— Мне показалось, он нас всех ненавидит.
— И что могло вызвать такую ненависть, чтобы ты ее почувствовал через зеркало?
— Не знаю.
— Может, это моя? Я его ведь тоже ненавидела. Или ребят?
— Ты не сможешь. У тебя не убивали близких людей.
— Тогда получается голимая глупость! У меня не убивали, а у него — убили?
— Возможно.
— И ненавидит он за это тебя? Признавайся, кого ты успел прибить за свои сто лет?!
— Да я вроде не старался…
— А все-таки… попробуй припомнить, пожалуйста!
Тёрн долго морщил лоб, а затем покачал головой:
— Знаешь, я действительно убил пару человек — но именно что человек! Не элваров! У меня на совести нет ни одной элварской жизни.
— А почему этот тип тогда на тебя так взбеленился?
— Гадать можно бесконечно. Вот поймаем его — и будем долго спрашивать.
— Мы — его?! Сейчас скорее он — нас.
Меня пробрала дрожь от одной мысли. Я не слишком хорошо переношу боль. Если разовая — да. Это не страшно. А пытки? Выдержу ли я? Несколько дней на пыточном столе, а то и больше? Лучше сразу остановить сердце — и уйти!
— Даже не думай!
— Да, ладно, я ж так, в рамках пьесы.
— Какой еще пьесы?!
— Такой. Трагедии Шекспира. «Омлет» называется.
— Ну-ну.
Конечно, мысли о самоубийстве мне в голову не приходили. Вот еще не хватало! Эта чушь для тех, кому заняться нечем. А у меня еще пять человек на шее. Хорошо, два человека и три элвара, но их же как-то вытаскивать надо! Сама начала заварушку — сама и разгребать буду. И кто мне мешал в свое время попросить директора! И ни в какую экспедицию Тёрна не пустили бы. Сидел бы в Универе как миленький.
— Ну-ну…
— Не нукай, не запряг!
— Так не напрашивайся!
— Но ты сам понимаешь, если бы ты остался в Универе, мне было бы гораздо спокойнее.
— А мне?
— Это полбеды. Кто знает, нашли бы мы этих мерзавцев — или нет, если бы тебя не было с нами…
— То есть?!
— Что — то есть?! Ты же и сам понимаешь!
— Понимаю. Это чертовски неосторожно с их стороны — ловить нашу группу.
— Еще бы! Мало кто встревожится из-за меня или Азэлли, но ты — другое дело! Я буду не я, если через сутки эти горы не прочешут частым гребнем!
— За сутки от нас и следа не останется.
— А кое от кого — уже. Бедный Дайр. Бедный Эстанор.
— Не Азэлли?
— Губит людей не пиво, губит людей самонадеянность! Она была сильнее меня — и слишком полагалась на свою силу. Я не могу простить ей, что она эмоциями подвела команду.
— Ёлка, ты все-таки женщина до мозга костей. Лепи из тебя боевого мага, не лепи, все равно косы наружу торчать будут!
— Обнаглел, да?!
— Не обижайся. Ты знаешь, что я прав.
Была охота. Ну да, я женщина — и что?! Даешь феминизм!
— Но-но! Никакого феминизма в этом мире, пока я жив, не будет и в помине! И любую феминистку, которую занесет в Элварион, мы так быстро выдадим замуж, что она и чихнуть не успеет!
— Тогда тебе лучше держать эти намерения при себе, а то к вам феминистки со всего мира сбегутся…
— И на меня посыплются обвинения в сексуальных домогательствах?
Так за безобидным трепом прошел весь день. Мы молчали, молчали элвары, молчал Лютик, находящийся в глубоком трансе, молчал Дайр, которого никто не собирался приводить в чувство. Винер и Реллон отлично понимали, что план побега не стоит обсуждать вслух — и полностью положились на меня и Тёрна. Все-таки какое-то доверие я завоевала. А что до его величества — в этом мире не было элвара, который не готов за своего короля в огонь и в воду. В самом начале Лютик хотел заговорить со мной, но я коснулась пальцами мочки левого уха в старом как мир жесте «нас могут слушать» — и приятель замолчал. А потом и вовсе погрузил себя в восстанавливающий транс, справедливо полагая, что ни казнь, ни наше бегство из тюрьмы, ни ужин он не проспит.
Он и не проспал.
Ужин был откровенно убогим. Буханка хлеба и литр воды в металлической кружке. М-да, хорошо, что мы здесь не задержимся. Иначе я точно наживу себе расстройство желудка.
В воде вроде бы отсутствовали примеси, а если и были — черт с ними! Не пройдет и часа, как ни одного постороннего компонента не останется в моем теле. Я выпила половину своей порции — и начала раздеваться. Вслух я ничего не говорила, чтобы нас не услышали раньше времени. По той же причине пришлось завязать рот рубашкой, чтобы не закричать ненароком.
— Сейчас ты будешь держать меня за руки, а Винер — за ноги. Предупреди его и Реллона, чтобы они не паниковали и не пытались позвать на помощь, хорошо?
— Запросто. А Лютик?
— А что — Лютик?
Я повернулась к другу и сделала два жеста из нашего «бесшумного словаря юных шкодников». Первый — «спокойствие»; я повторила его трижды, чтобы друг понял, что волноваться не стоит, а второй — «сматываемся». И посмотрела на Тёрна.
— Он понял?
— Да. Ты хочешь сделать что-то для побега и просишь не шуметь. Я могу попросить Винера приглядеть за ним.
— Пусть так.
Я стянула все, вплоть до нижнего белья, передала одежду элвару и улеглась прямо на пол.
— Рискуешь простудиться.
— Рискую я умереть. А простуду здесь лечат.
— Ёлка, не дури! Ты что — не помнишь, как в прошлый раз колдовала, заболев простудой?
Помню. В тот раз повеселились все студенты Универа. Я простудилась. Расчихалась на занятиях по травоведению и случайно уронила носовой платок в котел с зельем от морщин. Результат оказался печальным. Зелье внезапно собралось в плотный шар, вылетело из котла и впечаталось в потолок. И потолок пошел морщинами и трещинами. Мы все успели выпрыгнуть кто в окно, кто в дверь до того, как все обвалилось нам на головы, но лабораторию спасти не удалось. В итоге у нас получилось помещение, сморщенное, как гармошка аккордеона, мало того — его стены еще и сочились чем-то очень напоминающим сопли. А когда выяснилось, что расколдовать его не удастся, директор распорядился перенести туда часть музея «Юных раздолбаев». Это, конечно, самоназвание. Официальное занимает три строчки, а если говорить об экспонатах — там собраны печальные опыты юных волшебников. Из тех, которые лучше не повторять в здравом уме и твердой памяти.
Комната сама стала экспонатом, а мне, за все мои старания, влепили двадцать нарядов в библиотеке.
Тёрн протянул мне плащ, но я покачала головой.
— Это слишком дорогая вещь. Ее наверняка потом придется выбросить!
— Не морочь мне голову. Элварион еще и не такое потянет!
Я подумала, потом подстелила плащ на пол, передала одежду Тёрну, чтобы случайно ее не испортить, — и улеглась на плаще. Он был длинный и теплый, подбитый мехом, — и я поместилась на нем вся, в полный рост и вытянув руки через решетку.
Тёрн сомкнул пальцы на моих запястьях, Винер вцепился мне в лодыжки — и я поняла: не вырвусь. Они не позволят мне биться и причинять себе вред. Лучше всяких веревок, потому что элвары не пережмут мне кровеносные сосуды и не придется отрезать себе пальцы или конечности. Да, здесь и такое случалось. А вообще, медицина в этом мире гораздо лучше, чем в нашем. Например, даже если я отрежу себе пальцы, мне потом просто вырастят новые. Новые руки, ноги, внутренние органы. Единственное, что не могут регенерировать, — это головной мозг. То есть могут, но вся информация, которая хранилась в поврежденной части, стирается намертво — и все приходится учить заново. Люди так и идиотами становились.
Что-то не может исправить даже магия. Не всесильны и боги, но если они есть — я готова молиться с утра до ночи. Только бы мне удалось спасти тех, за кого я отвечаю. Они все — люди и элвары, Лютик, Винер, Дайр, Реллон и, конечно же, Тёрн — они все мои.
Это не значит, что я буду считать их своей собственностью, что я безумно влюблюсь в кого-то из них и даже что мы по-прежнему будем друзьями через пятьсот лет.
Но это значит, что даже из могилы я приду на помощь к каждому из них. Что бы там ни стояло передо мной и что бы мне ни угрожало.
Я еще раз глубоко вздохнула.
— Что бы ни было — не зовите на помощь и не пытайтесь как-то воздействовать на меня. Просто не давайте мне себя искалечить. Ясно?
— Как скажешь.
— Еще вы должны хотя бы немного напоить меня. Точнее, поить через каждые шесть минут. Хотя бы несколько глотков.
— Зачем?
— Чтобы я не умерла от обезвоживания. Слишком легко меня не угробить, каждый маг может прожить без воды до десяти дней, но мне надо тратить энергию не на выживание, а на ускорение.
— Хорошо.
— Вы должны дождаться, когда мое тело начнет дергаться, — и постараться напоить меня. Пока я неподвижна, это будет бесполезно. Только когда я проявляю двигательную активность.
Ребята передали Тёрну всю воду, оставшуюся от ужина, и теперь у нас было что-то около четырех литров. И один литр принадлежал Дайру, который пока еще оставался в обмороке.
— Ты уверена в том, что делаешь?
— Да.
— Тогда — удачи.
— Удачи всем нам.
Я медленно выдыхала воздух и так же медленно погружалась в полный транс. Сперва расплылся потолок камеры, потом исчезли ощущения от жесткого и прохладного, даже через толстый плащ, пола, последним провалилось в темноту ощущение рук элваров на моем теле — и я оказалась внутри самой себя.
Сердце билось ровно и уверено.
Бум. Бум. Бум.
Слишком медленно. На самом деле время для нас идет гораздо быстрее, намного быстрее. Я должна была прожить десять суток за час. Можно бы и скорее, но лучше не надо. Я пока еще очень неопытный маг. А магия времени очень сложная, особенно для меня. Мы начинаем проходить ее только на четырнадцатом курсе, а я — я лишь шестой. Все мои знания — теоретические.
И все же — если нет другого выхода…
Магистр Истрон не зря учил меня. Мы не зря до хрипоты спорили над старыми хрониками.
Программа была установлена, параметры выхода заданы…
Боже мой, как заклинание похоже, невероятно похоже на компьютерную программу!