— Пожалуйста, — сказала Ки. — Их так много…
— Ты… — женщина подыскивала слово. — Нечистая. Ты не должна прикасаться к нашим мертвецам. Уходи.
— Я понимаю, — Ки медленно попятилась и встала на обочине дороги, пока женщина и мальчик склонились над телом старика. С трудом они оттащили его с дороги.
— Теперь твой путь свободен, — сказала женщина. — Иди.
— Могу я оставить вам воды?
— Нечистая. Нечистая! Уходи! — последние слова женщина выкрикнула и вдруг разрыдалась.
Ки отвернулась от нее и побежала к фургону. Когда она добралась до него, Вандиен внезапно вышел и подхватил ее на руки. Он крепко прижал ее к себе.
— Ты должна была позвать меня, — сказал он ей в волосы.
— Я не хотела, чтобы ты это делал… Им не нужна наша помощь. Мы оскверняем их мертвых. Они хотят, чтобы мы ушли.
— Тогда мы уходим. Это единственное, что мы можем для них сделать, Ки.
Она медленно кивнула. Он последовал за ней на высокое сиденье фургона, одним взглядом подвинув Козла. Он взял вожжи и снял тормоз. На этот раз Ки ничего не сказала о том, как он управляет. Только Козел осмелился заговорить. Наклонившись вперед, чтобы заглянуть в перекошенное лицо Ки, он сказал:
— Ты видишь, какие они? Неблагодарные. И грязные. От тебя ужасно пахнет.
— Заткнись, Козел, — сказал Вандиен.
Глава 5
— Не трогай это.
Козел медленно убрал руку от поводьев.
— Все, что ты делаешь, это командуешь мной, — пожаловался он.
— Верно.
Это все равно, что быть запертым в коробке, подумала Ки, в то время как кто-то продолжает стучать по крышке. Ворчание Козла и приглушенные ответы Вандиена перекрывали назойливое стрекотание ночных насекомых. Она придвинулась ближе к Вандиену и, несмотря на душный вечер, почувствовала утешение в его тепле. Ему следовало остановиться на ночлег несколько часов назад. Возможно, Вандиен пытался наверстать время, потерянное этим утром. Возможно, он боялся необходимого разговора и ожидал ссор. Скоро им придется это сделать; крупным лошадям требовался отдых. Сигурд раздраженно вскинул голову и потянул поводья.
— Тебе не обязательно так крепко держать вожжи; они знают, что делают, — упрекнула она Вандиена.
Он встрепенулся при первых словах, которые она произнесла за несколько часов.
— Чувствуешь себя лучше? — спросил он.
— Нет. Просто еще больше оцепенела. Я ненавижу то, что произошло, но этого уже не исправить.
— Вандиен? — снова заговорил Козел.
— Нет, — вежливо ответил Вандиен.
Мальчик отвернулся от них, каждый мускул его спины напрягся. Что-то в том, как он склонил голову, тронуло Ки. Она сжалилась над ним.
— В чем дело, Козел?
Он откашлялся, но голос его по-прежнему дрожал.
— Так что же я должен был сделать? Я думал, они убьют нас всех.
Ответил Вандиен, его глубокий голос был мягким.
— Молчать. Ждать. Я знаю, это было бы тяжело. Но лучше придержать свои максимальные ставки до тех пор, пока не узнаешь, на что ставит противник.
— Если бы они собирались убить нас… если бы ты знал, что они собирались… ты бы рассказал им о тамшинах?
— Я не знаю, — с обнаженной честностью ответил Вандьен. — Трудно сказать, что бы я сделал, если бы столкнулся со смертью, особенно мучительной смертью. Еще труднее сказать, что бы я сделал, если бы знал, что смогу уберечь своих друзей от смерти, предав незнакомцев. Я хотел бы сказать, что я бы погиб, сражаясь, и прихватил бы с собой нескольких противников. Но из того, что я знаю о брурджанцах, у меня было бы не так уж много шансов. — Он перевел взгляд мимо Ки на мальчика, пытаясь понять, произвели ли его слова какое-нибудь впечатление. — Это все равно что пытаться сказать, чего бы ты не стал есть, если бы умирал с голоду. Если ты достаточно голоден, гнилая капуста и дохлая крыса не так уж плохи.
Ки не стала спрашивать, откуда он это знает.
— Но они собирались убить нас, — настаивал Козел.
Вандиен вздохнул.
— Оставь это, Козел. Дело сделано. Но если будет следующий раз, молчи и не двигайся. Посмотри на Ки или на меня, чтобы понять, что тебе следует делать. Неважно, что ты думаешь. Или знаешь, — последние слова он добавил неохотно. Но они ослабили напряжение, и в мягко покачивающемся фургоне воцарилось подобие покоя. Дверца багажника за сиденьем скользнула в сторону.
— Неужели мы никогда не остановимся? — жалобно спросила Уиллоу.
Вандиен не ответил, но направил упряжку с дороги. Это не было особо удачное место, но и ничего лучшего тоже не наблюдалось. Травянистая пустыня простиралась во всех направлениях, слегка вздымаясь и спадая, но никогда не была достаточно резкой, чтобы превратиться в долину или холм. Вчерашние пастбища и заброшенные фермы этим утром уступили место заросшим кустарником участкам жесткой травы, перемежающимся песчаными участками. Сегодня вечером лошадям предстоял скудный выпас. Им понадобится больше зерна.
Упряжка остановилась, и Козел спрыгнул, проворный, как его тезка. Ки последовала за ним, а затем оглянулась на Вандиена. Он двигался медленно, как старый пес, страдающий артритом. Укол вины опалил Ки. Как она могла забыть о его ребрах?
— Не торопись, — предупредила она его. — Я распрягу лошадей и разобью лагерь. Затем я хочу взглянуть на твои ребра.
— Любой предлог, чтобы раздеть, — пробормотал он, но не смог изобразить улыбку. Ки покачала головой.
Серые были рады избавиться от упряжи, но не пришли в восторг от неряшливой серо-зеленой травы, на которую она их вывела. Оба жадно выпили по мерке воды, которую она налила им в поилку. После того, как они попили, она почистила их и стерла пот с грубой серой шерсти. На шее Сигурда была гноящаяся рана. Она достала мазь для лечения, заметив, что Вандиен руководит Козлом и Уиллоу в обустройстве лагеря. Он послал ей быструю улыбку, прислонившись к одеялу, накинутому на колесо повозки. Козел опустился на колени у тлеющего костра, пока Уиллоу наливала воду из бочонка в чайник.
Рана на шее Сигурда была отвратительной, и в конце концов из нее вышли извивающиеся личинки какой-то мухи-паразита. Ки промыла ее, а затем смазала мазью. Сигурд, шмыгая носом вслед за остатками рассыпанного зерна, не обратил на нее никакого внимания. Ки вздохнула и вытерла липкие руки о тунику. Может быть, завтра вечером они найдут реку, где она сможет постирать. Вандиену это понравится; он сможет использовать свои ушибленные ребра как повод для того, чтобы она постирала не только свое, но и его белье.
Небольшой костер казался очень ярким после работы в полумраке. Она постояла немного, давая глазам привыкнуть. А затем еще мгновение, чтобы привыкнуть к чему-то другому.
Уиллоу опустилась на колени рядом с Вандиеном, осторожно стягивая с него рубашку через голову. Она бросила ее на землю, что-то тихо сказав. Когда Вандиен слегка приподнял руки, Уиллоу смочила тряпку в воде и приложила к его боку. Синяк был фиолетовым в том месте, где лошадь приложила его, а по краям становился розово-зеленым. Уиллоу улыбалась, протирая его кожу губкой. Слова Козла, которые Ки ранее отвергла как юношескую мстительность, внезапно пришли ей на ум.
Она зашагала в лагерь. Чайник был уже на плите, тушеное мясо начало закипать. Все было приготовлено аккуратно и хорошо. Не на что жаловаться, не о чем спрашивать. У них все было под контролем. Она присела на корточки у бочки с водой в хвосте фургона, чтобы набрать воды в таз и умыть лицо и руки. Из фургона вышел Козел с блюдом дорожного хлеба и сыра. Ки все еще не могла придумать, что сказать.
Козел перевел взгляд с нее на Вандиена и Уиллоу.
— Еда готова, — громко сказал он. — Мы сможем поесть, как только ты уберешь от него свои руки, Уиллоу.
Уиллоу рассмеялась.
— Разве ты не хотел бы, чтобы это был ты, Козел? — ехидно спросила она, но, посмотрев мимо него, увидела Ки. Их взгляды встретились, и на мгновение Уиллоу выглядела испуганной. Но Ки ничего не сказала, и после этого лицо Уиллоу изменилось. Она улыбнулась легкой кошачьей улыбкой. — Вандиен скажет мне, когда с него хватит, — сказала она. Ки задумалась, разговаривает ли она вообще с Козлом.
— Хватит, — сказал Вандиен. — Это не помогает. Хотел бы я сделать хотя бы один глубокий вдох. — Он поднял глаза на Ки, и в них не было ничего, кроме усталости.
— Ты использовал теплую воду или прохладную? — спросила она его.
— Прохладную, — коротко сказал он.
Ки кивнула сама себе.
— После того, как мы поедим, давай попробуем теплую, добавив в нее немного бутонов Кары.
Уиллоу ощетинилась.
— Моя мама всегда прикладывала к таким вещам прохладную воду. Чтобы уменьшить отек.
— В этом есть смысл, — мягко согласилась Ки. — Но иногда тепло ослабляет боль. — Она встретилась взглядом с Уиллоу и почувствовала в них вызов. Ки не хотела играть. Она отвернулась, чтобы взять тарелки из сундука и вытряхнуть из них остатки чая. В чашке скопилось достаточно чая, чтобы заварить сегодняшнюю заварку; ей придется купить еще в Алгоне.
— Вандиен? — спросила она через плечо. — Как ты думаешь, далеко сейчас до Алгоны?
— Два дня? — рискнул спросить он.
— Скорее три, — поправила его Уиллоу. — Мы не очень-то и спешили.
Ки ничего не сказала, но разложила еду по тарелкам и налила чай. Когда она, наконец, наполнила свою тарелку и повернулась, Уиллоу устроилась рядом с Вандиеном. Я бы никогда не села так близко к мужчине, который не мой, подумала Ки. Она смотрела, как Уиллоу разговаривает с ним за едой, наклоняя голову и улыбаясь его кратким ответам, говоря тихо, как будто кто-то мог подслушать. Она почувствовала, как в ней поднимается упрямство. Если Вандиен не возражал против этого, то и она не будет возражать. Тихий холодный голос внутри нее спросил ее, доверяет ли она суждениям Вандиена или проверяет его. Она не ответила, но взяла свою тарелку и села у огня. Козел пристально посмотрел на нее поверх пламени. На его подбородке остался след супа.
— Как долго вы вместе? — внезапно спросил он ее.