К месту происшествия уже бежали из дома охранники и свитские. Но было поздно, адмирал, получивший в грудь заряд картечи, умер сразу…
Из-за ранения Рыбников о покушении узнал только на следующий день. А Розенштейн, как поручик выяснил позднее, уехал из Порт-Муравьева сразу после последней встречи с Акимовым.
Сообщение о гибели адмирала, появилось в газетах на следующий день после покушения. Однако японцы не попытались сразу воспользоваться неразберихой, воцарившейся в штабе флота. Их очередной раз отвлек рейд крейсеров Иессена. По случайному совпадению именно в эти дни появившихся в Желтом море и угрожавших поставкам воинских грузов из Японии в Корею. Того пришлось отправить на поимку этих надоедливых, словно москиты, русских рейдеров не только эскадру Камимуры, но и скоростные броненосцы адмирала Нисибы. Но поймать неуловимую «летучую эскадру», захватившую и потопившую десяток пароходов, опять не удалось. В результате разъяренная толпа понесших финансовые потери обывателей даже сожгла дом Камимуры. А Того был вызван в Токио, к министру флота.
В командование российским Тихоокеанским флотом вступил адмирал Вильгельм Карлович Витгефт. От которого наместник, великий князь Николай Николаевич, разъяренный гибелью предыдущего командующего, а также потерями нескольких контрминоносцев в предшествующих столкновениях, потребовал «навести порядок во флоте». А заодно — «уменьшить потери кораблей, особенно не допуская гибели линкоров». Поэтому Вильгельм Карлович предпочел не рисковать, запереть флот в гавани и ожидать дальнейших распоряжений от наместника…
Иессену он отправил радиограмму с распоряжениями в том же духе, предлагая ограничиться обороной Гуама (который японцы и не собирались атаковать). Прочитав это творение штабной мысли, Карл Петрович сгоряча выдал малый петровский загиб, а потом приказал записать в журнал боевых действий эскадры, что «из штаба по беспроволочному телеграфу получена шифрованная телеграмма, полностью расшифровать которую не удалось ввиду сильных атмосферных помех…»
Разговоры и беседы
В Зимнем дворце стояла тишина. Лакеи мелькали в коридорах, словно привидения, а придворные вообще старались как можно реже выходить из своих комнат. Нынешний государь такой непредсказуемый. Тихий и вежливый, но если вдруг… Князя Хилкова престарелого не пожалел — в Сибирь работать отправил, а Шауфуса вообще едва в Петропавловку не засадил. И всего лишь за то, что Великий Сибирский путь не на полную пропускную способность работает, вопреки победным докладам министерства путей сообщения. Слухи ходят, что его величество по отношению к министру изволил применить такие эпитеты, что слышавший этот разговор лакей едва в обморок не упал. Говорят, от пьяных извозчиков и матросов и то таких ругательств не услышишь. Потом, надо признать, смягчился, извинился и даже уволил от должности с пенсионом.
Но кто его знает. Тот раз мягко решил, а иной раз возьмет, да как Иван Грозный или Петр Первый на плаху и отправит. Так что лучше переждать грозу подальше от Михаила Сурового. Разъяренного на этот раз одновременно поступившими сообщениями о фактически проигранном морском бое под Порт-Муравьевом и отступлении армейского отряда от Сеула. Армейцев, надо признать, царь ругал меньше. Все-таки корпоративная солидарность. К тому же соотношение сил — кавалерийская бригада против пехотной дивизии, никаких шансов на победу русского оружия не оставлял. И если бы не потеря батареи новейших трехдюймовок, большей частью доставших японцам целехонькими, никто бы этот бой за поражение и не считал.
С флотом же было намного сложнее. Николай Николаевич возмущался безнаказанной высадкой японцев на материк. И представитель при штабе наместника капитан первого ранга Кладо уговорил великого князя разрешить выход в море для ударов по воинским перевозкам. Планировалось, что к берегам Кореи подойдут одновременно и крейсера Иессена, и броненосцы с крейсерами Витгефта. Однако последний что-то не так рассчитал и задержался с выходом в море. В результате японцы, словно зная об этой задержке, эскадрами броненосных крейсеров и скоростных броненосцев перехватили отряд Иессена, вынужденного после перестрелки спешно уходить на юг, к Гуаму. А потом успели вернуть скоростные броненосцы к основным силам и устроить бой с вышедшим в море и ушедшим далеко от базы отрядом Витгефта.
Ожесточенная перестрелка между шестеркой японских броненосных кораблей и тройкой броненосцев и броненосным крейсером Витгефта ожидаемо закончилась поражением русской эскадры. Потеряв потопленным броненосец «Иоанн Златоуст» и бронепалубный крейсер «Боярин» и погибшего в бою адмирала Витгефта. В свою очередь, утопив, по полученным донесениям броненосец «Хацусе», два бронепалубных крейсера. Причем у императора были подозрения, что морячки просто преувеличили японские потери. Потом эскадра с трудом вернулась в гавань, где оба уцелевших броненосца и броненосный крейсер «Баян» сразу стали в очередь на ремонт.
— Скажи мне, Сима, как такое могло произойти? Я же им доверял, а они…, — наедине с любимой женой «суровый» Михаил мог позволить себе расслабиться. — Тот же Сахаров с Куропаткиным уверяли меня, что наших войск которые уже там сосредоточены, хватит чтобы разбить все остальные армии. Причем одновременно. И железнодорожники заверяли, что в любой момент готовы перевезти сколько будет необходимо дополнительных сил. И вдруг, когда японцы напали, выясняется, что железная дорога во многих местах до сих пор однопутная. Куда пропали деньги, выделенные на ее улучшение — никто не может сказать. А войск оказалось намного меньше, чем необходимо, и перебросить подкрепления быстро невозможно. И приходится мне просить старого, ушедшего на покой князя Хилкова заняться наведением порядка на дороге… Про флот и говорить не хочется. Неожиданно выясняется, что у японцев есть не просто флот, а хорошо вооруженный мало уступающими нашим по качеству английскими кораблями. По количеству судов вообще сильнейший в Тихом Океане. Черт знает, куда все это время смотрели все наши разведчики, штабы и дипломаты… Верить никому нельзя, — искренне удивлялся молодой император.
— Мне — можно, — ласково улыбнулась императрица, которую даже новая беременность нисколько не портила. — Ты же проверял своих солдат и субалтерн-офицеров, которыми командовал? Почему сейчас удивляешься?
— Так то — солдаты, они… Они как дети, только взрослее, — печально усмехнулся в ответ Михаил. — А это же государственные мужи, почтенные и солидные, по возрасту меня превосходящие… мудрые старцы.
— Мудрость не всегда приходит с возрастом, — погладив мужа по волосам, словно маленького ребенка, философски заметила Виктория. После чего отошла к маленькому поставцу в углу кабинета, открыла его и собственноручно налила в небольшую рюмку «столового вина номер двадцать один». Вернулась к сидящему и мрачно смотрящему прямо перед собой императору, поставила перед ним рюмку. Михаил молча взял ее, выпил одним глотком, выдохнул и рассмеялся.
— Спасибо, Сима, милая. Мне только рюмочки и не хватало. Теперь снова за работу. Ах, Сима, Сима. Как бы мне хотелось оставаться просто великим князем…
— На все воля господа нашего, — серьезно ответила Виктория. — Так что ты думаешь делать? НикНика менять?
— Зачем? Он пока вполне справляется. Генералов оплошавших поменяет сам, я ему полномочия дал. Но флот из его командования надо изымать. И на флот настоящего боевого адмирала ставить. Я бы Иессена поставил, но против правил службы получится. Начнутся интриги против «выскочки» вместо боевой работы, да и НикНик его задавит своим авторитетом. Поэтому, пожалуй, отправлю туда Рожественского. Начальник морского главного штаба, авторитетный адмирал. С НикНиком в хороших отношениях, но командовать собой не даст.
— А эскадру усиления кому поручишь?
— Думаю Макарову, все же основой эскадры его броненосцы и крейсера будут.
— Погоди, милый. Ты говорил, что лучше Макарова в особенностях службы на севере никто не разбирается? — спросила вдруг императрица.
— Так и есть, — согласился царь.
— Теперь подумай — мы его с Северного флота уберем, а если вдруг наш дорогой дядя Джорджи в войну вступит, кто будет этим флотом командовать? Нет уж, милый, оставь своего Макарова на месте. Да и командующего Балтийским флотом снимать не стоит — пусть тоже готовится.
— Хорошие идеи, — согласился Михаил. — Небогатова и Макарова оставляем… А вот кого тогда послать? Дубасова бы послал, но он неважно себя чувствует последнее время… Идея. Сандро послать… Звание соответствует, Черноморский флот и без него переживет.
— А почему бы и нет? Яхту свою ты в боевой состав передал, — не преминула слегка упрекнуть мужа Виктория, — вот пусть он ее и забирает.
— Сима, не начиная снова, — нахмурился Михаил, но увидев, что жена откровенно смеется, заулыбался в ответ. — Шуточки у тебя, принцесса…
— Ты смотришь в эти минуты… как это по-русски? Вспомнила. Грозно, — объяснила Виктория.
Вообще, у Михаила Александровича яхта уже была — «Зарница», небольшая, чуть больше двухсот тонн водоизмещением, не слишком скоростная, купленная у герцога Лейхтенбергского семь лет назад. Царь считал, что ему вполне достаточно. Но придворные уверяли, что императору необходимо что-то более престижное. Вот и появилась у его величества яхта-крейсер «Алмаз». Которую он и передал в состав идущей на подкрепление Тихоокеанского флота эскадры…
Кают-компания «Алмаза» сразу показывала всем гостям, что корабль этот, хотя и числится в списках флота крейсером второго ранга, на самом деле является яхтой его императорского величества. Помещение, обставленное кожаной мягкой мебелью, зеркала, персидские ковры, рояль фирмы «Стенвей» и шахматные столики с выложенными на столешнице клетками из эбенового дерева и слоновой кости — роскошь, недоступная обычным боевым кораблям. Впрочем, эта роскошь нисколько не мешала превращению корабля, при необходимости, в крейсер третьего ранга. Небронированный, но весьма кусачий, вооруженный, при необходимости, тройкой стодвадцатимиллиметровок, полудюжиной семидесятипятимиллиметровок и тройкой пушек Гочкиса, способный догнать большинство торговых пароходов. Конечно, если вдруг поступит приказ. Пока же приказ не появился и «Алмаз» продолжает находиться в статусе императорской яхты. Вот только императору сейчас не до путешествий по морям и потому стоит яхта-крейсер на рейде Кронштадта. А команда занимается привычными морскими делами под привычный же звон судового колокола, отбивающего склянки. А свободные от вахты офицеры, как обычно, проводят досуг в кают-компании.