- Муэрте, мертвец! Капитан уже мертвый, его пуля не возьмёт, нож не возьмёт!
Флибустьеры переглянулись между собой, понимая, что сейчас начнётся очередная проповедь полубезумного шамана. Матросы 'Нереиды' испуганно смотрели на верзилу, который говорил без умолку.
- Амулет! Мертвого амулет! Тебя раз убили, два убили, три убили, тебя, капитан, уже ничем не убить! На острове всех побили, тебя не побили! - Джон распалялся всё больше и больше.
- Какой, к чёртовой матери, амулет? - спросил я. - Какой, к чёртовой матери, мёртвый? Я жив, дышу, кровь из меня льётся так же как из всех!
Джон вздохнул так, будто ему приходится объяснять очевидное.
- Кровь есть! Смерть нет! Смерть тебя уже взяла, амулет дала, пока не забирает, но ты мёртвый уже.
Я нашарил под рубахой серебряную индейскую птицу и вытащил на свет. Тусклое, потемневшее от пота серебро выглядело как самое обычное украшение. Таких амулетов по Карибам ходит едва ли не больше, чем христианских крестиков.
- Вот! - чуть не закричал Джон. - Смертью помечен!
Пираты зашептались между собой, видимо, решая, что делать дальше.
- Могу подарить, только заткнись уже, - брякнул я.
Индеец побледнел, будто я предложил ему добровольно прыгнуть в жерло вулкана или в пасть к акуле, отшатнулся и замахал руками, перебирая собственные защитные талисманы.
- Так это что, тебя не убить теперь, что ли? - спросил Оливер.
- А если его связать и в воду бросить? - раздался голос из толпы.
Я заскрипел зубами.
- Проверять не будем, - отрезал я. - Кто у вас нынче капитан?
- Меня выбрали, - Филипп чуть вышел из толпы, и только теперь я заметил, что взгляд его стал более жёстким, осанка выпрямилась, а голос приобрёл те самые командные интонации.
- Неплохо, - произнёс я. - Добычу из города поделили уже?
Филипп немного замялся, чувствуя, что поторопился.
- Мы же думали, что ты мёртв.
Джон снова заголосил на своём наречии, но я жестом оборвал начавшуюся тираду.
- Я вас не виню. У меня своя добыча.
Я приоткрыл дверь каюты и заглянул внутрь.
- Миледи, всё в порядке, можете выходить, - сказал я.
Ответом мне стала тишина. Я посмотрел на пиратов, которые удивлённо переглядывались меж собой и пытались рассмотреть содержимое каюты, и жестом попросил их подождать.
Алисия всё ещё пряталась за бочками, сжимая в руке кинжал.
- Вы меня не получите, мистер Картер, - прошипела она и сделала несколько выпадов кинжалом.
Я легко увернулся от ударов, сделанных дрожащей рукой, и показал свои ладони как знак примирения и дружелюбия.
- Алисия... - начал я.
- Леди Монтгомери! - перебила она.
- Миледи, если вы думаете... - снова попытался сказать я.
- Я думаю, что вы это всё подстроили! Полагаете, я такая наивная дурочка, что поверю в этот маскарад? Вы изначально задумали похитить меня! - сказала она.
Я закашлялся и едва не подавился, пытаясь сдержать смех.
- Что!? - спросила девушка.
- Я за свою жизнь слышал много всякого. Но такое - впервые. Полагаете, я разграбил город, спас вас от насильника, увёл в джунгли, оставил корабль и команду, нашёл другой, затем подстроил случайную встречу в море, и всё для того, чтобы похитить вас? - всё ещё пытаясь сдержать хохот, произнёс я. - Если бы я хотел вас похитить, то пробрался бы тайком в вашу комнату, стукнул по голове и утащил без лишних хлопот.
Алисия замерла, кусая губы.
- Это не лишено смысла, - наконец-то сказала она.
- Рад, что до вас дошло. Мы уходим. На 'Мстителя'. Курс на Порт-Ройал. И не бойтесь команды, они на самом деле очень добрые и учтивые люди, - произнёс я и повёл англичанку на палубу, где нас ждали самые отчаянные головорезы со всех концов Карибского архипелага.
'Нереиду' отпустили с миром и пустым трюмом, и голландские матросы задумчиво глядели вслед удаляющимся пиратам. Разумеется, им предложили присоединиться к команде, но никто не захотел или не решился. Пиратский барк, чуть осевший в воде от добычи, переваливался по волнам, неторопливо приближаясь к Ямайке.
Я оказался в странном положении. С одной стороны, я был здесь своим, старым добрым капитаном, которого пришлось бросить среди врагов ради спасения собственных шкур. С другой стороны, моё внезапное появление заставило всех вспомнить о чувстве стыда, и теперь на корабле постоянно витало молчаливое напряжение. Матросы замолкали, едва мне стоило появиться на баке, офицеры, что командовали отступлением, открыто меня избегали, и я стал чужим среди своих. Я по-прежнему оставался капитаном, но также капитаном избрали Филиппа, который с мечом и молитвой грабил суда в окрестных водах, пока не встретил 'Нереиду', а вместе с ней и меня.
Парень за это время здорово изменился и возмужал, но старым привычкам не изменил, устраивая католическую мессу почти каждый вечер. Николаса, к моему сожалению, уже не было в живых. Голландец получил саблей по голове во время захвата голландского же города, и умер от лихорадки через пару дней.
После того, как пираты ускользнули от гибели в бухте Ораньестада, они отправились на Невис, в ближайшую английскую колонию, где поделили добычу, пропили её, набрали в команду ещё десяток храбрецов и пошли на охоту, щипать толстобрюхих испанских купцов. Кто-то из старой команды ушёл, кто-то погиб, и теперь половина команды, в основном, новички, считали полноправным капитаном не меня, а Филиппа. Другая половина, в том числе и офицеры, были бы и рады снова выбрать меня капитаном, но просто так сместить француза - не было причин.
Индейцы и негры, по большей части, остались на Невисе, и теперь на корабле их было не больше десятка. Они всё ещё держались обособленно, и Джон-шаман их моментально возглавил, проповедуя свои безумные верования и теории.
Флибустьеры долго думали, что делать с леди Монтгомери. Женщина на корабле - как всем известно, к несчастью, и я слышал даже предложения выбросить её за борт, в подарок Нептуну и морскому дьяволу. Однако, я сразу заявил, что это моя добыча, и не им решать. А распоряжаться чужой добычей - хороший способ для самоубийства.
В итоге Алисии досталась маленькая пассажирская каюта, порция из общего котла и право на полчаса прогулки перед обедом. Это было уже лучше, чем на 'Нереиде', и даже если пираты провожали её сальными взглядами, то любые попытки заговорить с ней жёстко пресекались.
Я стоял на корме, наблюдая, как дельфины играют в кильватерной струе, а белая пена переливается в лучах заходящего солнца.
- Никогда не надоедает, верно? - раздался дребезжащий голос старика Даннета.
- Всегда по-разному, - ответил я.
Боцман встал рядом, взялся жилистой рукой за фальшборт и поглядел вдаль.
- Тебя же с нами в Панаме не было? - спросил он.
- Нет, - сказал я. - До сих пор жалею.
- Морган тогда тоже пожалел, - сказал старик.
Я хмыкнул и посмотрел в выцветшие от морской соли глаза.
- Пожалел, что не всё удалось унести?
- Что душу там оставил, - проскрипел Даннет.
- К чему это ты?
- Генри Морган увёз оттуда больше золота, чем ты видел за всю жизнь.
Я кивнул.
- Только вот к Панаме он шёл с верными друзьями и командой. Обратно он уже шёл одиноким разбитым стариком. Хоть и с победой. Не повторяй его ошибок, парень. Не давай страстям затуманить твою голову, это тебя погубит, - произнёс боцман.
- Давай без проповедей, Пит. Всё равно в итоге Морган стал вице-губернатором и самым богатым человеком Вест-Индии.
- Да при чём тут Морган, болван!? - прорычал старик.
Я пожал плечами и отвернулся.
Старый боцман набрал воздуха, чтобы сказать ещё что-то, но вдруг тяжело вздохнул, махнул рукой и пошёл к шканцам, постукивая тростью по доскам. Я постоял ещё немного, посмотрел, как дельфины спешно ретируются от приплывшей акулы, и пошёл в капитанскую каюту.
Каюту Филипп уступил мне, а сам переселился обратно в кают-компанию, к остальным офицерам. И теперь вестовой разрывался между двумя капитанами, не зная, на чей зов бежать первым.
Я запер дверь, упал на узкую койку и забылся тяжёлым сном без сновидений.
Следующее утро выдалось пасмурным и дождливым. Я проснулся на рассвете, побрился, вышел на палубу и лично встал за штурвал, отпустив вахтенного матроса. Дождь, как ни странно, оказался холодным, и живо напоминал о тех временах, когда приходилось прятаться от вечной лондонской сырости на чердаках и в подвалах. Я стоял, глядя в туманную даль, где за пеленой дождя прятались вечнозелёные ямайские горы, и думал о том, как бы поизящнее доставить леди Монтгомери в губернаторскую резиденцию. С её нынешним видом нас выставят за порог, не дожидаясь объяснений.
Хлопнула дверь кают-компании, и на палубу вышел Филипп. Он увидел меня, улыбнулся, поднялся на шканцы и встал рядом.
- Доброе утро, капитан, - сказал он.
- Доброе утро, - ответил я. - Капитан.
Француз улыбнулся снова.
- В самом деле, странная вышла ситуация, - Филипп подошёл к компасу и взглянул на стрелку. - Ты изменил курс?
- Чуть исправил. Чтоб быстрее идти, - ответил я.
- Да, мне ещё многому стоит научиться, - сказал он, и на мгновение я увидел в нём того самого мальчишку, с которым сбежал с Доминики. На виске у него красовался шрам от моего пистолета, первый в его карьере пирата, но далеко не последний.
- Учись, пока я жив, - сказал я. - Вот эта хреновина, за которую я держусь, называется штурвал. А вон та, рядом с которой ты стоишь - это компас.
- Спасибо за науку, - хмыкнул Филипп.
- Со временем поймёшь, ты же моряк, - сказал я.
'Мститель' прорезал туманную дымку бушпритом, словно молочную пену, и перекатывался на белых бурунах, ловя каждый порыв ветра парусами. Барк, несмотря на внешнюю неуклюжесть, всё-таки был хорошим кораблём.
- Эд, я хотел попросить тебя кое о чём, - начал француз, но я его резко оборвал.