Зюзин пожевал губами.
– Выглядит так, будто вы от кого-то бежали, – медленно изрек он, закрывая трудовую книжку.
Откинувшись на скрипнувшем стуле, он сложил короткие ручки на надутом пузе. С интересом заскользил по ней взглядом. "Барышня хоть и не первой свежести, но хороша".
Впрочем, эта мысль пронеслась в шаровидной голове подполковника скорее по инерции. Никаких амуров он уже давно не крутил, стар стал да ленив. К тому же смертно боялся супруги своей Антонины.
"Что ж, пускай работает. Право на труд гарантировано советской конституцией", – подумал он и протянул Ирине листок бумаги.
– Пишите заявление и оформляйтесь.
Ее обдало теплым счастьем. "Скоро она поселится в части! Она будет жить там же, где и Ярослав. Будет вдыхать тот же запах, ходить по тем же дорожкам. И время от времени сможет видеть его".
Она отогнала слишком смелые мысли, боясь спугнуть удачу.
Ирине было легко. Она неслась, словно в детстве, по улице Жесвинска, вдыхая холодный сырой воздух. Ей было тепло, даже жарко. Она размотала шарф на шее, волосы развевались. Два мужика посторонились и засмотрелись ей вслед.
Вот оно, счастье!..
– Папа, я здесь задержусь!
– Насколько?
– Не знаю.
– Ты с ума сошла! Что ты там будешь делать, в этом… как его… Свинежске?
– В Жесвинске я буду работать.
– Кем?
– Уборщицей в части.
– У меня нет слов. Ирочка, опомнись. Я тебя прошу… Ох, была бы жива мама… Это же ужасно.
– Ничего ужасного. 85 рублей плюс паек. Плюс возможность бесплатно столоваться. Кстати, на территории части есть книжный, там уйма дефицитной литературы. Соловьев, Ницше, Даниил Андреев. Я просто глазам не поверила.
– Но как же твое педагогическое призвание? Коту под хвост?
– Мое призвание здесь. И у него есть имя.
– Это тот самый боец?
– Да.
– Кажется, я слишком тебе баловал.
– Папа!..
Промелькнул Новый год. Ярослав провел его в наряде. Стоял на тумбочке, прислушиваясь к казарменной какофонии, льющейся из ленинской комнаты. Там были накрыты столы, туда перенесли телевизор. Оттуда слышался возбужденный гомон, доносились всплески музыки.
Через порог перевалил и грузно плюхнулся в сенях, задышал, захрипел 1990-й год. Словно вестник смертельной болезни.
Ярослав об этом не думал. В его собственной жизни стряслось нечто такое, что затмило собой все.
Подошел Игорь, сунул ему парочку конфет с праздничного стола. Шепнул, что чуть позже кусок торта вынесет.
Но не вынес. То ли забыл, то ли всё съели прожорливые бойцы…
Ирина Леонидовна отметила Новый год в одиночестве. В комнате при армейском магазине четыре на три метра. За маленьким столиком выпила немного шампанского, чокнувшись ровно в 12 ночи с квадратным будильником. После чего раскрыла дневник. Тот самый, который мяла своими пакостными руками Коняева.
Она не вела его давно. Разгладила страницы, взяла ручку. Коснулась бумаги и почувствовала, как ее уносит, словно течением. Она не пыталась сопротивляться. Как в далеком детстве на Десне ее подхватило и унесло далеко-далеко. Это было так приятно и восхитительно, даже несмотря на испуганные крики мамы и всплеск позади – это отец слетел с песчаного откоса и бросился за ней в воду…
В ее обязанности вменялось убирать все гражданские помещения на территории воинской части. Продуктовый, книжный и хозтоварный магазины, а также домик швеи.
Ирина Леонидовна работала на совесть. Чуть свет вставала и мыла полы, вытирала пыль. Вечером после закрытия магазинов совершала повторный обход с тряпками.
С непривычки она умаивалась, спина к концу дня побаливала. Но мысль о том, что Ярослав где-то рядом, отвлекала от рутины.
Несколько раз, таща ведро с водой, она сворачивала к плацу. Здесь круглые сутки шла подготовка к 23 февраля – топтанье колонн, гавканье сержантов, окрики офицеров.
Она как бы случайно замирала на краю плаца, делая вид, что утомилась. Утирая лоб, вглядывалась в силуэты бойцов. Пару раз ей казалось, что в строю, среди одинаковых шинелей и шапок, она видит родной профиль.
В один из вечеров в продуктовый магазин заглянул майор Караваев. После рабочего дня он никогда не спешил домой, где его ждали толстая жена и двое мерзавцев-подростков, длинноволосый рокер и лысая байкерша. Майор обычно прогуливался по воинской части хозяйской походкой, проверял, все ли в порядке. Втайне Караваев ненавидел командира полка Сысоева и мечтал однажды вскрыть какой-нибудь фатальный недостаток, который поможет сковырнуть Сысоева с его должности. И тогда, глядишь, он, Караваев, получит еще одну звезду и взлетит из обычного штабного офицера в замы командира части. А там и до главной должности рукой подать.
Когда он скрипнул дверью в магазин, Ирина домывала пол. Тщательно выкручивала ворсистую тряпку, грязная вода стекала в эмалированое ведро с литерами в/ч 32752. На Ирине был короткий форменный халат, доставшийся ей от приземистой предшественницы. Когда Ирина нагибалась, полы этого халата взмывали почти до попы.
Караваев вперил в ее ноги жадные глаза. Его брыла под щеками затрепетали.
Ирина Леонидовна обернулась. На ее лице блуждала улыбка – отсвет мечтаний о Ярославе. Караваев истолковал этот взгляд по-своему. Его губы плотоядно выпятились.
–Добрый день, уважаемая, – пробасил он. – Я вас раньше не видел. Вы новенькая?
– Да, – кивнула Ирина, набрасывая тряпку на крестовину швабры.
– Вы замечательно убираете.
– Спасибо.
Она плавно заработала шваброй, не без изящества отставив бедро.
Караваев залюбовался. "Кто она такая? Откуда?"
– Разрешите… То есть, гм, позвольте попросить вас убрать еще одно помещение. В виде исключения и в обмен на поощрение, – пробубнил он.
– Какое помещение?
– В штабе.
Ирина выпрямилась.
– Но в штабе, как мне говорили, должны убирать дежурные курсанты. Разве не так?
– Все верно, но… Простите, как вас зовут?
– Ирина Леонидовна, можно просто Ирина.
– Уважаемая Ирина, эти бойцы, между нами говоря, такие разгильдяи. Как с ними ни бьешься, а грязь остается. Наказывай, не наказывай. Что ни говори, а ни один мужчина не уберет так, как это сделает женщина. А у меня, признаюсь честно, аллергия на пыль.
– Мне это знакомо, – кивнула она, вспомнив, как много раз пыталась заставить лоботрясов из восьмого «Г» Хаплова и Овчаренко нормально вымыть кабинет, а не размазывать по полу узорчатую грязь.
Всю дорогу, что они шли к штабу, Караваев крепко раздумывал. Единственным местом, где он мог безбоязненно уединиться с этой кралей, была секретная комната в подвале штаба, о которой знали лишь он да Больных. Но тащить ее туда – означало прислонить к важной тайне. Стоят ли мимолетные утехи такого риска? Он сомневался.
Но очень уж хотелось заарканить симпатичную уборщицу.
Эта маленькая секретная комната не значилась ни на одном из планов здания. Её рядом со штабным подземным бункером оборудовал предшественник Сысоева, полковник Злыднев. А нанимал строителей начальник штаба Больных.
Бывшему командиру части Злыдневу тайная комнатка понадобилась для удовлетворения экзотической страсти. Он любил… переодеваться в женскую одежду. Двухметровый усач с грозными бровями недели прожить без того, чтобы втихаря не покрасоваться перед зеркалом в юбке, колготках и туфлях на высоком каблуке. Больных предпринимал чудеса героизма и разбивался в лепешку, чтобы доставать этому гренадеру женскую одежду подходящего размера.
Когда тайный транссексуал Злыднев скоропостижно скончался, в тайной комнатке остался целый ворох огромных платьев, сарафанов, колготок, нижнего женского белья и прочего, а также ящик косметики. Все это Больных спешно утилизировал с помощью взвода солдат. Костер на загородном полигоне пылал чертовски едкий…
И все же Караваев решился. Уж больно привлекательна и сочна была эта Ирина.
Она шла за ним по длинному коридору штаба. Потом они спустились по лестнице вниз. Затем поднялись, прочесали весь коридор в обратном направлении и вновь спустились.
Всеми этими маневрами майор решил запутать уборщицу, заполоскать ее внимание так, чтобы она в жизни не вспомнила дорогу к тайной комнате.
Караваев свернул на боковую лестницу. Решил нарезать очередной круг, чтобы уж наверняка дезориентировать красавицу. Ирина шла за ним, пожимая плечами и слегка хмурясь. Все это ей не нравилось. Мало ли что этот майор задумал. В голове возилась смутная мысль, что, возможно, они вычислили ее. И тогда что? Куда он ее ведет? На допрос?
Хотя с какой стати? Какой закон она нарушила?
– Ну вот мы и пришли, – тихо сказал майор, отпирая замок.
Сердце Ирины Леонидовны забилось еще неспокойнее. "В подвале?"
Очень не хотелось ей входить туда. Но она все же вошла.
Комнатка как комнатка. Голые стены, выкрашенные в стандартный светло-зеленый цвет. В углу сейф, вдоль стены кожаный диван. На противоположной стене – тикающие часы. И огромный шкаф с зеркалом во всю дверцу. Перед этим зеркалом когда-то часами кокетливо вертелся полковник Злыднев.
Караваев помог ей снять пальто.
– Что мыть-то? Не вижу особой грязи, – заметила Ирина.
– Ну как же? А вот.
Караваев провел рукой по столу и протянул ей ладонь – словно на танец приглашал. На кончиках его пальцев серело что-то похожее на бабочкину пыльцу.
– Или поглядите на это зеркало, на эти сальные пятна.
– Тряпка есть? – деловито осведомилась Ирина.
На всякий случай она прокручивала в голове варианты самообороны, которым когда-то научил ее "несостоявшийся жених" Анатолий: коленом в пах, кулаком в кадык, ребрами ладоней – по ушам.
– Есть и тряпка, и губка, – улыбнулся Караваев, как бы невзначай запирая дверь.
"Итак, он чего-то от меня хочет", – едва успела подумать Ирина.
Что он будет действовать так быстро, она никак не ожидала. Караваев широко к ней шагнул, и она почувствовала на своей талии нажим его ручищ. Майор решил взять быка за рога.