Неизвестные злоумышленники свое дело сделали на отлично. Ко всем мантиям были пришиты фиолетовые с золотом хвосты. И крепко пришиты. Отодрать каждый получалось только со здоровым куском ткани. На нитки мерзавцы не поскупились.
Исключение сделали только для парадной мантии, с маленькими аметистами и натуральным золотым шитьем.
К ней ради разнообразия была пришита голова неизвестного науке зверя. И ради разнообразия же — не сзади, а спереди.
Несколько минут магистр размышлял, откуда ЭТО взялось, а потом зарычал не хуже тираннозавра.
Негодяи просто купили в городе горжетку для знатных дам, разрезали на мелкие части и использовали для своего черного дела.
Но когда?!
Спит он чутко.
А днем?!
Кто посмел?!
Если снять магический след?!
Магистр повел ладонями по комнате, но куда там…
Злоумышленники позаботились затереть магические следы. И никаких заклинаний не обнаружилось.
То, что умники просто спустились с крыши по самой обыкновенной веревке и не применяли никакой магии, Теросу и в голову не пришло. Такой вот профессиональный кретинизм.
Пришлось бедняге плюнуть на гордость и отправляться на поклон к универским домовым. Чтобы те отпороли хвосты и что-нибудь сделали с единственной уцелевшей мантией.
Через два дня после нашей проказы меня вызвали к директору.
— Можно войти? — поскреблась я.
Я хоть и обнаглела в Универе, но не настолько, чтобы открывать ногой двери.
— Заходи.
Я просочилась в кабинет и встала посреди ковра, как ходячее смирение и послушание. Глазки вниз, ручки сложены на поясе, улыбочка очаровательная…
Не поверили…
— Не круто начинаешь?
Глаза пришлось отлепить от ковра.
Директор улыбался. Весело и совершенно не зло.
— Не сердитесь?
— Нет. И ругаться не буду.
— Почему?
— Потому что когда ученик хамит мастеру — это плохо. Но когда мастер оскорбляет ученика — это омерзительно. Ты априори слабее. И не можешь защитить себя. Если только не пожалуешься мне. Но ты ведь не пожалуешься?
— Я — нет. А магистр?
— На что? На появление хвостов на мантиях?
— К одной была пришита голова.
— Знаю, — уже откровенно заржал директор. — Домовые показали.
— Домовые?
— А ты думаешь, мы бы потянули магическую уборку Универа? Да на одних прачках разорились бы. Посмотри…
Директор прищелкнул пальцами — и кивнул мне на ближайшую стену.
Не прошло и десяти секунд, как стена начала… словно бы расплываться. И из нее выглянула любопытная серая мордочка.
— Звали, шеф?
— Звал. Познакомься. Это домовой Верет. А это наша ученица, Ёлка. Она из мира техники и домовых никогда не видела.
— Тогда обижаться не буду. А то уставилась… дырку протрет, — буркнул домовой, вылезая из стены.
Я действительно смотрела во все глаза.
Домовые оказались симпатичными существами. Больше всего они походили на медвежат-коал. Только уши поменьше, лицо почти человеческое, не считая слишком больших и круглых глаз, а руки-лапки снабжены тонкими длинными пальчиками. Облачен он был во что-то вроде белого греческого хитона. Одежда застегивалась на одном плече изящной серебряной заколкой и красиво ниспадала до пола. Из-под подола выглядывали вышитые золотом сапожки.
Ничего общего с домовыми, как я себе их представляла.
И не только я. Врут сценаристы безбожно…
— Ну, насмотрелась, деваха? — оборвал мои мысли голос домового.
Я кивнула.
— А вы симпатичный.
Домовой внимательно посмотрел на меня.
И вдруг кивнул.
— Ежели чего починить надо — заходи. Поможем. Еще чего надо?
— Нет. Благодарю.
— Тогда оставайтесь.
Домовой шагнул к стене — и в следующий миг его словно втянуло внутрь.
— Вот такие они, домовые духи. Если что — положишь ладонь на стенку и позовешь. Имя помнишь?
— Верет.
— Домовой дух Верет.
— Они — духи?
— Среднее между духами и живой материей. Это вы еще будете проходить.
— Если сдам магометрию.
— Если что — соберем комиссию. Или ты решила ее не учить?
— Учить! — возмутилась я. — Да половина магии построена именно на магометрии. Как геометрия — на правильных чертежах. Не буду знать магометрию — и призыв не освою. И общение с духами. И некромантию. И… и… и…
— Ты поняла. Заметно. Учить будешь?
— Буду.
— Отлично. А этому дураку я намекну, что расизм в Универе наказуем увольнением. И родственные симпатии тоже.
— А мне ему можно будет еще раз намекнуть, если что?
— Главное — не попадитесь.
Я опустила глазки. Что ж. Директор добился своей цели.
Во-первых, мне сказали, что «КГБ все видит».
Во-вторых, шкодить можно, если осторожно.
В-третьих, не буду учить — только так отчислят.
Так что вот так.
Учиться, учиться и учиться.
И наслаждаться жизнью.
А если этот Фалосский чудак на букву «Му» не поймет намека — я ему все рукава насмерть заштопаю!
Я мило улыбнулась директору.
— Обещаю.
— Тогда можешь идти восвояси. И учти. За мантии — отработаешь. Два дня в библиотеке.
Судя по улыбке директора, он был в курсе нашей дружбы с магистром Истроном.
— Слушаюсь, шеф!
— И с друзьями. Ясно?
— Да.
На этот раз прозвучало уже грустнее. Но ребята, которым я сообщила о приговоре, огорчения не выказали.
— Ёлка, ты не понимаешь! За такие шалости и отчислить могут, — объяснил мне Эвин. — Универ — это самое престижное учебное заведение мира. Сюда дикий конкурс.
— Незаметно.
— Ты привыкла к миру техники.
— Тоже верно.
Я забыла, что этот мир населен далеко не так плотно. У нас город-милионник не проблема. Здесь город на сто тысяч человек — уже столица. Их по пальцам перечитать можно.
Почему?
А тут сделан огромный упор на сельское хозяйство. Крестьяне, гильдии, купцы, дворяне, короли. Достаточно разумно организованное сословное общество. Не развивается техника. С бытовыми делами отлично справляется магия. Связь, медицина, даже телепортация… А значит, нет промышленной революции.
Казалось бы, люди должны здесь размножаться намного быстрее.
Увы…
В этом мире есть свои проблемы.
Нечисть. Нежить. Магические всплески. Иногда — эпидемии. Иногда — разломы, которые уничтожают десятки тысяч людей.
Разлом?
Стихийный портал в другой мир. Я прошла в управляемый. А вот если два мира случайно стыкуются между собой, может возникнуть стихийный портал. А не все миры родственны нашему. Представить себе только стыковку Земли и газового гиганта. Жуть?
Вот то-то и оно…
Так что маги здесь — очень уважаемые члены общества.
И увы — не слишком долгоживущие.
Хотя меня это не пугало. Что лучше — вспыхнуть один раз — или чадить тысячу лет?
Сейчас я горела. Ярко и весело. У меня были друзья. Любимое дело. Целый мир.
За такое можно и жизнью заплатить.
Ребята даже слегка обрадовались. Они были уверены, что если кто-то узнает о нашей маленькой шалости — выгонят без права восстановления. А пара дней работы в библиотеке, да под началом очаровательного магистра Истрона, у которого столько интересных книг!
А еще можно столько всего узнать…
И найти столько интересного…
Отработка была принята с восторгом.
Терос перестал прессовать меня на занятиях. Замечательный здесь директор.
Глава 4ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ — НАШ ГОСПОДИН
Когда Эвин стал ходить рассеянный и какой-то тоскливый, мы заметили не сразу.
Оборотни вообще отлично скрывают свои чувства. Но разве можно куда-то деться от верных друзей! Мы же где хочешь достанем! И все нервы выпытаем.
Так что зажимали оборотня втроем. В моей комнате.
Я, Лерг и Лютик.
— Что у нас сегодня на ужин было? — начала я с невинного вопроса.
Я-то ужин пропустила. Зачиталась в библиотеке. Благо магистр Истрон разрешал мне приходить в любое время и сидеть, сколько захочу.
— Отварная салака, — буркнул оборотень.
— Салака была вчера. А это больше всего похоже на макароны по-флотски, — заметила я, приподнимая крышку с блюда, заботливо сбереженного друзьями.
Могли бы и не беречь.
Картошка имела такой вид, словно она своей смертью померла. А мясо в подливке можно было различить только с микроскопом. Или с заклинанием «острый глаз». Есть это на ночь не хотелось совершенно.
— Значит, макароны, — согласился оборотень.
— Макароны, значит, — протянула я, стратегически перекрывая дверь.
Лерг и Лютик сдвинулись поближе к окну. На всякий случай. Хоть и пятый этаж, но оборотню двадцать метров не высота. И тридцать тоже. У них когти такие — по скалам лазить могут, кроша гранит!
— Рассказывай.
— Не понял… — протянул оборотень.
Но меня было не остановить.
— Значит так. Это не ты второй десяток дней ходишь как в воду опущенный. Это не ты путаешь картошку с макаронами, а рыбу с мясом. Это не ты зависаешь над лекциями, как поломанный комп девяностого года? Я хочу знать причину!
— Да тебе все показалось, — попытался отбояриться оборотень, но я была неумолима.
— Если не расскажешь, скормлю тебе весь этот кошмар по-флотски. Или по-столовски. Ясно?
Эвин весело посмотрел на меня. Впервые весело за последние пару дней.
— И как?
— Втроем справимся!
— Не справитесь!
Раньше я бы точно попробовала. Итогом стало бы размазанное по стенкам и ученикам пюре. Но не сейчас.
— Не переводи разговор. Ты что — влюбился?
Я ляпнула — и вдруг замерла на месте.
А ведь точно! Все симптомы!
За восемь кругов обучения мы уже знали друг друга вдоль и поперек. А симптомы влюбленности мне были и самой знакомы.
Не на себе, нет!
Но нескольким подругам я утирала глаза! Были девчонки, которые выплакивались у меня на плече, твердо зная, что я не расскажу никому об их проблеме! Жаловались на «козла Мишку, Лешку, Петьку, Сашку, Пашку…» и далее по алфавиту.