– Я ваш неоплатный должник, сэр. Хотя в этом, будь проклята моя кровь, для меня нет ничего нового. Сколько я себя помню, я был у кого-нибудь в долгу. Но это долг особого рода. Если бы вы выпустили кишки тому типу, который смылся невредимым, то я бы в тысячу раз сильнее был вам благодарен. Мир бы прекрасно обошелся и без дона Серафино де Сотомайор, разрази его гром!
– Senor Jesus! No digas eso, querido![63] – воскликнула маленькая идальга. Чтобы смягчить свой протест, она погладила его по щеке. – Нет, нет, Хорхито! Если бы такое случилось, моя совесть никогда не была бы спокойна. Если бы пролилась кровь моего брата, это убило бы меня!
– А моя кровь! Он со своими разбойниками пролил ее достаточное количество, чтобы быть довольным! Или этот проклятый головорез надеялся выцедить ее всю?
– Querido[64], – успокаивала его девушка. – Ведь это делалось, чтобы защитить меня. Он считал, что это его долг. Я никогда не простила бы ему, если бы он убил тебя. Ты знаешь, Хорхито, что это разбило бы мое сердце. И все же я могу понять Серафино. Давай же поблагодарим Бога и этого отважного сеньора за то, что не случилось худшего.
В каюту вошел Тим, высокий, краснолицый шкипер, чтобы узнать, как себя чувствует мистер Ферфакс, и доложить, что «Цапля» взяла курс и быстро движется вперед, подгоняемая легким южным бризом, оставив Рио-де-ла-Ача на расстоянии шести миль за кормой.
– Все хорошо, что хорошо кончается, сэр. Для джентльмена, который прибыл с вами на борт, мы уже подыскали помещение. В маленькой каюте я подвешу ему койку. Пойди займись этим, Алькатрас, – приказал он негру. – Vamos![65]
Ферфакс откинулся назад, полузакрыв глаза.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – повторил он, криво улыбнувшись, и Бладу почудилась в его голосе скрытая насмешка. Казалось, что, очутившись на койке и перевязав рану, он снова обрел силу тела и духа.
– Твои драгоценности в безопасности, дорогая? – спросил он, накрыв своей ладонью руку девушки.
– Драгоценности? – Затаив дыхание, она задумчиво нахмурилась. Внезапно на ее лице мелькнул страх, она вскочила на ноги и прижала руки к сердцу: – Драгоценности!
Ферфакс резко обернулся, глядя на ее внезапно побледневшее лицо и расширившиеся глаза.
– Что такое? – ворчливо осведомился он. – С ними все в порядке?
Губы девушки дрогнули.
– Valga me Dios![66] Наверно, я уронила шкатулку, когда Серафино догнал нас.
Последовала затяжная пауза, которую Блад расценил как затишье перед бурей.
– Ты уронила шкатулку! – произнес Ферфакс, и в его тоне послышалось зловещее спокойствие. Он остолбенело уставился на девушку, челюсть у него внезапно отвисла, в светлых глазах вспыхнуло пламя. – Ты уронила шкатулку? – переспросил он резким надтреснутым голосом. – Будь проклята моя кровь! Это невероятно! Ад и дьявол! Ты не могла уронить ее!
Его внезапное бешенство потрясло девушку, которая смотрела на него испуганным взглядом.
– Ты сердишься, Хорхито, – запинаясь, проговорила она. – Но ты не прав. Посуди сам, я была в ужасе, ведь тебе грозила страшная опасность. Что для меня в тот момент значили драгоценности? Разве я могла о них думать? Я и не обратила внимания, когда шкатулка упала, ведь тебя ранили, и ты мог умереть. Понимаешь, Хорхито? Конечно, их жаль, но ведь теперь мы вместе. Бог с ними!
Нежная рука девушки снова обвилась вокруг его шеи. Но Ферфакс в бешенстве оттолкнул ее.
– Бог с ними?! – взревел он. – Провалиться мне на этом месте! Ты же выкинула тридцать тысяч дукатов собаке под хвост и утверждаешь, что это не имеет значения! Кровь и гром, девочка! Что же тогда имеет значение?
Блад решил, что пришло время вмешаться. Мягко, но решительно он вновь уложил раненого на подушки.
– Успокоитесь ли вы наконец или будете продолжать орать, как недорезанный теленок? Неужели вы еще недостаточно потеряли крови?
Но Ферфакс отчаянно отбивался.
– Черт побери мою душу! Вы мелете вздор! Как я могу успокоиться, когда эта дурочка…
Но девушка прервала его. Она гордо выпрямилась, ее глаза, казалось, еще сильнее почернели. Утраченное спокойствие вернулось к ней.
– Почему это тебя так беспокоит, Джордж? Пожалуйста, не забывай, что это были мои драгоценности, и если я их потеряла, то это мое дело. Я считаю, что в этот вечер, когда я приобрела так много, это не следует считать большой потерей. А может быть, я ошибаюсь, Джордж? Может быть, эти драгоценности значат для тебя больше, чем я?
Столь откровенный вызов привел Ферфакса в чувство. Он быстро пошел на попятный, разразившись внезапным хохотом, показавшимся Бладу предельно неискренним.
– Черт возьми! Ты сердишься на меня, Исабелита? Что поделаешь – таков уж мой характер. Вспыхиваю, как порох. А потеря тридцати тысяч дукатов может вывести из себя. Ну ладно, пропади они пропадом! – И он протянул руку. – Поцелуй меня и прости, Исабелита. Скоро я куплю тебе все драгоценности, какие ты захочешь.
– Мне не нужно драгоценностей, Джордж. – Девушка еще не до конца смягчилась, так как малоприятные подозрения, пробудившиеся в ней, не утихли. Однако она подошла к нему и позволила взять себя за руку. – Никогда не сердись на меня больше, Хорхито. Если бы я так не любила тебя, то меня бы сильнее беспокоила эта шкатулка.
– Ну, разумеется, детка.
Тим смущенно заерзал на месте.
– Я, пожалуй, пойду на палубу, сэр. – Дойдя до двери, он повернулся к капитану Бладу. – Этот черномазый подвесит вам койку.
– Тогда проводите меня, пожалуйста. Ночью мне здесь делать нечего.
– Если ветер не переменится, то мы доберемся до Порт-Ройяла в воскресенье вечером или в понедельник утром, – заметил все еще стоявший в дверях шкипер.
Блад застыл как вкопанный.
– До Порт-Ройяла? – медленно переспросил он. – Я не хотел бы высаживаться там.
– А почему? – обернулся к нему Ферфакс. – Ведь это английское поселение. На Ямайке вам нечего бояться.
– И все-таки я не хотел бы там высаживаться. В какой порт вы зайдете затем?
Вопрос, казалось, позабавил Ферфакса, который снова насмешливо улыбнулся.
– Это будет зависеть от многих обстоятельств.
Ответ этот только усилил неприязнь, которую Блад испытывал к англичанину.
– Я был бы вам благодарен, если бы вы согласовали этот вопрос с моими намерениями, учитывая, что я нахожусь здесь ради вашей пользы.
– Ради моей? – Светлые брови Ферфакса полезли вверх. – Разрази меня гром, неужели я не понимаю, что вы тоже удираете? Ну, хорошо, посмотрим, что мы можем для вас сделать. Где бы вы хотели сойти на берег?
– Из Порт-Ройяла, – ответил Блад, с трудом подавив раздражение, – для вас не составит большого труда пройти через Наветренный пролив и высадить меня на северо-западном побережье Эспаньолы или даже на Тортуге.
– На Тортуге? – Быстрый взгляд светлых бегающих глаз заставил Блада пожалеть о сказанном. Было нетрудно догадаться, какие мысли в голове Ферфакса. – На Тортуге, а? Значит, у вас есть дружки среди пиратов? – Он рассмеялся. – Ну-ну, это ваше дело. Сначала «Цапля» зайдет в Порт-Ройял, а потом мы займемся вами.
– Я буду вам премного обязан, – поклонился Блад, почти не скрывая сарказма. – Желаю вам доброй ночи, сэр. И вам тоже, мадам.
Некоторое время после того, как дверь за ушедшим закрылась, Ферфакс лежал неподвижно, прищурив глаза. На его губах блуждала загадочная усмешка.
– Лучше бы ты поспал, Хорхито, – наконец заговорила донья Исабела. – О чем ты думаешь?
Его ответ, казалось, не имел смысла.
– Я думаю о том, насколько отсутствие парика изменяет внешность человека, который к тому же ирландец, хирург и хочет, чтобы его высадили на Тортуге.
Девушка решила, что у Ферфакса начался жар, и снова предложила ему поспать. Когда она сказала, что уйдет из каюты, Ферфакс не пожелал и слышать об этом. Проклиная сжигавшую его жажду, он умолял ее дать ему попить. Жажда постоянно терзала его, не давая заснуть, поэтому донья Исабела осталась сидеть рядом с ним, время от времени поднося к его губам стакан с водой, смешанной с лимонным соком, а один раз, по его настойчивому требованию, с несколькими ложками бренди.
Ночь тянулась медленно; Ферфакс лежал, не говоря ни слова. Наконец, решив, что он заснул, девушка поднялась, чтобы выскользнуть из каюты, но Ферфакс внезапно заявил, что не в силах заснуть и попросил позвать Тима. Она повиновалась, боясь, что возражения выведут его из себя.
Когда Тим вернулся с девушкой, Ферфакс пожелал узнать, который теперь час и где они находятся. Тим ответил, что только что пробило восемь склянок и что они удалились от Рио-де-ла-Ача на добрых сорок миль.
– А на каком расстоянии от нас находится Картахена? – последовал довольно странный вопрос.
– Милях в ста, может быть, немного больше.
– За сколько времени можно добраться туда?
Глаза шкипера расширились от удивления.
– Если ветер не переменится, то часа за двадцать четыре.
– Тогда плывите туда, – приказал Ферфакс. – Отправляйтесь немедленно.
Удивление, отражавшееся на красном лице Тима, перешло в беспокойство.
– У вас, должно быть, жар, капитан. Зачем нам возвращаться на Мэйн?
– У меня нет никакого жара. Ты слышал мой приказ? Иди и бери курс на Картахену.
– На Картахену? – Шкипер и донья Исабела обменялись взглядами.
Понимая, что происходит у них в голове, Ферфакс злобно скривил рот.
– Чтоб тебе провалиться! Подожди, – проворчал он и погрузился в глубокое раздумье.
Не будь Ферфакс прикован к койке, он обошелся бы без партнеров в задуманном им коварном предприятии. Ферфакс бы сам все довел до конца, держа свой коварный план в секрете. Однако состояние, поставившее его в зависимость от шкипера, принудило его выложить свои карты на стол.