К вечеру нам удалось добраться до глухой деревни. Положение у нас было неважное. Трое странников без оружия, без денег, правда, в чистой одежде, не приспособленной для путешествий, а больше годящейся для карнавала.
Нельзя сказать, что крестьяне сильно обрадовались нам, но всё же у них нашлось немного еды и место для ночлега. Хозяева дома несколько подобрели, когда мне удалось дать им дельные советы, касающиеся здоровья их дочери и даже оказать ей помощь.
Путём осторожных расспросов нам удалось выяснить год и число. Похоже, мы действительно вернулись в тот день, из которого ушли. Значит, у нас есть впереди некоторое время до появления в пустыне Абраккара. Но мы не могли позволить себе расслабиться. Хранитель безусловно истратил немало сил. Его присутствие сейчас не ощущалось так явно, как раньше. Но он, конечно, не оставит нас в покое, а бороться с ним мы пока что могли лишь одним испытанным способом — бегством.
На следующий день мы отправились в путь. Нам везло — то ли судьба решила смилостивиться над нами, то ли Адепт сумел её уговорить. На дороге мы встретили кортеж вдовствующей баронессы Анриетты д'Эрбле. Мы отрекомендовались ей бродячими учёными и лекарями. В который раз моё ремесло выручало нас. Баронесса страдала жестокими головными болями, мы с Адептом сумели наложением рук и снадобьями значительно их ослабить, чем вызвали косые, полные ненависти взоры её личного врача. Но как бы то ни было, это дало нам возможность добраться до людных мест в большой компании и не заботиться о ночлеге и пропитании. Кроме того, мы получили в качестве вознаграждения некоторую сумму.
Удача улыбалась нам и дальше. Мы достигли города Дижон, славившегося производством бургундских вин. Правда, нас не столько интересовали вина и красивые виды на монастырь Шанмоль, сколько видный землевладелец из знатного рода барон де Валетт. Из окон его замка открывался вид на бескрайние виноградники, приносившие немалые доходы. Мы отдохнули два дня, восстановили свои силы и пополнили кошелёк, взяв у барона сумму, достаточную для выполнения всех наших планов. Барон проводил нас с облегчением. Он всегда беспрекословно выполнял всё, что требовал от него Орден Ахрона, это не только вводило его в расходы и создавало множество проблем, но и помогало, приносило блага и даже несколько раз спасало ему жизнь, но он терпеть не мог всю эту суету и рад был держаться от неё подальше.
Перед нами вновь лежала дорога. Мы оставили позади французские провинции и шли теперь через германские княжества, управляемые тщеславными правителями, которые изнуряли народ податями, пылая несбыточным желанием хоть немного размахом и роскошью походить на Людовика Четырнадцатого.
Но вот Германия осталась за нашей спиной. А затем и кантоны Швец, Ури, Унтервальден, город Женева, прозванный протестантским Римом, — оплот великого реформатора Жана Кальвина. Постоялые дворы, ночёвки под открытым небом, увы, не такие приятные, как несколько месяцев назад в Испании, ведь на дворе уже была осень и заметно холодало. Неделя проходила за неделей, время неумолимо ползло вперёд, приближая нас к развязке.
Однажды вечером Адепт хлопнул ладонью по столу:
— Всё, время близится. Наш путь лежит прямиком в город дожей, в Венецию.
— Наконец-то, — прошептал я.
— Нельзя забывать о том, что Хранитель копит силы. Я чувствую, он снова натягивает нить.
Я тоже это чувствовал. Но Робгур за два года ничего не добился, хотя и сильно приблизился к нам. Почему у него должно это получиться сейчас? Ведь теперь у нас появились вещи, способные облегчить борьбу с ним, — гризрак и ключ.
— А вас не обманывают ваши чувства? — спросил Генри. — Сколько говорено об этом таинственном враге, но ни разу не удалось увидеть хотя бы его спину. Так, ураганы, бури, странные типы на нашем пути — и всё! А может, он не имеет к ним никакого отношения и это всё фантазии?
— Что я слышу, Генри? — усмехнулся я. — После всего, что нам пришлось пережить, ты впадаешь в бесплодный и смешной скепсис?
— В том-то и дело, что на нашу долю выпало слишком много чудес. Хочется хоть ненадолго спуститься на твёрдую землю. И хоть немного побыть на ней, уцепившись хотя бы за скептицизм.
— Подобные сомнения полезны, но не сейчас, — усмехнулся Адепт. — Хранитель Робгур придёт. И помни, что для него ты такой же враг, как и мы.
— Вы умеете заговаривать зубы. А мне хочется снова стать простым и наивным вором и не знать ничего обо всём этом.
— Незнание делает человека бессильным.
— Но зато ни к чему не обязывает. Где он, ваш Робгур, чтоб его черти разодрали? Пускай покажется, и мы посмотрим, чьи руки сильнее и чей клинок острее?
— Ему не нужны руки и клинок. И если бы он мог предстать перед нами, он бы давно предстал. И тогда нам не позавидовал бы любой преступник, приговорённый к пыткам и мучительной казни…
Стекло разлетелось, и в комнату ворвался сгусток тьмы. Свеча дрогнула, но не погасла. Тьма оказалась чёрной птицей — то ли вороном, то ли ещё кем-то. Она уселась на стол, её глаза сверкнули, и лучи невидимого (да, могу поклясться, что так оно и есть!) света пронзили нас насквозь, превращая всё, что внутри нас, в безжизненные глыбы.
— О, Санта-Мария!
Генри схватил лежавшую на столе шпагу и изо всей силы рубанул по птице. Клинок звякнул и сломался, А птица стала раскалываться, как хрупкий камень. Куски его осыпались на стол. Потом они превратились в лужицы ртути и исчезли вовсе. О гостье напоминало лишь разбитое окно.
— Уф-ф-ф! — Генри провёл рукавом по вспотевшему лбу. — Вроде бы эта тварь издохла.
— Да? — приподнял бровь Адепт. — Это Хранитель пришёл на твой зов.
— Чтоб ему подавиться сушёной лягушкой!
— Теперь недолго осталось ждать решающего испытания.
Рано утром, когда землю пухом укрывает холодный туман, мы были в сёдлах.
Постепенно туман рассеялся. День выдался солнечный и приятный, он не настраивал на мысли о плохом. Разумеется, мы могли думать о грядущем событии или отгонять эти мысли от себя, однако это ровным счётом ничего не меняло. Мы знали, что вскоре нас ждут серьёзные дела.
Узкая дорога петляла меж скал и гор, на склонах паслись маленькие, хорошо приспособившиеся для такой жизни коровы, их охраняли пастухи с огромными псами, способными задавить любого волка. На Вселенной вокруг нас лежал отпечаток вечного спокойствия и незыблемости, на нас же — печать вечной борьбы. И она тараном проломила безмятежность этого солнечного дня, разбила их цокотом копыт, отчаянными воплями и щёлканьем ружейных выстрелов…
Они выскочили из приткнувшегося у подножия холмов леса — группа из восьми всадников — и с гиканьем бросились за нами. В их серьёзных намерениях вряд ли стоило сомневаться.
— Вперёд! — крикнул я.
У нас были отличные лошади, приобретённые за хорошие деньги. Они не раз уносили нас от опасности. Вот и сейчас разрыв между нами и нападавшими стал увеличиваться. Засвистели пули, но рассчитывать попасть на скаку из ружья или пистолета, да ещё со значительного расстояния, — это значит надеяться не на свою меткость, а на редчайший случай, который обычно имеет обыкновение подводить.
— Засада! — крикнул я в отчаянии. Впереди дорогу преградили ещё несколько всадников.
— Попались, — сказал Адепт, осаживая лошадь.
Пятнадцать человек против трёх — дела наши были совсем плохи. Сдаться на милость победителей? По физиономиям головорезов не было заметно, что они способны хоть на какую-нибудь милость.
— Сдаёмся? — всё-таки спросил я.
— Нет! Ни в коем случае! — крикнул Адепт, выхватывая пистолет и выстрелом сбивая с лошади одного из нападавших.
Всё! Теперь надеяться на снисхождение нам не приходилось. Теперь драка до смерти. И на каждого из нас — до пяти противников.
Затрещали выстрелы. Глупее разбойники ничего не могли придумать. Они мчались друг на друга, в середине стояли мы. В нас они не попали, зато убили одного из своих. Я удачным выстрелом сшиб ещё одного.
Нам пока везло. Теперь против нас оставалось всего двенадцать человек…
Закипела рукопашная схватка. Скрестились шпаги. Заржали лошади. Послышались ругань и стоны. Всё закружилось в адской карусели…
Если бы они действовали согласованно, то быстро бы разделались с нами. Но у них это не получалось. Дорога была узкая, с одной стороны — скалы, с другой — обрыв, не разгуляешься. Я видел морду гнедой кобылы перед собой, потом оскаленный, окровавленный рот человека, ощутил привычную упругость тела, в которое входит лезвие моей шпаги.
Лошадь с разбойником сорвалась в пропасть. Мой конь в испуге шарахнулся в сторону и сшиб ещё одного коня вместе с всадником. В это время я пропустил удар плашмя по плечу и с трудом удержался в седле. Моя лошадь отпрянула в сторону, и там, где я только что был, воздух прорезала пуля. Тут мне чуть не пришёл конец, поскольку я на миг остолбенел и едва не пропустил смертельный выпад. Я понял, почему Адепт был против сдачи в плен. Размахивая шпагой, ко мне мчался высокий всадник в роскошной шляпе и синем плаще.
Всё! Судьба настигла нас. Мы встретились с капитаном Аррано Бернандесом!
Из его рта шла пена. Он рвался ко мне, сбив на землю своего же сообщника, не вовремя преградившего ему путь.
И вот наши клинки скрестились. От чудовищного удара я едва не выронил шпагу. Моя лошадь рванулась вперёд, и я потерял дона Аррано из виду. На некоторое время мне стало не до него. Я видел, что Адепт стоит на земле, видно, вышибленный из седла, над ним навис детина с палицей устрашающего вида, а ещё один разбойник спешит к нему верхом. Я рванулся вперёд, сумел оттеснить всадника и рубанул второго бандита по руке, поднявшей палицу.
— Держись! — крикнул я Адепту. — Ты видел, здесь Бернандес?
— Это Робгур настиг нас!
Нападавшие наконец додумались перегруппироваться. Они решили окончательно раздавить нас. И тут Адепт отбросил шпагу:
— Убей Аррано! От этого зависит всё!
Он выкинул вперёд руки, в которых засиял ключ. Взбрыкнули лошади и шарахнулись в стороны, сбрасывая седоков. Кто-то закричал, кто-то завыл, как волк. Непереносимо яркий свет лился на тела наших противников, терзая их. Они валились на землю, катались и корчились от нестерпимой боли. Адепт вызвал силу ключа. Кто знает, удастся ли загнать её обратно?