— Рано или поздно тебе придется разобраться со своими чувствами.
— Тогда это должно произойти позже. Деллин, когда мы доберемся до Текума, есть ли какой-нибудь способ отследить моих лошадей и… — но он уже качал головой, прежде чем она успела закончить фразу.
— Я не могу поехать с тобой в Текум, — мягко сказал он.
— Тогда как же мне найти…
— Ты найдешь его. Если ты просто будешь доверять себе, ты, вероятно, отправишься прямо к нему. Но в любом случае, я не могу взять Козла в Текум. Там фестиваль, и улицы полны шума и эмоций, с которыми я не в силах справиться, не говоря уже о таком неопытном и чувствительном ребенке, как Готерис.
— Тогда зачем ты вообще идешь в этом направлении, если не собираешься помогать мне найти его? — с горечью спросил Ки.
Он пожал плечами.
— Возможно, долг. Мне неприятно видеть, как такой сбитый с толку человек, как ты, отправляется в опасное место в одиночку. Благодарность за то, что тебе удалось привезти Готериса ко мне, даже если ты все еще должна нам остаток поездки. Но, скорее всего, любопытство. Я хотел бы встретиться с этим Вандиеном, с которым ты так крепко связана и который произвел такое глубокое впечатление на Готериса. Когда мы доберемся до окраин Текума, я найду для нас безопасное место и позволю тебе идти дальше одной.
— Замечательно, — кисло сказала Ки. — Большое тебе спасибо.
— Я не понимаю, — перебил Готерис.
— Ты хочешь сказать, что ее слова не соответствуют выражению ее лица? — предположил Деллин.
Мальчик кивнул.
— Теперь ты начинаешь учиться, — сказал Деллин и улыбнулся ему. И улыбка, которую Готерис вернул ему, наконец-то была улыбкой самого мальчика.
Опускались сумерки, когда они добрались до окраин Текума. Разбросанные фермы становились меньше и располагались ближе друг к другу. Вокруг них сгущалась тьма, но в городе впереди желтые факелы освещали улицы, и до ушей Ки доносились приглушенные звуки веселья. Ки могла различить обсаженные деревьями улицы, по которым они с Вандиеном проезжали как будто целую вечность назад. Их ветви, казалось, искрились. Она потерла глаза. Деллин остановился, и мул остановился рядом с ними. Он вгляделся в темноту, затем указал пальцем и заговорил.
— Вон там есть сарай. Мы с мальчиком проведем ночь там. Нет ощущения, что в доме кто-то есть. Ты вернешься, чтобы встретить нас здесь утром?
Ки пожала плечами, чувствуя усталость, разочарование и злость.
— Я не знаю. Наверное. Ты не можешь подсказать мне, где искать Вандиена?
— Я знаю не больше, чем ты сама, если бы ты только прислушалась к себе. Он где-то здесь. Связующее звено между вами — это не нить, по которой можно проследить, а скорее эхо вашего голоса, возвращающееся к вам. Ищи его на ощупь; ты найдешь его.
— Полагаю, да, — Ки попыталась скрыть скептицизм в своем голосе. Она, должно быть, сумасшедшая, раз вообще верит этому человеку. Возможно, она отправилась на поиски Вандиена только потому, что отчаянно хотела верить, что он жив. Чтобы держать тьму на расстоянии.
Деллин повел мула прочь, через пастбище. Она слушала, как растопыренные копыта животного хрустят по сухой траве, пока их силуэты не слились с темнотой. Затем она двинулась дальше. Ночь казалась еще чернее теперь, когда она шла одна, но она обнаружила, что держится обочины и прислушивается к другим шагам. Однако когда она встречала других людей, они не обращали на нее внимания. К тому времени она добралась до обсаженной деревьями улицы и смогла разглядеть осколки стекла и крошечные колокольчики, которые отражали желтый свет факелов и переливались вместе с ним. Люди, которые двигались по улицам, вели себя так, как будто был разгар дня, и к тому же рыночного. Подавляемое возбуждение, казалось, дрожало в ночном воздухе. Люди разговаривали друг с другом торопливым шепотом, перемежаемым громким смехом. Ки задумалась, что предвещает энергия, текущая сквозь ночь, затем выбросила эту мысль из головы. Пока это занимало других людей, все шло ей на пользу. Она двигалась по улицам, как призрак, не тронутая праздничным весельем, держась в тени, ища только мужчину с темными волосами, темными глазами и узкой, кривой улыбкой, который поддерживал жизнь ее сердца.
Она прошла мимо прилавков с едой, вдохнула дразнящие запахи теста, готовящегося в горячем жире, мяса со специями и кипящей подливки. Желудок ее сердито сжался. Что ж, ничего не поделаешь. Ей следовало спросить Деллина, есть ли у него монеты. У нее их определенно не было, только не при себе, и фургон наверняка был разграблен. Она пыталась побеспокоиться о своем бедственном положении, но не смогла. Сначала найди этого проклятого мужчину; после этого остальное встанет на свое место. Или нет.
Она обнаружила, что стоит во дворе гостиницы “Две утки”. Сегодня вечером там было полно фургонов и телег. Верховые животные, удила которых соскальзывали, а зерно рассыпалось перед ними, были привязаны к перилам. Свет и шум проникали через открытую дверь. Это было самое подходящее место для начала.
Она проскользнула в дверь, рассчитав время своего появления так, чтобы оно совпало с уходом трех мужчин, и направилась в затененный конец комнаты. Ночь была теплой, но в очаге все еще горел огонь, и над ним жарилось мясо. В комнате царил хаос. В одном углу красивый, но посредственный арфист играл для восхищенного кружка, состоящего в основном из молодых девушек. Они, казалось, не обращали внимания на громкие разговоры, которые велись у них за спиной, или на внезапные порывы смеха или ругани, которые время от времени проносились по комнате. Ки взяла полупустую кружку, которую кто-то бросил, и прислонилась к стене, пытаясь сделать вид, что она уделяет внимание арфисту, в то же время тайно подслушивая другие разговоры.
Арфист пел также не очень хорошо. Ки подслушала, как мужчина говорил женщине, которая была с ним, что ей придется сказать Бродерику, что она его больше не увидит, а затем как два фермера обсуждали, пошлют ли Заклинательницы Ветров дождь прямо перед началом сенокоса, как это было в прошлом году. Трое других мужчин горячо обсуждали сегодняшнее соревнование по фехтованию, споря о том, имеет ли право кто-то вести себя так жестоко, как он. Смешанная группа молодежи за соседним столом играла в игру, которая заключалась в угадывании, какие нижние стороны некоторых фишек красные, черные или синие. Как раз в тот момент, когда Ки собиралась покинуть эту таверну и попробовать другую, она услышала знакомое имя.
— Келличу не пришлось бы делать это таким образом! — говорил мужчина. Он был среди тех, кто ранее обсуждал фехтование. Ки придвинулась ближе, не сводя глаз с поющего арфиста.
— Чертовски прав насчет этого! — согласился невысокий мужчина в группе. — Келлич был чертовски хорошим фехтовальщиком. Он выиграл бы чисто, дал бы понять, что он лучший, без необходимости кого-либо резать. Этот ублюдок был не более чем мясником… просто чертовым мясником. Блюм не продержится ночь. И он как раз собирался попросить Арию быть с ним.
— Нет, — мужчина, говоривший сейчас, был более тихим, чем двое других. Он откинул с глаз каштановые волосы. — Я не больше вас двоих счастлив из-за Блюма и Куртиса. И то, что он сделал с Дарнелл, было позорным зрелищем. Но он фехтовальщик до мозга костей. Он вернул каждому то, что они ему предложили. Куртис и Блюм думали, что им будет легко; они даже не пытались сделать вид, что дерутся, пока он их не ужалил. И Дарнелл, что ж, если и был другой способ остановить Дарнелл, я не знаю, какой именно. Но когда он напал на Фаррика… Дыхание Луны, но на это стоило посмотреть. Это была работа клинком, и я готов поклясться, что даже Келлич не обладал такой грацией.
— Дерьмо собачье! — невысокий мужчина выглядел рассерженным из-за того, что кто-то посмел с ним не согласиться. Он говорил так, словно был на несколько кружек впереди своих товарищей. — Все эти паузы, постукивание лезвиями и движения вверх и назад… это больше походило на весенний танец, чем на двух мужчин с мечами. Если хочешь знать мое мнение, они с Фарриком откуда-то знают друг друга, иначе как бы они могли двигаться вместе, как какие-нибудь жонглеры, или акробаты, или…
— Ты, чертов тупой толкач плуга, это харперианское фехтование, — рассмеялся Шатен. — Я видел это однажды раньше, когда ездил на север на конную ярмарку со своим отцом. Вот как это делается, хотя то, что я увидел сегодня, сделало фехтовальщиков на конной ярмарке похожими на мальчишек-пастухов с палками. Должно быть, правду говорят о Фаррике, что у его семьи когда-то были земля и деньги, и что он приехал на юг, когда…
— Фаррик ничем не лучше всех нас, мне все равно, какие у него манеры. И это чертово харперианское фехтование, о котором ты все время талдычишь, больше подходит для танцев служанок и мальчиков, чем для обращения с мечом. И Келлич мог бы уложить его еще до того, как тот смог бы приблизиться к нему, если бы попробовал те причудливые танцевальные па, когда дрался с ним.
— Келлич даже не смог бы прикоснуться к нему клинком, если бы они фехтовали по-харпериански!
— Черт бы тебя побрал, Йенси, ты хочешь сказать, что чужеземец был лучше нашего Келлича? — коротышка взял свою кружку, не собираясь из нее пить. Поспешно вмешался третий мужчина.
— Успокойся, успокойся, никто с тобой не спорит, приятель. Йенси просто сказал, что ему нравится стиль этого человека, вот и все. И вообще, какое нам до этого дело? Завтра покажет. — Голос миротворца внезапно понизился почти до шепота, который заставил Ки напрячь слух. — Если герцог умрет, мы скажем, что этот человек был хорошим фехтовальщиком. Но в любом случае чужеземец будет мертв. Должен признать, Йенси, что когда он фехтовал с Келличем, он фехтовал со смертью. Даже если бедняга этого не знал. Закажи нам еще по одной, Йенси, и давай поговорим о чем-нибудь другом.
Ки отпила из кружки, прежде чем поняла, что на самом деле это не ее, затем быстро поставила ее на стол. Ее разум пытался собрать воедино то, что она услышала. Ничто из этого не имело смысла. Она ожидала найти Вандиена где-нибудь в заложниках, возможно, тяжело раненного, возможно, едва живого. Но о ком еще могли говорить эти люди? Кто еще недавно фехтовал с Келличем и победил его? По тому, как они разговаривали, можно было подумать, что Вандиен сегодня участвовал в показательных соревнованиях по фехтованию. И победил, очень кроваво. Но он бы этого не сделал! Он не стал бы убивать в рамках поединка. И если бы он был способен передвигаться, то искал бы ее, а не фехтовал на каком-нибудь соревновании.