– У тебя наклейка на бампере, – ответил я. – Я не врубаюсь, что она значит. Чего я такого не могу постичь, если не вожу как Крокодил Данди?
– Чувак, смени тампон, – сказала девица, и ее подружки загоготали.
– Если я умру, тампон мне точно не пригодится, – гаркнул я (да, ответка вышла не очень). – Водить научись!
Я вернулся в машину и заметил свободное место на другом конце парковки.
В общем, проснулся я злой, и дальше стало только хуже. Весь день я страдал от учительской профнепригодности и недалекости сверстников. Какой-то осел за обедом кормил чаек средством от поноса, и вокруг валялись птичье дерьмо и внутренности. Не повезло уборщикам.
Наконец я добрался до класса журналистики, моля бога хоть о чем-нибудь хорошем. Я надеялся, что Дуэйн посмотрит наконец нормально «Непреднамеренное убийство III». Надеялся, что Вики свое «облачно» почешется хотя бы записать. Надеялся, что Мелери сподобится хотя бы пару слов заменить в тексте, который скопирует на этот раз.
Дедушка любил говорить: «Попробуй надеяться в одну руку, а гадить в другую. Увидишь, чего быстрей наберется».
Надежды не оправдались. Эти уроды не сделали ни черта.
– Нам завтра печататься, а никто из вас ничегошеньки не написал! – сказал я.
– Я собрала фоток с котятками, – поправила меня Мелери и показала груду кошачьих фотографий, которых накачала в Интернете. Без понятия, что она собралась с ними делать.
– Хоть кто-нибудь из вас вообще хочет здесь находиться? – спросил я.
– Я хочу! – Мелери потрясла фотографиями.
– Что ж, значит, мне придется всю ночь сидеть тут и делать вашу работу. Опять, – подытожил я.
– Может, хорош уже разглагольствовать? – рявкнула Вики. – Всем пофиг! Никто все равно эти «Хроники» не читает.
– В художественном классе из них делают папье-маше, – добавил Дуэйн.
Я резко повернулся к нему. Неужели правда? Скорее всего, да, Дуэйн слишком тупой, чтобы выдумывать издевки. Что ж, меня задели его слова, и я замолк. Ненавижу давать слабину у них на глазах.
Прозвенел звонок, и они разбежались, как тараканы. Вики осталась. Как же меня взбесил этот ее взгляд – в нем читалась жалость. Меня жалеет девчонка-гот. Как я дошел до жизни такой?
– Карсон, ну чего ты так паришься? – спросила она. – Просто забей… ладно?
Вики ушла, и в классе журналистики я остался один. Поразмыслил немного о том, что она сказала. Наверное, ей все равно не понять, почему я так трепетно отношусь к «Хроникам», но и правда, почему? На самом ли деле мне в будущем так поможет эта никому не нужная школьная газета?
«Мне просто нужно хоть что-то делать», – признался я самому себе. Давать слабину перед самим собой я ненавижу еще больше, чем перед другими.
Я подумал, не стоит ли просто заново напечатать выпуск прошлого месяца. Раз уж «Хроники» никто не читает, никто и не заметит. Но если бы я решился на это, то почти доказал бы их правоту, а я уж лучше обделаюсь битым стеклом, чем позволю им победить.
Поэтому я просидел в классе журналистики еще четыре часа. Усраться, но не сдаться.
Кстати об этом, мне уже полтора часа как надо пописать. Господи, надеюсь, туалеты еще не закрыли.
8 октября (опять)
…Я двадцать минут сидел над дневником и пытался подобрать слова, чтобы описать, что сейчас случилось в туалете для мальчиков… Впрочем, я и сам еще не до конца осознал.
По коридору (я не зову его окопом, когда в нем нет людей) я прошел в туалет. Обычно я один остаюсь в школе допоздна, так что просто порадовался, что туалет еще открыт… и, очевидно, не только я.
Стоило мне войти, как я услышал хихиканье (хихиканье!) и стоны. Да, кто-то определенно решил перепихнуться в кабинке. Доводилось ли вам в жизни слышать что-нибудь омерзительнее?
Я посмотрел вниз и увидел две пары ног. Кашлянул, чтобы неизвестные поняли, что не одни. Они явно этого не ожидали и засуетились. Шепот в суматохе даже показался мне знакомым, но к тому, что произошло дальше, я был никак не готов.
Из кабинки, еще не до конца натянув штаны, выбежали Николас Форбс и Скотт Томас. НИКОЛАС ФОРБС и СКОТТ ТОМАС!!! Так, нужно выдохнуть. Давайте вместе… вдох… выдох. Вам лучше? Мне тоже.
Слушайте, я, наверное, в глубине души всегда знал, что однажды застукаю Скотта в туалете за игрой в доктора с каким-нибудь десятиклассником с сайта гей-знакомств, но что это окажется принц Кловерский Николас Форбс… Блин, у меня как-то даже слов нет.
Слава богу, под рукой не оказалось карандашей. Глаза себе выколоть захотелось.
– Господа, должен сказать, я в шоке. В восторге, но в шоке, – сказал им я, когда мой мозг снова заработал.
Николас побледнел так, что стал почти прозрачным. Скотт, казалось, просто злился, что ему помешали.
– Ты ведь никому не расскажешь, да? – спросил Николас, глядя на меня с выражением, в котором одновременно читалось «мы же с тобой друзьяшки, правда?» и «твою мать, мне кабздец».
– Ой, да рассказывай сколько хочешь, нам плевать! – заявил Скотт.
– Заткнись, Скотт! – рявкнул Николас и хитренько мне улыбнулся. – Моим родителям ни в коем случае нельзя об этом знать. Папа дружит с Мишель Бахман. Меня отправят в лагерь, где молятся по четырнадцать часов в день.
– Ладно, Кегни и Лейси[3]
, слушайте, – сказал я и улыбнулся своим мыслям. – Я знаю, каково быть изгоем. И бед, которые ждут изгоя, если его раскроют, я никому не пожелаю. Так что ничего не разболтаю.
– Супер. – Скотт, похоже, был почти разочарован.
– Спасибо, – сказал Николас, к его лицу снова прилила краска.
Я оскорбился тем, что они приняли меня за человека, способного выдать их тайну. Я заведую школьной газетой, а не желтой прессой. А потому я очень быстро придумал, как извлечь из этого пользу, нежели просто обеспечить им публичный позор.
– Однако, – продолжил я, и они замерли, – раз уж я не стану раскрывать рта о том, как его раскрываете вы… – я изобразил минет, хотя, по-моему, они и сами догадались, что я имел в виду. – Возможно, вы могли бы оказать мне ответную услугу.
Скотт ухмыльнулся. Наверняка он знал, что я задумал что-то нехорошее. (Стоит добавить, что в этой ухмылке читалось «ага, разбежался», и она меня взбесила.)
– Сколько? – спросил Николас и достал бумажник.
– Да имей ты хоть каплю самоуважения! – осудил его Скотт.
– Засунь свои деньги себе куда-нибудь поглубже, Николас, – отказался я и прищурился. – Но знаете, что не помешало бы «Хроникам школы Кловер»? Финансовая колонка и еженедельные новости из драмкружка.
Они переглянулись, потом посмотрели на меня.
– Ты хочешь, чтобы мы писали для твоей убожеской газетенки? – Скотт тихонько хихикнул.
Выражение моего лица убедило их, что я не шучу.
– И как долго? – спросил Николас.
– Пока мы не закончим школу и не пойдем каждый своей дорогой, – ответил я.
– Лучше уж сразу всей школе разболтай. – Скотт бросил на меня злобный взгляд.
– Да заткнись ты, Скотт! – гаркнул Николас.
– Серьезно, ты будешь так со мной разговаривать, только потому что он здесь? – изумился Скотт.
– Мы согласны! – сказал Николас.
Я хлопнул в ладоши, как бы давая понять, что мы заключили важную бизнес-сделку.
– Навострите карандашики, господа! – сказал я.
Что ж, со следующей недели Николас Форбс и Скотт Томас официально вступят в команду «Хроник школы Кловер»! Я все еще в шоке. Вот что значит в нужное время оказаться в нужном месте! Спасибо тебе, боженька, и ведь сегодня даже не мой день рождения!
Да, я понимаю, что заставлять двух ребят-геев делать что-то против воли, угрожая раскрыть их, с виду может быть довольно жестоко (ого, неужели я правда это делаю?), но на самом деле все не так сурово, как звучит. И позвольте кое-что прояснить: я шантажист очень толерантный.
Мне без разницы, кто вы – геи, натуралы, бисексуалы, черные, белые, фиолетовые, кошки, собаки или голуби. Вы мне гадость – я вам гадость. И эти ребятки свое заслужили.
Скотту с Николасом еще повезло, что за заклинательством змей их поймал я, в противном случае им пришлось бы в самом деле худо. Наш город – не лучшее место для… вот этого всего.
Снимаю шляпу, конечно. Как эти два одиночества ухитрились встретиться в наших окопах – я не представляю. Даже жизнеутверждает как-то. Кто ищет – тот всегда найдет и все такое.
Признаюсь, что секс – та область жизни, которую я не изучил в полной мере. Во-первых, я считаю, что секс переоценивают. Ну серьезно, почему именно он должен быть краеугольным камнем всех телепередач и киноисторий на свете? Неужели теперь персонажи и люди ничего не делают просто так?
Мне это надоело, и я однажды просто перестал смотреть телевизор и кино. Покажите мне фильм для зрителей моего возраста, повествующий о том, как важно найти себя и добиться успеха в жизни, и я так обрадуюсь, что могу случайно вам врезать! Всё только о том, кто с кем спит, у кого когда встает, кто кому куда вставляет, кто гей, кто нет, бла, бла, бла… Это просто утомительно.
Как-то целую неделю я считал себя геем (наверное, с каждым такое бывает). Но, думаю, мне просто были отвратительны те девушки, что меня окружали. Ну правда, с кем мне предлагаете сношаться на заднем сиденье машины? С Реми? С Мелери? С мисс Шарптон? (Так, хватит перечислять, а то меня уже от одной мысли об этом тошнит.)
И действительно ли я хочу испытать подобное впервые с человеком из Кловера, с которым до конца своей жизни буду связан этой общей неловкостью? Зачем столько труда и стресса, если того же результата я прекрасно могу достичь самостоятельно?
Надо сказать, девственником я себя тоже не совсем считаю, наверное, потому что характер у меня такой… проникновенный.
Хотите знать, на кого я точно запал? На Рэйчел Мэддоу. Да, я знаю, что она намного старше и вообще по девушкам, но знаете, почему именно она для меня лучшая? Потому что ум – вот что сексуально. Меня возбуждает мысль о том, каково это – быть с по-настоящему умным человеком.