– Достала? – спросил я.
– Ага, – ответила Мелери. – Непросто было. – Она вытащила крохотный пакетик.
– Отлично! – сказал я. – Пойдем его искать.
Дуэйн сидел в теньке за одним из столиков. Если сравнить школьный двор с районом города, то скамейки в теньке – это гетто. Именно здесь собираются на обед все лоботрясы, чтобы сравнить, кто круче навернулся на скейтборде и у кого ловчее выходит соорудить самодельную бомбу.
Мелери обеспокоенно огляделась.
– Спокойно, Мел, – сказал я. – Делай, как я. Играем в хорошего и плохого копа, помнишь?
– Да. – Она поджала губы. – Вперед.
Мы подошли к Дуэйну и нагнулись к нему через стол – допрос начался.
Дуэйн оторвался от своего наброска – он рисовал белку, вооруженную орехами-гранатами (между прочим, неплохая задумка, но не время хвалить врага).
Я бросил на стол пакетик.
– Эт че? – спросил Дуэйн и ткнул его ручкой.
Мелери расхохоталась и резко посерьезнела.
– Ой, брось, будто сам не знаешь!
Видимо, плохим копом будет Мелери.
– Ты это забыл в классе журналистики, – сказал я.
Дуэйн осоловело уставился на нас. Не знаю, растерялся он или просто вел себя как типичный Дуэйн.
– Так вы че, тоже хотите? – спросил он, расплываясь в дебильной улыбке.
Мелери посмотрела на меня – такого ответа мы не ожидали. Я кивнул ей: продолжай.
– Будь мы сознательными учениками, тут же пошли бы к школьной администрации, – Мелери грозно указала куда-то себе за спину. Там обнаружился служебный туалет, но суть Дуэйн уловил.
– Э, вы чего? – Дуэйн изменился в лице – я такого еще не видел. – Да напишу я вам ту рецензию, напишу!
– Слишком поздно, – зловеще сказал я и резким движением шлепнул на стол листовку. Затем схватил пакетик и ушел, решив, что этим все сказано. Мелери осталась на месте и продолжала тыкать в Дуэйна пальцем. Пришлось вернуться и ее забрать.
– Отлично, Мелери! – сказал я, когда мы вернулись в класс.
– ХВАТИТ ОТМАЗОК! – рявкнула она так, что я подскочил. – Прости, не могу сразу выйти из роли.
– Ничего, – сказал я. – Кстати, что в пакетике было?
– Крошки от чипсов, карандашная стружка и куча ниток, – ответила она.
– Это травка так выглядит, что ли? – удивился я.
– Травка? Я думала, ты сказал «тряпка», – озадачилась Мелери и уставилась в пол, будто надеялась найти ответ там.
– Да без разницы, он ведь все равно повелся, – сказал я, и Мелери снова улыбнулась.
Я подошел к доске Кловергейта и нарисовал крестик на лице Дуэйна. Следующей по счету шла Вики.
– А для Вики ты что приготовил? – спросила Мелери.
Тут и впрямь пришлось нелегко. Вики сложно было шантажировать, ведь она своих недостатков и не прятала. Что вообще может скрывать от людей девчонка с перевернутыми крестами и значками «Сатанфест-2011» на рюкзаке?
И тут до меня дошло: пусть Вики ничего не скрывает от своих ровесников, но как насчет родителей? Сомневаюсь, что они одобрили бы такое поведение, если только она не дочь Оззи Озборна и Лили Монстер.
– Не знаешь, как зовут ее родителей? – спросил я Мелери.
– Знаю! – ответила она. – Марта и Джебедая Джордан. Я ходила к ее маме в воскресную школу, пока моя семья не сменила веру на лентяизм и не перестала выходить из дома по воскресеньям.
Я чуть колесо не сделал от счастья.
– Шикарно! – завопил я.
И тут же бросился гуглить «Сатанфест-2011». Все эти значки мне всегда казались ничего не значащей фигней типа колец клуба целомудрия, но как же я ошибался… и как пожалел об этом.
«Сатанфест» оказался ежегодной сходкой, которую проводили в выставочном комплексе и на которую собирались реально шизанутые люди из ближайших округов. Судя по фотографиям, участники слушали тяжелый металл, прокалывали себе все подряд, скупали всевозможные цепи, густо красились и пили слезы младенцев (последнее я доказать не могу, так что это просто догадка).
К несчастью, с каждой фотографией было все хуже и хуже. На одной я увидел нечто похожее на козла под скатертью в круге из свечей. К счастью, похоже, именно Вики стала музой фотографа. К несчастью, я увидел больше Вики, чем мне бы хотелось.
Я несколько раз нажал кнопку печати на клавиатуре и одновременно – кнопку стирания памяти у себя в мозгах.
– Вообще, если так подумать, может, лентяизм – это и не религия вовсе, – протянула Мелери. – Кажется, мои родители просто терпеть не могли церковь. – Она с совершенно серьезным видом кивнула.
– Думаю, ты права, – сказал я и тоже покивал. Затем вытащил из принтера фотографии и перешел к следующей жертве.
Можно я просто скажу спасибо Интернету? Серьезно, без него и без подростковой потребности выкладывать в Сеть откровенные фотографии никакого Кловергейта, может быть, и не вышло бы!
Вики я встретил позднее в классе продвинутой зоологии. Я озадачился, узнав, что она тоже ходит на зоологию. Зачем? Ищет новых животных для жертвоприношений?
Я сел перед Вики, и она мрачно уставилась на меня. Я снова озадачился, потому что такое лицо у нее всегда, злится она или радуется.
– Ты что-то хотел? – спросила Вики.
– Да я тут просто гуглил про сатанистов, хобби у меня такое, и случайно нашел вот это, – сообщил я и показал ей фотографии. – Зацени! Это у тебя плеть во рту? А вот на этой ты верхом на каких-то парнях. Красота! А это что? Козел? Или Люцифер восстал, а мне не сказали?
– И зачем ты мне это показываешь? – спросила Вики, изо всех сил делая вид, что ей плевать.
– Я просто хочу защитить тебя, Вики, – сказал я. – Было бы ужасно, если бы кто-нибудь вдруг случайно переслал эти фото твоей маме. Она все еще преподает в воскресной школе баптистской церкви?
Вики залилась краской и вырвала у меня фотографии. Она так разрумянилась, что стала почти похожа на живого человека. Я расплылся в улыбке такой злодейской, что любой сатанист позавидует, и протянул ей желтую листовку.
В классе журналистики я зачеркнул лицо Вики и, подумать только, дал Мелери пять.
Второй день Кловергейта прошел даже лучше первого! У меня по спине побежали мурашки. Такие, говорят, бывают, если кто-то пройдется по могиле человека, которым ты был в прошлой жизни. Но я знал: эти мурашки означают, что уже скоро меня ждет мое письмо о приеме в Северо-Западный.
Кажется, я вообще сегодня не дошел до уроков. Ну и ладно, скажу, что у меня понос. Каждый раз прокатывает.
Я что, не рассказывал про свою фишку с поносом? Она гениальна! Просто скажите учителю, что вас не было на уроках, потому что у вас понос. Получается довольно однозначно, но при этом никаких подробностей никто не попросит.
Не могут же они наказать вас за диарею. И проверять не станут. Как, интересно? Скажут: «Не верю, показывай»?
Прогулы и опоздания я не поощряю, но, если вдруг вы окажетесь в безвыходном положении (например, если вам придется шантажировать одноклассников, чтобы поступить в университет мечты), – средство верное. Предупреждаю: не перестарайтесь. Иначе вас вызовут к школьной диетсестре и заставят пописать в баночку. Просто не спрашивайте.
17 октября
КЛОВЕРГЕЙТ, ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Остались только Клэр Мэтьюс и тренер Колин. Самое сложное я отложил на потом: хотел как следует размять свои шантажистские ноги, прежде чем бежать марафон. (Я в самом деле такое сказал? Господи, в кого я превратился?)
Полдня я просто ходил туда-сюда перед доской Кловергейта. Я знал, что у меня на них есть. Знал, как это использовать. Знал, что им сказать. Но как это сказать?
– Эй, Карсон, – позвала меня Мелери. – А почему на доске нет Джастина Уокера? Или той болельщицы, которая всем рассказывала, что сиськи у нее настоящие, а потом ее на матче пнули в грудь, и по футболке силикон потек? Они тоже подойдут, по-моему.
– Не волнуйся, и до них дойдем, – сказал я. – Если я заполучу Клэр и Колина, то все болельщицы и качки тоже будут мои.
– У тебя будет столько власти, – сказала Мелери. – Это забавно, потому что ты мне всегда немножко напоминал Маргарет Тэтчер.
– Спасибо?.. – отозвался я. Надеюсь, это потому что я часто ношу голубой цвет.
Я взял последние две листовки и пошел в класс журналистики. Начать я решил с Колина. Среди моих жертв он был единственным сотрудником школы, а не учеником, и оттого я волновался еще больше.
Я пошел на бейсбольное поле. Колин как раз закончил урок.
(Сейчас будет не по теме, но просто сделайте для меня кое-что. Положите рядом две картинки: на первой ученики обходят поле на уроке физкультуры, а на другой – уголовники обходят тюремный двор. Сравните их. Видите разницу? Нет? ЭТО ПОТОМУ ЧТО ЕЕ НЕТ.)
Я тяжело вздохнул и собрался с мыслями. Представил, как иду по кампусу Северо-Западного, вдохновился этим и направился к тренеру.
– Эй, Колин! – крикнул я.
– Команду уже не набираем, сынок, – ответил тот, даже не глядя на меня. Урод.
– Спасибочки, я лучше роговицу себе бумагой порежу, – отказался я. – И не зови меня «сынком», будь добр. Ты меня всего на два года старше, забыл? Я тебе с биологией помогал.
– Ты тот парень из газеты, да? – спросил Колин. – Пришел интервью у меня взять?
– Не-а, – ответил я и решил, что лучше брать быка за рога. – В «Хрониках школы Кловер» про спорт мы статей не пишем. Но под одну статью ты все-таки можешь попасть.
Колин выронил биты, которые держал в руках.
– Не понимаю, о чем ты, – сказал он. Но смотрел на меня так, что было очевидно обратное.
– А по-моему, еще как понимаешь, – сказал я.
У Колина был такой вид, будто у него сейчас голова взорвется. Удачно, что биты он выронил.
– Ты что, обвинить меня в чем-то хочешь, пацан? – рявкнул он и шагнул ко мне.
Я вскинул руку – вообще, для того, чтобы на меня его слюна не попала, – но этим движением я заставил его замолчать, как джедай.
– Давай не будем играть в «двадцать вопросов», – сказал я. – Это единственный спорт, в котором я тебя уделаю. А теперь давай сразу к сути. Я знаю о вас с Клэр Мэтьюс и могу все доказать. У меня есть видео, и, если я всем его покажу, ты потеряешь работу, награды, репутацию, и в школьный мир, который ты явно очень любишь, тебя больше никогда не пустят.