Алена уточнила:
– А с Викой твоя Маруська давно дружит?
– Да с горшка еще в детском саду не разлей вода. В школах учились разных, а в институте снова встретились. И работать потом пошли – в один дом культуры.
– Из-за мальчиков не ссорятся?
– Не, у них разные вкусы. Вичке хлюпики очкастые нравятся. А моя – про красавца-принца мечтает. Дурочка наивная.
– Сегодня она его точно не встретит, – заверила Алена Андреевна.
– Чудесно, – хладнокровно парировала соседка. – Давай еще другой расклад посмотрим: квоту на операцию мне скоро дадут?
Алена перемешивала карты, раскладывала их на столе, но мысли витали совсем далеко от соседкиной операции. Обилие черных карт в Марусином вечере никак не выходило из головы. Хорошо бы гадание не сбылось.
– Ненавижу эту гадину мерзкую! Ну почему ей все, а мне ничего?!
– Да ладно тебе, зайка! Нашла кому завидовать. Тоже мне достижения. Диплом института культуры да мать больная.
– Все равно у нее в жизни все гладко, а у меня вечно проблемы! Не хочу! Не потерплю! Дай мне ключ от машины! Подкараулю – и сшибу ее к чертовой матери!
– Заинька, глупости. Ну сшибешь. Так опять ведь получится: она синяками отделается, а ты в тюрьму пойдешь.
– А что делать тогда?
– Мстить, конечно. Только хитро. Не в лоб.
Выкатывать мусорные ящики из-под мусоропроводов Фарух предпочитал под покровом ночи. Если днем – обязательно нарвешься на недовольных: воняет им под носом или пройти помешал. Так что лучше не маячить, дождаться, пока склочники по домам разбегутся.
Присматривать за порядком во дворе в его обязанности не входило. Но все равно примечал: не трутся ли подозрительные личности у домофона, кто из жильцов возвращается пьяненький, чья машина на тротуаре припарковалась.
Сегодня, едва вышел, приметил: у первого подъезда стоит посторонний «жигуль». Мотор включен, стекла тонированы. Номера грязью заляпаны – сколько ни щурился, разглядеть цифры не смог. Только регион – Калужская область. В гости, что ли, приехали – как раз в первом бригада строителей квартиру снимает? Но чего тогда не поднимаются?
К подсобке мусоропроводной проще дойти по тротуару, но специально пошел по проезжей части. Заглянул, разглядел: за рулем мужик молодой. Рядом дамочка размалеванная. Грех, что ли, планируют у них во дворе? Странное место. Могли бы где-нибудь у парка машину поставить и миловаться вообще без свидетелей – какой дурак в морозище гулять пойдет?
Но выкинул из головы – его дело шесть мусорных ящиков вывезти, отходы в большой контейнер во дворе перекидать.
Когда занимался третьим подъездом, увидел Марусю. Дочку Макаровны. Время позднее, вечер холодный, а она идет одна и без шапки. Но довольная: улыбается во весь рот. Поздоровалась ласково:
– Добрый вечер, дядя Фарух!
– Привет, красавица. Замерзнуть не боишься?
– Не, у меня сердце горячее.
Улыбка счастливая, щеки румянятся. Фарух порадовался: обычно-то грустная ходит, мать, старуха Макаровна, совсем девчонку затюкала.
– Обязательно чаю горячего выпей, как придешь, – напутствовал.
И пошел к своим мусорным ящикам. Только отворил подсобку в четвертом подъезде, услышал рев мотора, визг покрышек. Спешно выглянул: «жигуль» с места сорвался, унесся как бешеный. А если б на тротуар занесло, где Маруся шла?
Поискал глазами, девушки не увидел. Успела, что ли, в свой подъезд юркнуть? Но она в первом живет, это только если бегом. Затревожился, крикнул:
– Маруся?
Тишина. Слышно, как «жигуль» совсем вдалеке ревет прогоревшим глушителем. Наверно, шаг прибавила и все-таки успела дойти. А что машина уехала, с ней не связано никак. Эти, с приезжими номерами, часто себя странно ведут.
Хорошие фильмы по каналу «Культура» будто из вредности показывали только после полуночи, так что Алене из-за любви к высокому искусству приходилось иногда нарушать режим. Вот и сегодня смотрела любимые с юности «В джазе только девушки». Смеялась, плакала, глядела мечтательно в исчерченное морозным узором окно, чувствовала себя молодой.
Из приятного оцепенения вырвал телефонный звонок. Взглянула машинально на часы: половина первого ночи.
Схватила трубку.
Макаровна. Голос плачущий:
– Маруська домой не явилась!
– Так вечеринка ведь у нее!
– Обещала в двенадцать быть – не пришла! И телефон заблокирован!
– А Вике ты позвонила? – встревожилась Алена.
– Да! Та сказала: Маруся ушла из клуба в одиннадцать. С этим, принцем своим новым! Он ее провожать поехал!
Для молодой, совершеннолетней, современной девушки логично – у принца на ночь и остаться. Но Макаровна дочь всегда в черном теле держала. И даже если решилась Маруся бунтовать – вряд ли бы исчезла без предупреждения.
– То есть она даже не позвонила, что не придет?
– Нет, говорю тебе! А сейчас телефон вообще не отвечает!
– Достала ты дочку, Макаровна, своей излишней опекой!
– Приличные девушки обязаны быть дома к полуночи! – отрезала соседка. – Это Вика на нее плохо влияет. Я ей как раз и высказала: никаких впредь ночных клубов и принцев! И чтоб в нашем доме ноги ее больше не было!
– Неправильно ты с молодым поколением отношения строишь, – укорила Алена Андреевна. И попросила: – Дай-ка мне Викин номер.
– Не знает она ничего! А если знает – не скажет.
– Все равно дай. Я разберусь. Только ты, ради бога, мне каждые пять минут не трезвонь. Ложись лучше спать. Все в порядке с твоей дочкой.
– Да уж, конечно! Все у нее хорошо! В чужой квартире! С чужим мужиком. А мать тут одна помирает.
– Голос у тебя, Макаровна, бодрый, так что сегодня не помрешь. Все, спокойной ночи.
Положила трубку, только собралась Вику набирать – вдруг в дверь звонок.
Посмотрела в глазок – на пороге Фарух. Вид виноватый:
– Извини, Алена Андреевна, что побеспокоил. Но вижу: ты не спишь. И у Макаровны окна светятся. Маруся дома?
– Нет.
– Ох, так и думал, что беда стряслась!
Маруська – девчонка нормальная. Но мамаша у нее – сущий тираннозавр. Вика давно ее убеждала: скидывать власть чудовища и жить, как самой нравится. Но подруга никак не осмеливалась. Бубнила, явно с матушкиных слов:
– Она меня вырастила, одна, без отца. Болезни мои, ночи бессонные. Репетиторы, институт. Как я ее могу в беде бросить?
– Да не бросай. Но не подтирать ведь ей попу с утра до вечера? И домой строго в полночь – тоже перегиб!
Но Маруська все равно в десять – только самое веселье! – начала поглядывать на часы. И в одиннадцать без чего-то сорвала Вадика, сказала, что ей пора.
Тому явно не хотелось уходить в детское время, но безропотно отправился провожать.
Вадик – полностью Викина задумка. Сама нашла. Сама привела в ночной клуб.
Она давно пыталась вырвать подругу из материных оков с помощью мужских чар. Постоянно знакомила Марусю – с друзьями по даче и спортивному клубу, с симпатичными сотрудниками автосервиса или просто случайными попутчиками по пробкам, с кем обменивалась визитками. В конце концов, ее подругин долг: чтобы забитая властной матушкой Маруся наконец нашла свое счастье. Жаль, что такой ценный товар пропадает.
Маруся с каждым очередным «мужчиной мечты» честно встречалась. Но ни разу не вспыхнула искорка, не загорелись глаза. Бормотала виновато:
– Он хороший. Но мне… мне не очень понравился.
– Вот баронесса! – ворчала Вика. – Кто тебе нужен? Том Холланд? Финн Вулфхард?!
– Необязательно. Но я мечтаю, как у Булгакова: чтоб молния! Финский нож!
– Не бывает такого, чтоб сразу молния! Нужно сначала пообщаться, лучше человека узнать!
– Не хочу я тратить время на того, кто мне неинтересен, – упрямо отвечала Маруся.
– Конечно. Лучше годы извести на то, чтоб мамаше безумной памперсы менять.
– Что ты утрируешь? Она до туалета сама доходит, – обижалась подруга.
Но сегодня – к Викиной радости – пусть и не финский нож, как у классика, но перочинным – Марусю точно зацепило.
Вадик оказался и внешне на Финна Вулфхарда похож – кучерявый, накачанный, с чувственными губами. И начинка у мужика – что надо. Анекдотами, байками их смешил. Денег не считал – девушки скромно попросили бюджетного «Абрау-Дюрсо», но мужчина заказал французского:
– Российские производители – при всем моем уважении – не очень понимают в шампанском.
Вика даже сама задумалась – а не изменить ли любимому типажу интеллигента-очкарика?
Но хотя Вадик любезен-ласков был с обеими – поглядывал больше на Марусю. И та тоже – краснела, бросала на него робкие взгляды. Так что уступим. Давно Маруське пора – вырываться из вечной больничной палаты дома.
Сумасшедшую Маруськину матушку Вика никогда не любила, а после сегодняшних наездов старухи вообще ее телефон заблокировала. Прямо смешно: карга наглая будет указывать им – давно совершеннолетним – с кем дружить и во сколько являться домой.
Но когда почти в час ночи на определителе высветился незнакомый номер, трубку сняла.
– Вика, извини, что беспокою так поздно. Я Алена Андреевна, соседка Марусина. Ты не знаешь, где она сейчас может быть?
– Чего, не вернулась еще? – удивилась. – Ну… наверно, к Вадику поехала. Больше ничего предположить не могу.
– А ты можешь дать мне его телефон?
– Зачем?
– Обещаю. Никаких претензий. За беспокойство извинюсь. Просто уточню, у него ли Маруся, и все. Он ведь твой одноклассник? Должен понять, что родители беспокоятся.
Вика смутилась.
Вадик действительно был представлен Марусе как старый ее школьный друг (учились они в учебных заведениях разных).
Но на самом деле о нем она не знала почти ничего. Даже номер свой ей парень не дал – «Общаемся в мессенджере, и ладно. Я всегда на связи».
Больше того. Обычно Вика сама находила мужчин и предлагала им – «познакомиться с моей симпатичной подругой». Но в этот раз инициатива встретиться с Марусей исходила как раз от Вадика.