– А что, если для надежности Блеза позвать? Все-таки втроем мы наведем на Тарада ужаса куда больше!
– Нет. Не хочется корабль без защиты оставлять, а от Головешки мало толку что тут, что там. Вдвоем справимся.
И мы, с обнаженными клинками: я – с саблей, а мой напарник – с мечом и кинжалом, дожидаясь подходящего момента, застыли у дверей. Ждать пришлось долго. За это время Рейчел успела дважды меня окликнуть и даже выглянуть наружу, благо что мы успели вовремя спрятаться. Наконец изнутри раздалось приглушенное «Кастильда!», что означало – Тарад на какое-то время пришел в себя.
– Пора!
И мы, держа клинки высоко над головами, ворвались внутрь. Чтобы у Тарада не оставалось никаких сомнений в том, что дела его хуже некуда, мы с Гаспаром орали так, будто идя на штурм вражеского укрепления, стремились сломить дух его защитников.
Все испортил пес Барри. С чего ему взбрело в голову развалиться у самого порога, знает только он сам. Наверное, дело было в том, что он благодаря своему нюху знал, что мы находимся сразу за дверью, и решил быть к нам как можно ближе.
Но как бы там ни было, внутри хижины мы с Гаспаром успели сделать только один шаг. Полет получился неуправляемым, и закончился практически сразу же, когда мы столкнулись с ложем, на котором и находился тяжелобольной. Удар вышел знатным, и штурмуй мы крепость на самом деле, обязательно бы снесли с петель дверь в какой-нибудь башне. Что же тогда говорить о хрупком лежаке?
Он развалился на части, а самого больного унесло в дальний угол хижины, где гулко ударило об стену.
Я оказался прав, и Рейчел узнала нас практически сразу же.
– Лео, Гаспар! Что за дурацкие шуточки?! Вы что себе позволяете?! Вы только взгляните, что натворили! Да вы же убили его! – запричитала она, бросаясь к Тараду.
– Надеюсь, он перед смертью не успел испугаться, – поднимаясь на ноги, пробормотал красный как вареный рак Гаспар. – Иначе совсем нелепо получится: и Тарада не спасли, и изошедшие из него духи начнут искать себе новое тело.
Я и сам чувствовал, как полыхает огнем лицо: ни с того ни с сего угодить в дурацкую ситуацию, в которой полностью сам виноват. Ну зачем мне было слушаться Гаспара – точно ведь знаю, никаких духов не существует… Кричала Рейчел, радостно лаял Барри, будто увидел нас с Гаспаром после долгой разлуки.
В довершение ко всему, дверь внезапно распахнулсь, и в хижину ворвались авооруженные копьями аборигены. Мы с Гаспаром переглянулись: если сейчас начнется бой, обнажать оружие нет нужды. И еще я пожалел о том, что отказался от предложения Гаспара позвать еще и Блеза.
– Где Тарад?! – грозно поинтересовался ближний из них.
– Где-то там, – не сводя с него глаз, кинжалом через плечо указал Гаспар.
Он – воин с огромным опытом и потому отлично осознавал, что отвлекаться нельзя ни на миг.
– Говорил же я вам, что добром все это не закончится. – Из-за спин других высунулась голова местного сморчка-лекаря, которого я фактически спас из задымленной хижины. – Чего уж было проще: напасть на них, отправить всех на корм акулам и забрать себе пса. Остричь с него рыжую шерсть, и уже к вечеру Тарад выздоровел бы. А вы!..
– Посторонись!
Сейчас! Где-то за нашими спинами пряталась Рейчел, и если мы с Гаспаром дадим им дорогу, кто знает, не станет ли девушка их первой жертвой, когда те обнаружат Тарада мертвым?
– В сторону, я сказал! – Для большей убедительности дикарь угрожающе замахнулся копьем.
Напряжение так и витало в воздухе. Одно неосторожное движение, слово, жест – и начнется бойня. Барри, почувствовав, что игры закончились, встал рядом с нами и зарычал. Гаспар взглянул на меня, и в его взгляде ясно читалось: не самое ли время сделать шаг первыми?
Ведь тот, кто нападает внезапно, всегда имеет преимущество. И я уже набрал воздуха, чтобы подать команду «вперед!», когда за нашими спинами раздалось очередное за эту ночь и так надоевшее мне: «Кастильда!», после чего всхлип. Такой тонкий и жалобный, что я невольно обернулся: уж не Рейчел ли он принадлежит?
Но нет: уже похороненный нами Тарад стоял на коленях и, обхватив руками ноги Рейчел, плакал навзрыд. Мы с Гаспаром непроизвольно поморщились: не существует в мире причин, чтобы мужчина вел себя таким образом. Плакать – это всегда было прерогативой женщин, и зачастую для этого им не нужно никаких оснований вообще. Но не мужчине, воину и, как выяснилось накануне вечером, – последней надежде племени.
Захлебываясь слезами, Тарад бормотал: «Ты не видение, ты – настоящая! О, любовь всей моей жизни!»
Рейчел стояла растерянная, и совершенно не знала, как ей поступить.
– Лео, – негромко сказал Гаспар, – такое впечатление, что хворь-то у него не телесная. Явно же у человека с головой что-то не так.
– Может быть, не все духи из него вышли? – не удержался я, чтобы не съязвить. – Например, остался тот, что засел в голове.
– Может, – не поняв моей иронии, кивнул Гаспар. – Но повторить у нас не получится.
И в этом он был прав. Хижина давно уже переполнилась людьми, и поднявшегося на ноги Тарада успели оттеснить от Рейчел. Не забывая при этом благодарить девушку за чудесное спасение и всячески превозносить ее лекарское искусство.
– Пойдем, Рейчел, – потянул я ее за руку. – Тебе необходимо отдохнуть. Думаю, что теперь жизнь Тарада вне опасности.
Микстуры ли помогли, наше ли с Гаспаром вмешательство в процесс лечения, но сомнений не оставалось никаких.
Глава 16
Чем больше я слушал Танало-О, тем сильнее мрачнел. Нет, против того, чтобы племя Свирепых Аллигаторов, как они сами себя называли, вновь стало могущественным и сначала покончило с их извечным врагом, обитающим по ту сторону пролива, а затем провело экспансию всех других островов архипелага, я не имел ничего. Но самому мне больше всего хотелось наконец-то добраться до цивилизованного общества. Где твой собеседник не будет обряжен в короткую юбку, а в носовой перегородке у него не торчит куриная (или какая она там?) кость. Одни только сплошь покрывающие его тело татуировки чего сто́ят! Но те имеют хоть какое-то объяснение, якобы предохраняя владельца от того, чтобы внутрь него не проникли злые духи. Кстати, бедному Тараду, едва тому удалось немного оклематься, тут же нанесли несколько новых рисунков. Хотя, если разобраться, наш Гаспар разрисован не меньше. Ладно, все это так, но зачем в носу нужна кость?!
– Понимаешь, Удачник Леонардо, иногда необходимо поступиться своим личным ради всеобщего блага.
Я в очередной раз поморщился: хорошо, что Танало-О видеть этого не мог. Совсем не потому, что тот опять исковеркал мое имя. Я успел у него побывать уже и Везунчиком Леонардо, и Баловнем Судьбы Леонардо, и Любимцем Фортуны Леонардо, несмотря на мои попытки каждый раз его поправить.
И вот теперь еще и Удачник. Успокаивало то, что мы разговаривали с ним наедине, и никто его услышать не мог. Иначе осмелевший Головешка не преминул бы при случае назвать меня каким-нибудь из этих имен. По крайней мере, за глаза. Да и боги бы с ним – Удачник так Удачник, но сколько раз можно объяснять, что своим личным поступаться категорически не собираюсь! И еще ему пора наконец понять, что Рейчел – не вещь и вправе сама выбирать свою судьбу.
Суть сказанного Танало-О была в том, что Рейчел должна стать женой Тарада. И с этого, мол, у Аллигаторов начнется новая жизнь, в которой они станут хозяевами всех островов. Подтверждением тому является древнее пророчество, где сказано, что небесной красоты женщина по имени Кастильда в мужской одежде, случайно оказавшись здесь на необычной пироге, спасет от неминуемой смерти будущего вождя. А Тарад обязательно им когда-нибудь станет, поскольку он – сын Танало-О. Косвенно пророчества подтверждали видения самого Тарада в горячечном бреду. Словом, все сходится. Кроме имени, поскольку у Рейчел и Кастильды никакого созвучия.
– Ты хороший человек, Прун[3] Леонардо, и мы не желаем тебе зла, – продолжал убеждать меня Танало-О, – но на кону стоит будущее моего народа!
– Рейчел – моя жена, – устал объяснять я. – Жена законная, – подумав при этом – хорошо хоть они не пытаются сделать ее вдовой.
С другой стороны, пожелай они этого, у меня развязались бы руки. И тогда, пусть и ценой крови, проблема бы разрешилась и мы давно уже были в пути.
– Но не у нас, – пожимал плечами Танало-О. – И мы об этом уже говорили.
Вот же дикари! Не могу себе представить, что в цивилизованном обществе, когда вы со своей супругой окажетесь в другой стране, вам вдруг объявят, что она не является вашей женой, поскольку брачные обычаи здесь другие. А именно это и происходит практически на каждом острове, который мы посетили.
– Ладно, – тяжело вздохнул я. И чтобы получить хоть какую-нибудь отсрочку, добавил: – Мне необходимо время подумать.
Выход обязательно должен быть, и самое время посоветоваться с остальными.
– Так что будем делать? – спросил я сразу у всех, когда объяснил суть создавшейся проблемы.
– И чего тут думать? – пожал плечами Головешка. – Поднимаем парус – и в путь! Руины? А что руины? На этих островах их как блох на любой собаке.
– У Барри, например, блох нет, – возразила ему Рейчел.
– Чтобы избавить от них, перстень на него надевала? – рассмеялся тот.
И тут же охнул. Потому что пусть свою смелость по отношению к Гаспару проявляет, а Рейчел не смеет трогать.
– Лео, я же пошутил! Зачем так больно?
– Извини, перестарался, – что соответствовало действительности: чересчур сильно ткнул ему кулаком в бок.
С другой стороны, Тед виноват сам: тут и без того весь на нервах, а еще он со своими шуточками. Но в главном он прав: руин на островах хватает. Но проблема в другом.
– Проблема в том, Теодор… – Раньше, чтобы показать Головешке, что я им недоволен, мне достаточно было назвать его полным именем. Но даже сейчас, осмелевший, услышав такое обращение к нему, он на всякий случай от меня отодвинулся. – Проблема в том, что на следующем острове живут союзники Свирепых Аллигаторов, а нам его не миновать. Конечно, мы можем отсюда уплыть и дальше прорываться с боем, но, возможно, существует и другой, более подходящий нам вариант. А этот оставим на самый крайний случай.