— Вот они! — громко крикнула она и зашагала между танцующими лошадьми двух ближайших рустеров.
Вандиен медленно поднялся, обхватив себя одной рукой за ребра. Когда Ки приблизилась, он медленно скрестил руки на груди. Она не взглянула на него, а подошла прямо к Алликате и протянула ему бумаги. Он небрежно развернул их, взглянул на них и бросил обратно.
— Здесь написано, что путешествуют двое. Вас трое.
Ки открыла рот, но Козел ответил срывающимся от волнения голосом.
— Может быть. Но в караване, который проехал мимо нас вчера, должно быть двадцать пять этих грязных тамшинов. Они те, за кем вы должны охотиться. За этими лошадьми! Бьюсь об заклад, что эти лошади были украдены! Я знал, что этот большой чалый жеребец был слишком прекрасным животным, чтобы принадлежать тамшинам!
— Белые кобылы! — внезапно гортанно потребовал один из брурджанцев. — У них все еще были белые кобылы?
— Да! — радостно ответил Козел. — Они прошли мимо нас перед самыми сумерками. Они не могли быть далеко; может быть, в месте, где больше воды и тенистых деревьев. — лицо Козла приняло мечтательное выражение, как будто он мог видеть место, которое описывал. Лица патрульных злобно засветились. Вандиен выглядел больным.
— Нет, Козел, ты ошибаешься. Тамшины прошли мимо нас перед полуднем, быстро двигаясь на север. Они уже давно ушли. Торговцы вином прошли мимо нас перед наступлением темноты.
Голос Ки прозвучал отчетливо, но никто не обернулся на него. Алликата только рассмеялся коротким свирепым смехом. Его язык за белыми зубами был красным.
— Если мы поторопимся, они только пробудятся ото сна, — одобрительно добавил человек. Алликата крикнул, и лошади внезапно развернулись и галопом покинули лагерь. Сапог одного всадника задел плечо Ки, когда он проезжал мимо, отчего она чуть не оказалась на пути другой лошади. Затем они ушли, грохот их копыт затих, и только вытоптанный лагерь свидетельствовал о том, что они вообще здесь были.
Она с трудом поднялась на ноги. В два шага она оказалась рядом с Вандиеном.
— Это было глупо, — коротко сказала она.
— Не за что, — выдохнул он. Он опустил руки по бокам, и она вытащила рубашку из-за пояса, чтобы осторожно приподнять ее. Он вздрогнул, когда ее пальцы нежно коснулись его. — Ушиб, — сказала она сдавленным голосом. — Может, и трещины, но не сломаны.
— Те же самые, — сказал он, стараясь придать своему голосу легкость, но она могла слышать, каких усилий ему стоило говорить. — И это тоже был брурджанец. Помнишь ту таверну в Сильве?
— Когда мне пришлось платить за дыру в стене? — спросила Ки.
— Да. Думаю, я просто не произвожу хорошего впечатления на брурджанцев.
— Нет. Тебе следует держаться стен. Ты произвел на него чертовски сильное впечатление.
Он сделал слабую попытку заправить рубашку, затем бросил это с кривой улыбкой. Ки коснулась его лица, и когда он поднял на нее глаза, она нежно поцеловала его. Он поймал ее за руку.
— Это уже дважды, — сказал он, его голос все еще был хриплым от боли. — Дважды за два дня, что ты целовала меня. Я помню время, когда ты целовала меня дважды за месяц, и это было примечательно.
Ки молча покачала головой, глядя на него, не находя слов для своих мыслей.
— А как же я? — внезапно спросил Козел. — Неужели никто не поблагодарит меня? Если бы я не послал их за этими тамшинами, они бы разнесли это место. И, вероятно, убили Вандиена и изнасиловали тебя и Уиллоу.
Ки повернулась к нему.
— И что, по-твоему, они сделают с тамшинами? То, что ты сделал, было холодно и отвратительно, — она замолчала, не в силах выразить словами свой гнев.
Глаза Вандиена были черными и жесткими, когда он смотрел на мальчика.
— Мы прекрасно справлялись с этим, пока ты не вмешался. Если когда-нибудь будет следующий раз, помни, что мы с Ки улаживаем все сами, а ты сохраняешь молчание и не вмешиваешься. Понял меня, мальчик?
В его последнем вопросе прозвучало острие хлыста. Козел одновременно вздрогнул и ощетинился.
— О да, — горько сплюнул он. — Я запомню. Я буду молчалив и скромен, пока они выбивают из тебя сопли, я буду, и с удовольствием, и когда они…
— Прекрасно. Это было бы замечательно. Я рад, что мы понимаем друг друга, — голос Вандиена был холоден, из него исчезли все следы гнева. Он отвернулся от разглагольствований мальчика, как от жужжания комара. — Что случилось с дверью?
— Уиллоу заперла ее, — коротко сказала Ки.
— Уиллоу! — воскликнул Вандиен, вспомнив девушку. — Она, должно быть, была напугана. С ней все в порядке?
Ки выглядела недовольной.
— Уиллоу! — позвала она. — Теперь ты можешь выходить. Они ушли.
В одно мгновение растрепанная девушка появилась в дверях фургона. Она пробежала по утоптанной земле, чтобы броситься в объятия Вандиена. Он вскрикнул от боли, но не оттолкнул ее.
— Я была так напугана, я была так напугана! — всхлипывала она ему в плечо. — Все, о чем я могла думать, это спрятаться.
— Патрули герцога всегда такие грозные? — спросила Ки. — Я бы предпочла встретиться лицом к лицу с грабителями.
— У нее нет проездных документов, — внезапно догадался Козел. — Ты думала, они охотятся за тобой, не так ли, Уиллоу? — его голос был ехидно-задумчивым. — С чего бы патрулю герцога интересоваться маленькой девочкой, сбежавшей к своему любовнику? Или Келлич начинает серьезно относиться к своим важным речам?
— Заткнись! Заткнись! — яростно завизжала Уиллоу, и Вандиен крепко обнял ее, чтобы она не бросилась за мальчиком.
— Тихо! — прорычала Ки, ее голос надломился на полуслове. Наступила тишина. Вандиен выглядел ошеломленным приказом. Ки перевела дыхание, чувствуя, как пересохло в горле. — Сейчас. Тихо, — сказала она. — Расскажи мне. Я знала, что нам с Вандиеном нужны документы, потому что у нас был фургон и мы ведем дела, используя его. Я думала, это что-то вроде разрешения на торговлю. Кажется, я была неправа. У вас двоих должны быть проездные документы, чтобы просто ездить из города в город?
— Конечно, — ответил Козел. — Иначе откуда герцогу знать, где кто находится? Как они могли бы отличить добропорядочных граждан от отбросов мятежников? У меня есть документы. Мой отец получил их в то утро, когда мы уезжали. Мне незачем таскаться из города в город. Не то что некоторым.
— Уиллоу? — спросила Ки.
Девушка уткнулась лицом в плечо Вандиена.
— У меня не было времени! У меня не было достаточно денег! — рыдала она. — Если бы я дождалась бумаг, ты бы уехал. И мне нужны были деньги, чтобы заплатить тебе за то, чтобы ты отвез меня. Я не думала, что кто-нибудь остановит нас или проверит. Что ты собираешься делать? — она подняла покрасневшие глаза, чтобы посмотреть в лицо Вандиену. — Ты собираешься оставить меня здесь? Ты знаешь, что они со мной сделают, если поймают меня одну на дороге, без документов? — ее трясло.
— Они могли подумать, что ты мятежница, — бессердечно заметил Козел. — Или сочувствующая, несущая информацию. Или, может быть, просто придорожная шлюха и…
Взгляд Ки заставил его замолчать.
Вандиен ободряюще положил руки на плечи Уиллоу.
— Никто тебя не бросит, — мягко сказал он. — Но разве ты не видишь, какой опасности ты всех нас подвергаешь? Если бы ты сказала нам с Ки, мы были бы готовы. Не то чтобы ромни не знали, как справиться с притеснениями. Ки знает дюжину трюков, и у меня есть несколько своих. Но нам нужно знать, с чем мы столкнулись. Мы незнакомы с владениями вашего герцога.
Его голос был спокойным, рассудительным. Уиллоу подняла заплаканное лицо.
— Патруль герцога, — запинаясь, проговорила она, — следит за чистотой дорог. За разбойниками, тамшинами и тому подобного… за теми, у кого нет документов. Они называют их бунтарями. Мятежниками. Как будто просто быть слишком бедным, чтобы позволить себе документы, или не желать отчитываться за каждый шаг своей жизни, должно быть преступлением. И герцог позволяет — если они найдут кого-нибудь без документов — забрать у него все, что пожелают. Даже их жизни. Так им платят. О, герцог им немного платит, но именно так он поддерживает их энтузиазм. Если у тебя нет документов, ты игрушка для патруля.
— Жадные. — Ки произнесла это слово ровным голосом. Она посмотрела на Козла. — Ты знал это?
Мальчик небрежно пожал плечами. — Это всем известно.
— И ты все равно отправил их за тамшинами, — в ее голосе слышалось недоверие.
— Это всего лишь тамшины! — горячо запротестовал он, в то время как Уиллоу вмешалась:
— Ты бы предпочла, чтобы они взяли меня?
— Я бы предпочла, чтобы у них никого не было. Я бы предпочла никогда не слышать о вашем герцоге Лаверанском, — она отвернулась и подобрала помятый чайник, осмотрела его, чтобы убедиться, что он все еще выдерживает воду. Мгновение Вандиен наблюдал за ней, затем взял Уиллоу за плечи и мягко отодвинул ее от себя, чтобы подойти к затоптанным одеялам. Он осторожно наклонился, прижимая руку к ноющим ребрам. Он поднял одеяло и встряхнул его.
— Это можно починить, — сказал он и начал складывать его.
— Большинство вещей таковы, — согласилась Ки. — Но не все.
Он понял, что она имела в виду.
— Они молоды, они оба. Об этом легко забыть.
— Особенно когда тебя из-за этого чуть не убивают. Вандиен, у меня на душе тяжелое предчувствие. Не к добру это все.
Он медленно кивнул.
— Этот герцог Лаверанский… Кажется, это неподходящее место для таких, как мы, не так ли?
— Моя мать была чистокровной ромнийкой, даже если Эйтан не был. Это написано у меня на лице. Следующий патруль будет не так легко обмануть.
Он вздохнул.
— Может, и нет. Что ты хочешь сделать? Отвезти Уиллоу и Козла обратно в Кедди, вернуть деньги и убраться подальше от Лаврана и его герцога?
— И куда идти? — она расправила плечи, взяла у него одеяло. — Нет. Мы поедем дальше. Патрулей не может быть много, иначе тамшинов не было бы вообще. Возможно, мы больше не встретимся. А если встретимся… что ж, тамшины выживают. Мы тоже.