ь их покаяться в заблуждениях и хотя бы перед лицом близкой смерти прийти в лоно самой доброй и человеколюбивой церкви.
Однажды я не выдержал и, потянуло же за язык, воскликнул:
— А как же пытки и огонь сообразуются с учением Христа? Известны же слова о том, что, когда тебя ударят по левой щеке, подставь правую.
— Воистину так. Из любви к Господу слуги его берут на себя тяжкий грех. Мы жертвуем собой и знаем, что на том свете с нас за это спросится. И не от ненависти, а из любви к людям, к тем, кто попал под наше жестокое сострадание, идём мы на это. Берём на себя грех, лишь бы обратить неверного в истинную Христову веру. И тем самым, погубив его тело, спасти бессмертную душу.
— Истины, вбитые силой, не становятся истинами для тех, в кого их вбили.
— Истина и есть истина, и главное, чтобы она была клятвенно принята.
— Но жестокость рождает ответные действия.
— Мы служим Богу, и не пристало нам бояться судьи, нити которой в руках Его.
В остальное время мы предавались тягучему безделью. Адепт переносил его гораздо легче. Он вполне от отрешиться от внешней пустоты окружающего мира, зная, что внутри него существует огромный и неисчерпаемый мир. Вот он снова занялся привычным занятием — начал вычерчивать какие-то формулы, астрологические знаки.
Закончив очередной этап этой работы, Винер невесело заключил:
— Похоже, мой дорогой Эрлих, в скором времени нас опять ждут серьёзные испытания.
— После того как нас свели обстоятельства, вся моя жизнь — сплошная неприятность.
— В связи с ростом влияния Марса нас ждёт новый тик, А влияния одиннадцатой планеты и кометы Гор вызовут сильные астральные возмущения. Мы входим в полосу, когда неприятности посыпятся одна за другой. Точнее, в эту полосу мы вошли, когда встречались с Бернандесом, но сейчас дела обстоят всё хуже и хуже.
— Значит, надо опять держать наготове пистолеты?!
— Да. И не выбираться без особой надобности из этого шкафа, именуемого почему-то каютой. Будем ждать.
Ждать долго не пришлось. Этим же вечером нам был преподнесён сюрприз. Мы уже не были расслаблены скукой, как недавно. На место расслабленности пришло ожидание, способное вытянуть все силы.
— Кто-то ждёт нас за дверью, — прошептала, почуяв недоброе.
Адепт приложил палец к губам, потом, кивнув, тихо произнёс:
— Точно. Что будем делать?
— Может, попытаемся скрутить его? Иначе мы так и будем жить в ожидании удара неизвестно с какой стороны.
— Попробуем.
Адепт зажёг фонарь. В закутке, куда выходила дверь нашей каюты, была темень, драться же в темноте, как мне не раз удавалось убеждаться, дело нелёгкое и очень опасное — всё зависит от глупой случайности.
Сжимая мой любимый кинжал — в тесноте это оружие гораздо лучше шпаги, — я на цыпочках подошёл к двери и потянулся к защёлке, но нас опередили.
Послышался крик, короткое ругательство, звуки ударов и грохот падающего тела. Затем в дверь кто-то неназойливо постучал. Адепт поднял пистолет.
— Эрлих, я чувствую, вы хотите всадить в меня пулю, — донёсся из-за двери голос. — Не стоит. Лучше откройте дверь.
— Вот чёрт! — выругался я.
— Я изнываю от жажды и мечтаю о глотке вина.
— Придётся налить ему вина, — вдохнул я и отворил дверь.
Ну конечно. Опять он, Генри Джордан!
— Опять ты! — так и сказал я.
— Я могу сказать то же самое. Это зависит от того, с какой стороны посмотреть.
— Невыносимо!
— Я не один, а с приятелем. Он немного притомился, и его не держат ноги.
Генри нырнул в коридор и затащил в каюту безжизненное тело, судя по одежде, принадлежащее матросу.
— Бедняга сильно устал, поджидая вас у дверей каюты. Тяжелее всего ему было держать нож, с помощью которого он хотел ознакомиться с вашими внутренностями.
— Кто это такой?
— Джованни Пизано из Венеции. Бывают, конечно, мерзавцы и похуже него, но только встречаются чрезвычайно редко. Последнее время он ходил в подручных у Бернандеса.
— Но как Аррано Бернандес узнал, на каком судне поплывём? — Мы оба были ошарашены.
— По-моему, он ничего не узнал. Просто Джованни решил расстаться со своим капитаном. Ему надоела погоня за вами и обещание мифических богатств, которые можно вытряхнуть из ваших сумок или получить за вас качестве выкупа. Он оставил шайку и нанялся на «Санта-Kpyc», решив поискать счастья в Новом Свете. Не думаю, что возжаждал посвятить свою жизнь морскому делу. Скорее всего по прибытии на Кубу он намеревался исчезнуть с корабля и заняться поиском собратьев, чтобы вернуться к тому, к чему он привык с нежных, детских лет — милым его сердцу грабежом и разбоем на суше или на море. Среди воров и грабителей ходят легенды о том, как сказочно можно обогатиться в Индиях и какая весёлая гульба идёт там, среди берегового братства. И вот на «Санта-Крусе» он встречает вас.
Джованни застонал — он начинал приходить в себя. Бандит был широкоплечим, крупным мужчиной с ладонями-лопатами. Те, кто не знал Генри, ни за что бы не поверили, что он одолел такого здоровяка. Я нагнулся над Джованни и плеснул ему водой в лицо. Потом подтащил его к стене и усадил. Он приоткрыл глаза, встряхнул головой и застонав схватился за затылок.
— Что, больно? — участливо осведомился я.
— Какой медведь на меня навалился? Такое чувство, будто меня придавило сорвавшимся со стапелей фрегатом.
Лицо этого человека с маленькими глазками, дёргающимся веком и носом пуговкой, кривые жёлтые зубы, тонкогубый рот — всё говорило о его глубокой порочности. Я бы никогда не нанял на работу типа с такой физиономией, но у других матросов лица были ненамного лучше. И внешность их вполне соответствовала содержанию. А кто ещё согласится на такую адскую жизнь, если над ним не висит угроза жестокого голода или каторги? Служба матроса — это карабкаться с риском для жизни по верёвочным лестницам, питаться отвратительной пищей, запивая её тухлой водой, и всё за нищенскую плату, которая будет моментально спущена в портовой таверне в окружении жриц любви.
— Расскажи, зачем ты подкарауливал нас? Почему хотел убить? — задал вопрос Винер.
— Ложь! — очень убедительно возмутился подручный главаря банды.
— Действительно?
— Никого я не хотел убивать! Я говорю правду! Просто я перепутал каюты. Мне был нужен корабельный священник… Ну правда же, я искал святого отца.
— И не нашёл? — ухмыльнулся Винер,
— И не нашёл, — сокрушённо покачал головой бандит.
— Ничего, — успокоил его я. — Вскоре ты встретишься с настоящим отцом. С Отцом небесным. Мы просто выбросим тебя за борт.
Джованни встрепенулся, но я схватил его за шею и прижал к стене.
— А лучше я расскажу всё капитану. Результат будет тот же самый. Ты знаешь, что делают на борту корабля с убийцами. Их связывают вместе с жертвой одной верёвкой и выбрасывают за борт. Но так как дело до жертв не дошло, идти на корм рыбам тебе придётся в гордом одиночестве.
— Я же никого не убил… — невинно потупил глаза Джованни.
— Ты намеревался убить, а это одно и то же… Уверяю, что капитан и корабельный суд послушают не тебя, жалкого оборванца, непонятно как до сих пор избежавшего виселицы, а нас, уважаемых и состоятельных людей, — назидательно произнёс Винер.
— Что вы от меня хотите, сеньоры?
— Зачем ты хотел нас убить? Ты же ушёл от Аррано Бернандеса. Не думаю, что ты настолько его любишь, что даже вдали от него стремишься исполнить его волю, — продолжал Адепт.
— Мне чихать на этого недоноска Аррано! Меня интересовали только ваши кошельки, — признался Джованни.
— Как ты разошёлся с капитаном Бернандесом? не отставал от него Винер.
— Он сумасшедший. Я понял, что его интересует вовсе не золото — за то время, которое мы гонялись завами, другими способами в такой компании можно было бы заработать гораздо больше. Он просто одержим мыслью разделаться с вами. Не знаю, чем вы ему так насолили, но жажда вашей смерти заслонила от него всё. И, что самое удивительное, он смог увлечь своей безумной одержимостью людей, которых невозможно завлечь ничем, кроме звона полновесных монет. Шайка прониклась этим сумасшедшим вожделением, теперь их сердца бьются в такт с его сердцем, и наполнены они коричневой ядовитой кровью. Едва я только заикнулся, что мы заняты не делом, а погоней за какой-то химерой, он впал в дикую ярость и попытался разделаться со мной. У него был нож, у меня — шпага, и я не собирался послушно идти на заклание. А со шпагой я обращаться умею. Но то, что вытворял этот Аррано, переходило все мыслимые пределы. В него вселилось тысячу бесов! Несчастным ножиком он отражал все мои выпады и приближался ко мне всё ближе. Исход боя был ясен, и я не разговаривал бы сейчас с вами, если бы не подоспела городская стража. Перед тем как разбежаться, я рассмотрел в свете луны его искажённые черты. Святая Мария, в нём не было ничего человеческого! И в этом лице я прочёл приговор себе. И понял, что на одном континенте мне с ним делать нечего. Поэтому я нанялся в матросы на это грязное судёнышко…
— И что с тобой прикажешь делать? — спросил Адепт, присаживаясь на корточки рядом с Джованни.
— Отпустите меня, сеньоры. Я клянусь, что больше не приближусь к вам и ничем не побеспокою.
— Верить честному слову человека, чей разум зиждется на трёх китах — измене, подлости и алчности. Как можно? — удивился Винер.
Да и я был уверен, что этот тип при первой возможности с удовольствием вгонит нож в наши спины, какую бы признательность ни испытывал он к нам за то, что остался в живых.
— Клянусь, я никогда…
— Не клянись. — Адепт взял его за волосы. Теперь они смотрели друг другу в глаза. — Я знаю, что ты больше не возникнешь на нашем пути. Ты, подлый кровопийца и воришка, слабый духом, погруженный в пороки, ты, ничтожество, попытался встать на пути камнепада, который размозжит не только твоё тело, но и ввергнет в вечный мрак твою душу! Ты видел лишь малую часть, которую тебе не нужно было видеть, и не дай Бог тебе увидеть больше. Топор палача и виселица покажутся тебе благом, а костёр инквизиции — ласковым домашним очагом, ты будешь о них только мечтать. Исчезни с