— Не очень большой бассейн, но достаточно большой, чтобы в нем охладиться.
— Ты ведь успел попить, прежде чем взбаламутить грязь на дне, не так ли? — спросил Вандиен с явным сарказмом.
— Конечно. Она была не очень холодная, но пить можно.
— Не так ли? — сухо спросил Вандиен. Он взглянул на Ки, затем протянул руку, чтобы вложить повод Сигурда ей в руки. — Объясни это лошадям, — сказал он. — Я не уверен, что они мне поверят. — Он повернулся и зашагал обратно сквозь деревья к фургону. Ки осталась смотреть на Козла. Она заставила себя вести себя спокойно. Его воспитывали не ромни. Он ничего не мог знать о тщательном разделении воды для питья и воды для купания. Он ничего не знал о том, чтобы сначала принести воды для фургона, потом напоить лошадей, а потом искупаться. Он не только испачкал всю доступную воду, но и его нагота перед ней была оскорбительной. Ки напомнила себе, что она не среди ромни, что в своих путешествиях она научилась терпимости к странностям других народов. Она напомнила себе, что намеревалась быть терпеливой, но честной с Козлом. Даже если это означало объяснение этих самых очевидных вещей.
Он ухмыльнулся ей и топнул ногой, поднимая ручейки грязи. Сигурд и Сигмунд, измученные жаждой и не привередливые, высвободились из ее слабой хватки и пошли к воде. Их большие морды погрузились в воду, образуя кольца, а затем они долго пили воду. Ки пожалела, что не разделяет их безразличия.
Козел проигнорировал их. Он улыбнулся Ки.
— Почему бы тебе не раздеться и не зайти в воду? — приглашающе спросил он.
В нем было такое сочетание оскорбительной похотливости и юности, что Ки не могла решить, сердито смотреть на него или смеяться. Она придала своему лицу выражение полного безразличия.
— Выметайся оттуда и одевайся. Я хочу поговорить с тобой, — она говорила нормальным голосом.
— Почему мы не можем поговорить здесь? — настаивал он. Он широко улыбнулся. — Нам даже не обязательно разговаривать, — добавил он доверительным тоном.
— Если бы ты был мужчиной, — ровным голосом сказала она, — я бы разозлилась. Но ты всего лишь невоспитанный маленький мальчик. — Она повернулась к нему спиной и зашагала прочь, пытаясь сдержать охватившую ее ярость.
— Ки! — Его голос преследовал ее. — Подожди! Пожалуйста!
Перемена в его тоне была настолько резкой, что ей пришлось повернуться к нему.
— Прости, — тихо сказал он, уставившись на ее ботинки. Его плечи были опущены к безволосой груди. Когда он поднял на нее взгляд, его глаза были очень широко раскрыты. — Я все делаю неправильно, не так ли?
Она не знала, что сказать. Внезапная уязвимость после всего его хвастовства была слишком поразительной. Она не могла до конца в это поверить.
— Я просто… Я хочу быть как другие люди. Говорить, как они, и быть друзьями. — Слова лились из него градом. Ки не могла отвести взгляд. — Шутить и дразнить. Но когда я это говорю, получается не смешно. Никто не смеется, все злятся на меня. А потом я… Я сожалею о том, что только что сказал.
Ки стояла неподвижно, размышляя. Ей показалось, что она уловила непонимание мальчика.
— Я понимаю. Но для таких шуток нужно время. В устах чужака они не смешны.
— Я всегда чужак. Странный Козел с желтыми глазами и зубами, — горечь наполнила его голос. — Вандиен уже ненавидит меня. Он не изменит своего решения. Никто никогда не дает мне второго шанса. И у меня никогда не получается с первого раза.
— Может быть, ты не даешь другим людям второго шанса, — прямо сказала Ки. — Ты уже решил, что не понравишься Вандиену. Почему бы тебе не изменить свое поведение? Постарайся быть вежливым и услужливым. Возможно, к концу этой поездки он забудет, как ты вел себя вначале.
Козел поднял на нее глаза. Она не знала, был ли его взгляд хитрым или застенчивым.
— Я тебе нравлюсь?
— Пока не знаю, — холодно ответила она. Затем, более добрым голосом, она добавила: — Почему бы тебе не вытереться, не одеться и не вернуться в лагерь? Попробуй быть симпатичным и посмотри, что получится.
Он посмотрел на мутную воду и молча кивнул. Она отвернулась от него. Пусть он немного подумает. Она сняла поводья с лошадей и оставила их пастись у источника. Они не станут блуждать; фургон был единственным домом, который они знали. Продираясь сквозь кустарник, окружавший ручей, она размышляла, не попросить ли Вандиена поговорить с мальчиком. Вандиен так хорошо ладил с людьми, он так легко заводил друзей. Мог ли он понять неловкость Козла? Мальчику нужен был друг, мужчина, который принял бы его. Его отец казался хорошим человеком, но были вещи, которым мальчик не мог научиться у своего отца. Она помедлила несколько мгновений на опушке леса, подбирая слова, и обнаружила, что смотрит на Вандиена.
Он стоял на одном колене, спиной к ней, разжигая ночной костер. Одеяла были расстелены на траве неподалеку; чайник ждал рядом с ними. Когда она бесшумно подошла ближе, то увидела, что его темные волосы были густыми и вьющимися от влаги. Да, он уже умылся и заодно набрал для нее таз воды из бочонков, прикрепленных к борту фургона. Между его ладонями запрыгали искры; трава затлела и погасла. Он пробормотал что-то, вероятно, ругательство, на языке, которого она не знала. Она шагнула ближе, положила руку ему на плечо и наклонилась, чтобы поцеловать его затылок. Он почти вздрогнул, но не совсем.
— Я знал, что ты там, — сказал он как ни в чем не бывало, высекая еще один сноп искр. На этот раз трут вспыхнул, и крошечное бледное пламя взметнулось вверх.
— Нет, ты не знал, — возразила она. Она наблюдала через его плечо, как он подбрасывает в маленькое пламя веточки и кусочки сухой травы. Она небрежно накрутила один из его влажных локонов на палец. Это обнажило родимое пятно на задней части его шеи, странное пятно, по форме отдаленно напоминающее распростертые крылья. Она провела по нему кончиком пальца. — Вандиен? — осторожно начала она.
— Ш-ш-ш! — внезапно предупредил он, но она уже услышала это. Стук копыт; кто-то изо всех сил гнал лошадь. Не сговариваясь, они отошли к концу фургона, чтобы посмотреть на дорогу. Комментарии Козла о том, как герцог относится к ромни, натянули нервы Ки до предела.
Огромный чалый конь с густой гривой и хвостом тяжело скакал к ним. Он был единственной движущейся вещью на свете, за ним простиралось бледно-серое вечернее небо и широкая пустая равнина. Его копыта ступали неуклюже, как будто он был слишком утомлен для грации, и пена обрисовывала мускулы животного, но, несмотря на все это, оно было красивым. На нем сидели две девушки, их тяжелые волосы переливались черным и рыжим в такт шага коня. Их раскрасневшиеся лица сияли под слоем дорожной пыли. Их свободные одежды были подобраны так, чтобы они могли оседлать большого чалого, а их босые ноги в сандалиях обхватывали его туловище. Ки молча наблюдала за их приближением, захваченная их красотой и жизненной силой.
— Похоже на двух девушек с рынка найма, — прошептал Вандиен ей на ухо. Она услышала улыбку в его голосе. — Я думаю, рыжеволосая все-таки сбежала к своему возлюбленному.
— Привет, фургон! — раздался в сумерках звонкий голос. Вандиен вышел из фургона и приветственно поднял руку. Две девушки широко улыбнулись, увидев его, а затем вспотевшая лошадь свернула с дороги и направилась к ним по грубому дерну. Девушка впереди натянула поводья. Чалый упрямо наклонил голову, а затем навострил уши, услышав ее голос. Он послушно остановился, но вскинул голову, словно показывая ей, что подчинился только потому, что сам этого хотел.
— Прелестно, — пробормотала Ки себе под нос, очарованная его чистыми линиями и гордой головой.
— Не так ли? — спросил Вандиен, когда девушки соскользнули со спины чалого.
На это ей тоже пришлось кивнуть. Она предположила, что их возраст где-то между пятнадцатью и восемнадцатью годами, но не могла сказать, кто из них старше. Они были достаточно похожи по росту и конечностям, чтобы быть близнецами, но на этом сходство заканчивалось. Темноволосая девушка с поразительно голубыми глазами была бы красавицей где угодно, но ее красоты было недостаточно, чтобы отвести чей-либо взгляд от ее сестры. Волосы другой девушки отливали чем-то средним между яркой медью и ржавчиной. Ее разномастные глаза, широко посаженные над прямым носом, откровенно встретились с глазами Ки; это превратило то, что могло бы показаться недостатком, в яркую привлекательность. Там, где ее сестра была оливковой, она была бледной. На переносице у нее были неотразимые веснушки. Когда она улыбалась, ее зубы были очень белыми. Она перевела взгляд с Ки на сестру, а затем на Вандиена.
— Я так рада, что мы тебя догнали! — сказала она, задыхаясь. — Мы узнали, что ты уехал, только после полудня. Если бы Элиссен не одолжила эту лошадь, я бы никогда не смогла поймать тебя!
— Одолжила! — воскликнула Элиссен. — И мне лучше вернуть Руда до утра, иначе у хозяина Томи найдутся для него неприятные слова.
— Тсс! — пожурила сестру рыжеволосая девочка, но веселье проскочило между ними, как искры. Они оба повернули полные надежды лица к Вандиену. Повисла тишина.
— Подойдите к костру и расскажите нам, зачем вам понадобилось догонять нас, — предложил Вандиен. — Мы можем предложить вам чашечку чая после долгой поездки, если ничего другого не остается, — добавил он.
На открытую равнину быстро опускалась темнота. Крошечный костерок теперь был подобен маяку, когда Ки и Вандиен направились к нему. Девушки шли за ними, перешептываясь друг с другом.
— Ты заметил сверток, привязанный к седлу Руда? — тихо спросила его Ки.
Вандиен кивнул.
— Я сказал им, что мы не можем брать пассажиров.
— Но вы ведь сделали это! — воскликнула рыжеволосая девушка, ускоряя шаг, чтобы догнать их. — Мы слышали в Кедди, что вы везете Козла в Виллену. Так что мы поняли, что вы передумали, и так как Текум прямо на вашем пути… — ее рука легла на руку Вандиена, заставляя его встретиться с ней взглядом, полным надежды.
— Мы не берем пассажиров, — мягко сказала Ки. Подойдя к огню, она поставила чайник с водой на медленный огонь.