– Весьма тонкое замечание. Я должен обдумать это, дон Руис. Мы еще вернемся к этому разговору.
Закусив губу, дон Руис низко поклонился.
– Я всегда к услугам вашего преосвященства, – сказал он. – А пока что моя барка готова доставить вас на берег.
Кардинал поднялся и набросил на плечи мантию. Застывшие, точно статуи, доминиканцы в капюшонах сразу же засуетились. Его преосвященство повернулся к ним.
– Пойдемте, дети мои, и не забудьте вознести благодарственную молитву за наше избавление.
И он шагнул вперед, но был сразу же остановлен капитаном Бладом.
– Одну минутку, ваше преосвященство. Еще не все.
Кардинал вскинул голову и нахмурил брови:
– Как? Что значит не все?
Ответ Блада был адресован скорее помрачневшему генерал-губернатору, нежели прелату.
– Поскольку мы покончили с возмещением убытков, теперь можно перейти к вопросу о компенсации.
– О компенсации? – воскликнул примас, утратив свое непоколебимое спокойствие. – Вы нарушаете слово, сеньор.
– Этого про меня еще никто не мог сказать. Я не только не нарушаю своего обещания, а, напротив, скрупулезно придерживаюсь его. Ведь я же сказал алькальду, что как только убытки будут возмещены, мы обсудим вопрос о высадке вашего преосвященства на берег. Теперь мы можем обсудить его, вот и все.
Дон Руис злобно усмехнулся, обнажив в улыбке белые зубы.
– Ловко. Вы делаете честь своему ремеслу разбойника.
– Я не мог, не будучи непочтительным к его преосвященству, назначить за него выкуп меньший, чем в сто тысяч дукатов.
У дона Руиса захватило дух. Его физиономия приобрела синеватый оттенок, а челюсть внезапно отвисла.
– Сто тысяч дукатов?!
– Это сегодня. Завтра я не буду таким скромным.
Взбешенный генерал-губернатор повернулся к кардиналу.
– Ваше преосвященство слышали, что теперь требует этот грабитель?
Но на кардинала вновь снизошло его небесное спокойствие.
– Терпение, сын мой. Терпение! Лучше остерегаться этого сына греха, который явно не торопится освободить меня из плена ради трудов праведных, ожидающих меня в Гаване.
Дону Руису стоило немалых усилий подавить охватившие его ярость и жажду мести. Дрожа от сдерживаемого гнева, он все же взял себя в руки и в сравнительно вежливых выражениях пообещал, что деньги будут доставлены в кратчайший срок, если это необходимо для скорейшего освобождения его высокопреосвященства.
Но, возвращаясь на берег в барке вместе с алькальдом, генерал-губернатор дал ему понять, что его подгоняет не столько стремление как можно скорее освободить кардинала-архиепископа, сколько желание уничтожить этого дерзкого пирата, который одержал над ним верх в том, в чем он считал себя непобедимым.
– Когда этот болван получит деньги, нападение застигнет его врасплох.
Но алькальд мрачно покачал головой.
– За это придется слишком дорого заплатить. Сто тысяч, боже мой!
– Тут уж ничего не поделаешь. – Своим поведением дон Руис давал понять, что он не считает эту цену слишком дорогой за уничтожение человека, подвергшего такому унижению его – генерал-губернатора Гаваны, почти полновластного повелителя Кубы, выглядевшего теперь школьником, ожидающим розог. – К тому же это не так разорительно. Адмирал эскадры маркиз Риконете с удовольствием заплатит пятьдесят тысяч за голову капитана Блада, а остальные деньги я возьму из королевской казны.
– А что, если и те и другие деньги затонут вместе с этим негодяем?
– Это зависит от того, где мы его потопим. Там, где он бросил якорь, глубина не больше четырех саженей. Главное – поскорее увезти архиепископа с корабля, чтобы покончить с неприкосновенностью этого проклятого пса.
– А вы уверены, что вы с ней покончите? Хитрый дьявол наверняка потребует гарантии безопасности.
Тонкие губы дона Руиса изогнулись в злобной усмешке.
– Он получит все гарантии, какие захочет. Но обещания, данные под угрозой, еще никогда никого не связывали.
– Его преосвященство вряд ли с вами согласится.
– Его преосвященство?
– А по-вашему, этот проклятый пират не потребует от него такого же обещания? Вы же видели, что из себя представляет этот кардинал – твердолобый фанатик, раб буквы закона. Когда священники становятся судьями, из этого не выходит ничего хорошего. Они просто не пригодны для этого занятия, так как совершенно лишены широты кругозора. Так что, если прелат дал клятву, то он ее непременно выполнит, невзирая на то, каким способом ее из него вытянули.
На момент страх закрался в душу генерал-губернатора. Но его изобретательный ум сразу же нашел выход, и он снова заулыбался.
– Благодарю вас за предупреждение, дон Херонимо. Но пока что обещанием не связаны ни я, ни мои подчиненные, которым я сейчас отдам распоряжения.
Вернувшись к себе во дворец, дон Руис, прежде чем заняться вопросом выкупа за кардинала, вызвал одного из своих офицеров.
– Кардинал-архиепископ Новой Испании высадится сегодня вечером в Гаване, – объявил он. – Чтобы оказать ему соответствующие почести и оповестить город об этом счастливом событии, я приказываю дать салют из пушки на молу. Вы захватите канонира и отправитесь туда вместе с ним. Как только его преосвященство ступит на берег, скомандуете огонь.
Отпустив этого офицера, губернатор тотчас вызвал другого.
– Немедленно садитесь на лошадь, скачите в Моро, Пунталь и Эль-Фуэрте и прикажите от моего имени комендантам каждого форта навести орудия на красный корабль, стоящий на якоре под английским флагом. После этого пускай они дожидаются сигнала, которым послужит выстрел пушки на молу, когда кардинал-архиепископ Новой Испании сойдет на берег. Как только они услышат выстрел, но не раньше, они должны открыть огонь по пиратскому судну и потопить его. И смотрите, чтобы не было никаких промахов.
Выслушав заверения офицера в том, что он все понял, дон Руис отправил его выполнять приказания, а сам занялся извлечением из королевской казны золота, которое должно было освободить кардинала из заключения.
Он проделал эту операцию так быстро, что к первой полувахте уже снова причалил к борту «Арабеллы» и выгрузил со своей барки четыре тяжелых сундука.
На корме дон Руис и сопровождающий его алькальд увидели поджидавшего их кардинала-архиепископа в мантии и красной шапочке. Стоявший перед ним с непокрытой головой фрей Доминго держал его крест, остальные доминиканцы в капюшонах выстроились сзади. Было ясно, что его преосвященство уже готов к высадке на берег. Присутствие кардинала на палубе со всей свитой окончательно убедило дона Руиса, что уплата выкупа положит конец святотатственному заключению его преосвященства и что больше не возникнет никаких препятствий к его отъезду с этого отвратительного корабля, после чего «Арабелла» перестанет быть неприкосновенной и пушки гаванских фортов быстро расправятся с ней.
Торжествуя при этой мысли, дон Руис, обращаясь к Бладу, не смог удержаться от тона, приличествующего разговору королевского представителя с пиратом.
– Вот твое золото, проклятый грабитель, – плата за святотатство, за которое тебе придется вечно гореть в аду. Бери его и убирайся отсюда.
Но капитана Блада, казалось, ничуть не тронула эта речь. Склонившись над сундуками, он отпер их и, окинув оценивающим взглядом сверкающее содержимое, подозвал своего штурмана:
– Возьми золото, Джерри, и уложи его. – И добавил довольно оскорбительное замечание: – Надеюсь, что счет правильный.
Вслед за этим капитан повернулся к стоящей на корме фигуре, облаченной в пурпур.
– Монсиньор кардинал, выкуп получен, и барка генерал-губернатора ожидает, чтобы доставить вас на берег, но вы должны дать мне слово, что мне будет позволено удалиться без каких-либо препятствий и дальнейшего преследования.
Губы генерал-губернатора под маленькими черными усиками снова изогнулись в усмешке. Его ответ был рассчитан на то, чтобы отвести подозрение и в то же время дать выход душившему его гневу.
– Можешь беспрепятственно убираться, куда тебе угодно, мошенник. Но если мы когда-нибудь снова встретимся на море…
– В таком случае, – закончил за него фразу капитан Блад, – очень возможно, что я доставлю себе удовольствие повесить вас на рее как клятвопреступника и вора.
Приблизившись к ним, кардинал укоризненно покачал головой:
– Ваша угроза звучит неподобающе, капитан Блад, так как, я надеюсь, эти слова несправедливы.
Дон Руис задохнулся от бешенства, вызванного больше замечанием кардинала, нежели оскорбительными выражениями Блада.
– Так вы, ваше преосвященство, надеетесь! – воскликнул он.
– Подождите! – Величественным жестом архиепископ остановил свою свиту, которая застыла на месте, являя собой воплощение непоколебимого могущества церкви.
– Я сказал, надеюсь, что обвинение несправедливо, и некоторое сомнение, звучащее в моей фразе, оскорбило вас. Но я рассчитываю, что дон Руис вскоре извинится перед вами за это сомнение. Однако во время своего первого визита на корабль вы кое-чем озадачили меня, и я хотел бы попросить вас дать мне объяснение.
– На берегу, ваше преосвященство, вы найдете меня готовым ответить на все ваши вопросы. – И дон Руис шагнул к трапу, у которого его ожидал кардинал.
Капитан Блад со шляпой в руке занял позицию с другой стороны, как требовал этикет при проводах важного гостя.
Но примас не двинулся с места.
– Дон Руис, перед тем, как высадиться на остров, которым вы управляете, мне бы хотелось получить ответ только на один вопрос. – Его тон был таким суровым и властным, что дон Руис, перед которым трепетало все население Гаваны, застыл на месте в испуганном ожидании.
Кардинал обернулся к дону Херонимо и задал ему пресловутый вопрос:
– Сеньор алькальд, хорошенько подумайте перед тем, как ответить мне, потому что ваша служба, а может быть, и кое-что побольше зависит от точности вашего ответа. Что вы сделали с товаром – собственностью этого английского моряка, который генерал-губернатор приказал вам конфисковать?