Коул не планировал заводить детей, но так уж вышло. И он не мог мечтать о лучшей матери для своего ребенка, о лучшей жене, чем Эрин. Он не знал, что делать с накатившими эмоциями.
Когда она вернулась к нему за стол, Коул крепко стиснул ее руку.
– Я тобой горжусь, – тихо сказал он.
Она смотрела на него с теплом и благодарностью.
– Я не знаю, что сказать. Было столько достойных претендентов. Я даже не думала…
– Не надо. Просто радуйся, и все.
Как раз в этот момент объявили, что официальная часть подошла к концу. Все поднялись с мест, и Эрин сразу оказалась в кольце коллег, спешащих поздравить ее с почетной наградой.
Коул тактично остался в стороне, дав ей насладиться заслуженной минутой славы. Он с благоговейным восторгом наблюдал за тем, как легко и непринужденно она ведет себя со всеми этими людьми, какое искреннее удовольствие получает от возможности помогать людям. И вообще его все в ней восхищало.
Когда они подъезжали к ее дому, Эрин все еще витала в облаках. Эта награда была воспринята ею с гордостью, как признание важности всей той трудной работы, что была проделана ею за пять лет юридической карьеры. И то, что Коул был рядом, придавало событию особую прелесть, словно изысканно-вкусная глазурь на именинном торте. Она уже предвкушала продолжение праздника в более интимной обстановке, наедине с Коулом.
Как только они поднялись наверх, в ее спальню, Коул подхватил ее на руки и уложил на кровать.
– Ты хоть представляешь, как я гордился тем, что был рядом с тобой сегодня?
– Нет, не представляю. Почему ты мне об этом не сказал?
– Все, проехали. – Он наклонился и крепко поцеловал ее в губы. – Молния? – по-деловому спросил он.
– Справа.
Коул ловко справился с застежкой, действуя исключительно на ощупь – взгляд его ни на мгновение не отпускал ее глаз. После платья пришла очередь бра. Легким движением он расстегнул бюстгальтер. Эрин активно участвовала в процессе, чем облегчала ему жизнь, очевидно, не меньше его заинтересованная в том, чтобы сократить процесс раздевания до минимума. И вскоре на ней не осталось ничего, кроме серебристых босоножек на высоком каблуке.
Коул наклонился и взял в рот ее сосок. На этот раз спешить ему было некуда, и он отдался процессу с самозабвением. Стоило ему лизнуть ее сосок, как она начинала стонать. Стоило прикусить его, как она выгибалась навстречу его губам, требуя еще и еще.
Продолжая удерживать ее сосок губами, Коул рукой ласкал второй сосок, прокатывая набухший бугорок между пальцами. Наконец он добился своего, и Эрин закричала от ставшего непереносимым наслаждения.
– Тише. Я тебя понял, – шепнул ей Коул, но, вместо того чтобы отпустить ее, лишь поменял пленников местами – тот сосок, что был у него во рту, сейчас ласкали его пальцы, и наоборот.
Эрин извивалась под ним, поднимая бедра, безмолвно умоляя его коснуться там, где ей это было нужнее всего. Коул понимал ее и без слов, но, опустив взгляд на ее выступающий живот, не смог отказать себе в удовольствии нежно его погладить.
Подняв голову, он посмотрел ей в лицо, и Эрин, вновь встретившись с ним взглядом, вдруг поняла, что находится у весьма опасной черты. Еще немного, и сердце ее больше не будет ей принадлежать. Хотя, возможно, она уже перемахнула через ту черту, и это уже случилось. И все, что остается, это молиться, чтобы он это сердце не разбил.
Наконец Коул накрыл ладонью ее лобок, нажал чуть посильнее, провел пальцем вокруг набухшего бугорка.
– Ты всегда так меня хочешь, – сказал он одобрительно.
От этих слов, от хрипловатых ноток его голоса она хотела его еще сильнее. Согнув колени, Эрин всхлипнула и выкрикнула почти зло:
– Так чего ты ждешь?
Коул развел ее ноги шире и, устроившись между ними, сказал:
– Я тяну твое удовольствие. И свое тоже, – сказал он и прижался губами к ее лону. Лаская клитор губами и языком, Коул погрузил в нее средний палец.
– Коул, – простонала она, сжимаясь вокруг его пальца, пытаясь глубже втянуть его в себя.
– Хочешь еще? – Он добавил еще один палец. Эрин испытала первый прилив оргазма. Он так хорошо знал ее тело, он играл на нем, словно талантливый музыкант, ни разу не сфальшивив.
Эрин потеряла счет времени, но она понимала, что он делает все, чтобы растянуть ее удовольствие, насколько это вообще возможно.
– Ты поразительная, – пробормотал Коул, покидая ее лишь затем, чтобы раздеться.
Она наклонилась с намерением расстегнуть босоножки, но Коул остановил ее, стиснув ногу повыше колена.
– Оставь их. Когда я смотрю на эти твои каблуки, я вижу воплощение моих фантазий. Черт, ты меня заводишь.
Коул распрямился, предъявив ей самое очевидное подтверждение своей правоты.
Он встал коленями на кровать, направив в нее член.
Больше всего Эрин сейчас боялась, что в ее взгляде Коул прочтет все, что ему не стоит знать. И это будет катастрофой. Помимо желания – и тут ничего опасного не было, – Коул пробуждал в ней чувства куда более глубокие. Чтобы поддержать баланс и, может быть, его перехитрить, Эрин приняла решение играть по его правилам. Он хотел видеть в ней «скверную девочку Эрин», значит, так тому и быть.
– Трахни меня, Коул, – сказала она.
Глаза его потемнели, словно ночное небо в шторм, из груди вырвался сдавленный стон. Эрин запрокинула голову и закричала от страсти, принимая его в себя. Он брал ее почти силой, но отчего-то этот грубый натиск был ей по душе. Страсть, что была сполна утолена всего пару минут назад, вспыхнула с новой силой. В считанные секунды она достигла небывалой мощи и, замерев на пике, рассыпалась мириадами сверкающих звезд, вобрав в себя не только тело, не только мысли, но, казалось, и самую душу, все то, что составляло личность по имени Эрин Марсден. Эта Эрин ничего от него не утаила, она отдала ему все. И страсть, подняв его на гребень вместе с Эрин, одарила Коула разрядкой, какой еще не было в его жизни.
Коул готовил завтрак у Эрин на кухне. Будничные заботы, которые успел полюбить, потому что Эрин нравилась его стряпня. Все это было для него непривычно: делать что-то для другого человека изо дня в день, благодарить и получать благодарность за всякие мелочи, сознавать, что от тебя ждут выполнения каких-то работ по дому.
Он ловил себя на том, что его уже не коробит при мысли, что другой человек делает для него то, что он привык всегда делать сам. Когда Эрин взялась стирать его одежду, Коул был решительно против этого. Он даже пытался помешать. Но она жила по давно установленному распорядку, и как-то так вышло, что он перестал противиться тому, чтобы Эрин стирала его белье вместе со своим. Она оставляла ему газету, потому что сама просматривала только комиксы и рубрику, где печатались письма читателей с просьбой дать какой-нибудь житейский совет и ответы на их письма. Коул удивлялся ее странному выбору, ведь Эрин была слишком умна и образованна, чтобы ей могла нравиться подобная ерунда, но ему приятно было наблюдать за тем, как она улыбалась, читая газету, с удовольствием поглощая приготовленную им еду.
Ему будет всего этого недоставать, когда он съедет с ее квартиры. Из этого, конечно, не следовало, что ему хотелось, чтобы неизвестный психопат продолжал играть с ее жизнью. При одной мысли об этом Коула прошибал холодный пот. Никто сильнее его не мечтал поскорее поймать преступника, но расследование, что вели братья Эрин, зашло в тупик.
В довершение всего Коул получил от своего босса пару сообщений на голосовую почту. Руководство интересовалось, когда он готов приступить к выполнению очередного секретного задания. Обычно Коул отвечал, что готов был еще вчера, но оставить Эрин без защиты, зная, что она в опасности, он не мог. К тому же Эрин ждала его ребенка, и это обстоятельство тоже требовало осмысления. Разумеется, своему начальству Коул ничего этого рассказывать не станет. Ему просто нужен отдых, и после всех этих лет напряженной работы он вполне его заслужил.
Коул только что приготовил завтрак и собирался позвать Эрин к столу, когда в дверь позвонили. Зная, что Эрин открывать не станет – в этом она его слушалась, – Коул, проверив, на месте ли его пистолет, отправился выяснять, кто мог нанести им визит в десять утра воскресным утром.
Коул посмотрел в окно над дверью и остолбенел.
– Кто там? – крикнула ему с лестницы Эрин.
– Джед, – не оборачиваясь к ней, ответил Коул.
– А, ну ладно. Ты, пожалуй, сам справишься, – сказала она, и Коул скорее почувствовал, чем увидел, что она развернулась и пошла назад, в спальню. Он был только рад этому обстоятельству, поскольку ничего хорошего от этого визита не ждал.
Коул открыл дверь.
– Ты, гляжу, не торопишься меня впускать.
– И тебе доброго утра. И что тебя сюда занесло? Хочешь повидаться с Эрин? – спросил Коул, втайне надеясь, что Джед явился не по его душу.
Старик покачал головой:
– Я завтракал у Эллы и Саймона. Конечно, я знал, что ты разыгрываешь из себя телохранителя. Как ни странно, ты, оказывается, неплохо о ней заботишься, но, черт возьми, неужели не можешь удержать своего маленького дружка в штанах?
Коул схватил отца за здоровую руку и втащил в дом. Не хватало, чтобы престарелая соседка Эрин услышала их разговор.
– Тебя это не касается, – сказал Коул, закрыв за Джедом дверь.
Джед провел ладонью по волосам. Со сломанной руки уже сняли гипс, оставив только перевязь.
– Ты нормально себя чувствуешь? – спросил Коул.
– Что значит, это не мое дело? Она дочь моего лучшего друга, бывшего шефа полиции этого города. Не говоря уже о том, что она еще и помощница окружного прокурора.
– Я все же не понимаю, какое ты имеешь к этому отношение, – сказал Коул и мысленно сосчитал до десяти, надеясь, что это его успокоит. – Ты думаешь, я это спланировал? И чтобы ты не спрашивал, да, я использовал презерватив.
– И все равно ты чертов олух. О чем ты думал, когда тащил в постель такую девушку?
Коул стиснул зубы.