
В общем, спрятав тело и на всякий случай обвесив его отводящими глаза чарами – вдруг кто-то из семьи купца захочет заглянуть-таки в сарай? – я отпустил капитана, который, все еще пребывая под гипнозом, даже не попрощался, отправившись восвояси. Сам же я вернулся в Колледж, памятуя о том, что у меня еще одно дополнительное занятие с отстающими студентами…
И был остановлен у ворот известием о том, что меня, оказывается, ждут в тюрьме Инквизиции.
Никогда я не бегал так быстро. Даже когда приходилось удирать от разъяренной толпы. Думаю, жители окраин Зверина до сих пор вспоминают отца-инквизитора, который, подвернув рясу и размахивая сумкой, мчался, не разбирая дороги, покрикивая на поворотах: «Да что вы здесь все столпились? Пошли вон!»
В воротах произошла заминка – выбирая между створкой ворот и стражником подле нее, я выбрал стражника и затормозил об него. Мы покатились по земле, и я, каким-то чудом оказавшись сверху, воспользовался служебным положением и наорал на него:
- Как ты смеешь тут стоять и мешаться? Живо прочь с дороги! Меня ждут!
- Так я вас ждал… - стал оправдываться тот. – Вернее, не вас, а отца Груви!
- Я и есть отец Груви, болван!
- Ой… прошу прощения, ваша святость! Только не губите, ваша святость! У меня сестра вдовая и племянники мал-мала-меньше… Ваша святость, я не хотел! Ваша святость…
- Кончай причитать, - я поднялся, отряхивая рясу и с удовольствием осознавая, что почти не сбил себе дыхание. Вот что значит молодость, крепкое здоровье, благословение богини и регулярные физические упражнения! – Отпирай ворота!
В тюрьме Инквизиции все было, как всегда. Дежурный послушник – тот самый, который и бегал с поручением в Колледж – раскланялся у порога и сообщил, что обвиняемая меня ждет.