— О. И он чувствует, что она использовала его. Так вот в чем все дело?
Вандиен кивнул.
— Днем она спала в фургоне, потому что боялась засыпать, пока спит Козел. У нее полно историй о том, что якобы натворил Козел. Она говорит, что это началось, когда он был маленьким; он болтал о вещах, которые видел во снах людей. Эти вещи не обязательно должны были быть реальными; просто кому-то приснился муж ее сестры в ее собственной постели, или что какой-то тощий маленький негодяй мечтал стать отважным воином, от которого каждая девушка падала в обморок. Все, чтобы рассмешить людей. Все было не так уж плохо, пока он не узнал, что люди будут дарить ему вещи, если он пообещает не рассказывать о том, что видел в их снах.
— Ты хоть во что-нибудь из этого веришь? — требовательно спросила Ки. Она выглянула из-за угла фургона. Козел отставал от них примерно на три длины фургона, тащась со скоростью, которая едва поспевала за серыми. Его грудь тяжело вздымалась, и она предположила, что он слишком запыхался, чтобы догнать их. Уиллоу следовала за ним на расстоянии еще одной длины фургона, ее лицо застыло в ледяном гневе.
— Уиллоу верит в это. Как и многие жители Кедди, если то, что она говорит, правда. Кедди — оплот мятежников. Когда распространился слух, что Козел предал общее дело, что ж, я думаю, именно поэтому его отец отдает мальчика в ученики. Возможно, чтобы сохранить ему жизнь. Ощущение было настолько сильным, что ни один из торговых караванов не захотел везти Козла в Виллену. Вот почему он у нас.
— И почему хозяйка таверны была готова доплатить за то, чтобы мы увезли его. Интересно, что, по ее мнению, он видел в ее снах?
— Кто знает? — Вандиен пожал плечами.
— И кого это волнует? По-моему, это звучит как трюк… что-то, что очень хорошо сработало бы против кого-то с нечистой совестью. Это все равно что предсказывать чью-то судьбу. Все, что нужно сделать, это крепко держать человека за руку и следить за пульсом и потоотделением, чтобы понять, говоришь ли ты то, что он хочет услышать.
— Нет! — Вандиен притворился пораженным. — Неужели ромни, которые на протяжении многих поколений обладали мистическими способностями, практикуют обман?
— Практикуют? Черт возьми, кому нужна практика? Мы и так в этом совершенны.
Она на мгновение оторвала взгляд от управления и улыбнулась ему с чувством, близким к их обычному легкому общению.
— Остановись… пожалуйста. — Уиллоу задыхалась, спотыкаясь рядом с фургоном.
Ки тихо вздохнула и натянула поводья. Девушка вцепилась в сиденье одной рукой, другой придерживая разорванную блузку. Она тяжело дышала и была растрепана, одежда и кожа покрыты пылью, за исключением тех мест, где слезы размазались по ее лицу. Посмотрев на нее сверху вниз, Ки внезапно устыдилась себя.
— Уиллоу, — мягко начала она.
— Сука! — прошипела Уиллоу, и стыд Ки испарился. — Ты оставила меня там с ним. — Уиллоу подавилась сердитым всхлипом. — Наедине с ним, не заботясь о том, как он на меня напал!
Голос Вандиена был вежливым и услужливым.
— На самом деле, Уиллоу, мы оставили Козла там наедине с тобой, не заботясь о том, как ты на него напала.
Ки сердито посмотрела на него, затем снова на девушку, которая разгневанно смотрела на них.
— На самом деле, — холодно добавила Ки, — Лично мне было все равно, кто из вас и как напал на другого, до тех пор, пока вы не делаете это на моем фургоне. Я до сих пор так считаю. Ты меня понимаешь?
— Но… но он приходил в мои сны. Я чувствовала его. А потом — смотрите, он укусил меня! Вот, смотрите! — Она задрала свои измятые юбки, показывая аккуратный круг красных вмятин на нижней части бедра. — Он укусил меня! — повторила она с явным отвращением в голосе.
— Возможно, это было бы труднее, если бы ты не сидела у него на груди, — заметила Ки. — Я никогда не понимала логики, по которой один человек нападает на другого, а потом обижается, когда другой человек дает сдачи.
— Но… — Уиллоу запнулась от возмущения. — Но он мальчик, а я женщина. Ему следовало бы проявлять больше уважения!
— Да, — спокойно согласилась Ки. — Как и тебе следовало бы. Во-первых, больше уважать себя, не ввязываясь в драку.
— Да! — в голосе Козла прозвучало горячее согласие. Он подошел с противоположной стороны фургона и забирался на сиденье. — Мы должны были оставить тебя прямо здесь, самодовольная свинья! Позволить тебе идти пешком к Текуму и твоему драгоценному Келличу! — выкрикнул он это имя с отчаянием. — Пусть тебя найдут брурджанцы. Интересно, понравишься ли ты Келличу после того, как через тебя прошло стадо брурджанцев… или насколько сильно он тебе понравится? Может, их волосатость понравилась бы тебе даже больше, чем его!
Вандиен медленно встал. Он осторожно поставил ботинок в центр груди Козла и толкнул. Мальчик отлетел назад и с грохотом упал на дорогу, вздымая пыль. Он был слишком изумлен, чтобы издать хоть звук.
— Работает хорошо, — заметил Вандиен Ки. — Я понимаю, почему ты использовала это раньше. Возможно, им нужно еще немного пробежаться, прежде чем они дадут нам хоть какой-то покой.
— Нет! — Уиллоу отчаянно вцепилась в повозку. — Пожалуйста! — добавила она уже другим тоном, глядя на застывшее лицо Ки. — Я… Я больше не буду драться с ним… если он не начнет первым!
Ки перевела взгляд на Козла, который все еще сидел на дороге. Он медленно поднялся на ноги, потирая ягодицы.
— Я оставлю ее в покое, — неохотно пообещал он. Уиллоу уже забиралась в боковую дверь фургона. Когда Козел забрался на сиденье, он пробормотал: — Не то чтобы я вообще что-то делал. Я просто сидел здесь, когда она набросилась на меня.
— Лжец! — прошипела Уиллоу из кабины. — Ты проник в мои сны…
— Заткнись! — взревел Вандиен голосом, настолько непохожим на его обычный тон, что Сигурд дернулся в упряжи вбок, а Ки отпрянула от взрыва у своего уха. Она уставилась на него в изумлении. — А теперь, — хрипло продолжил он, — я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас говорил друг другу хоть слово до конца дня. Или друг о друге, — добавил он, когда Козел открыл рот, чтобы заговорить.
Козел закрыл рот. Мгновение спустя он открыл его, чтобы пожаловаться:
— Но это будет скучно!
Ки тронула упряжку, и Козел, покачнувшись, уселся на свое сиденье.
— Мирно — это то слово, которое ты ищешь, — проинформировала она его. — Скучно — это идти за фургоном в лошадиной пыли.
Он замолчал, но его желтые глаза наполнились слезами упрека. Повозка покатила дальше, тишина, которую она несла, становилась гуще и жестче с каждым шагом лошадей. Ки, слыша приглушенные рыдания Уиллоу в кабинке, могла представить, как она прислонилась к дощатой стене, прислушиваясь, чтобы убедиться, что о ней не скажут ничего плохого. Ки украдкой взглянула на Вандиена, увидела, что в его темных глазах отражается ее собственная неловкость. Щенки, подумала она. Одна выйдет замуж, другой пойдет в ученики, но, в конце концов, не более чем щенки. Она не могла этого вынести.
— Вандиен, — рискнула она нарушить удушающую тишину. — Чем закончилась эта история?
— Что? — спросил он в замешательстве.
— Горшочек варенья и птица жизни. Ты начал рассказывать ее мне в гостинице той ночью и так и не закончил.
Легкая улыбка тронула его губы, когда он вспомнил, что прервало рассказ.
— Я не помню, где я остановился.
— Я тоже. — Ки не смотрела на него. — Просто начни сначала.
— Очень хорошо, — Вандиен кивнул, внезапно поняв ее намерения. Потянувшись к своему горлу, он снял с шеи петлю из потертого зеленого шнурка. Он надел его на пальцы, готовясь по ходу речи сплетать историю-символы своего народа. — Он почти износился, — тихо сказал он.
Ки отвела взгляд от дороги, чтобы посмотреть на тонкую нить.
— Думаю, тебе придется еще раз съездить домой за новой, — осторожно предположила она. Из своих нечастых поездок навестить семью он всегда возвращался с новым сюжетом. И все же из всех историй, которые он рассказывал Ки, очень немногие были о его народе или о том, что он делал, когда приезжал домой.
Вандиен молчал, наматывая тонкую бечевку на пальцы. Его руки двигались, накручивая и закручивая нить в знакомые символы своего имени. Он посмотрел на сделанные им две паутины, по одной на каждой руке, соединенные между собой. Он внезапно вздохнул.
— Нет, — внезапно решил он. — Я думаю, мне лучше просто найти что-нибудь другое для использования. Правда, трудно найти подходящую бечевку. Она должна быть жесткой, но гибкой и немного эластичной. Она не может быть слишком толстой…
— А как насчет горшочка с вареньем и птицы жизни? — внезапно перебил Козел.
Вандиен освободил руку от бечевки, пригладив усы, чтобы скрыть улыбку. Ки знала, что внимание мальчика ему приятно. “Почти лучше, чем монеты, — однажды сказал ей Вандиен, — это когда ты рассказываешь историю, и никто даже не чихает”.
— Горшочек с вареньем и птица жизни. — Вандиен официально объявил историю. Нитка приподнялась, сделала петлю и упала на его пальцы в замысловатую звезду — начало истории. — Жил-был богатый фермер, у которого на многих акрах прекрасной земли на берегу коричневой реки росли посевы. Пока он был жив и здоров, вся его семья жила очень богато, но однажды фермер почувствовал, что пришло его время умирать. Так он призвал к себе всех своих сыновей и дочерей, и их было столько, сколько пурпурно-белой репы в хорошем саду, ибо этот фермер энергично пахал и сеял все свои годы.
Позади них дверь кают-компании приоткрылась. Уиллоу, очень розовая по сравнению со своими разноцветнымих глазами, выглянула наружу.
— Я хотела посмотреть картинки, — хрипло оправдалась она.
— Конечно, — Вандиен приоткрыл дверь еще шире, повернулся боком и прижался спиной к косяку так, чтобы его руки были видны не только Козлу, но и Уиллоу. — Что ж, поскольку каждый сын или дочь появлялись перед стариком, он щедро раздавал каждому в соответствии с интересами ребенка. Одному сыну, который пас свиней в дождь и холод, он подарил стадо жирных свиней. Дочери, которая подрезала и подвязывала виноград даже в паля