Тщательно следя за выражением своего лица, Сара спокойно сказала:
— Я ничего об этом не слышала.
— Он тебе не сообщил? Объявление о помолвке и фотография этой парочки напечатаны во всех вчерашних газетах. Очевидно, — добавил он сухо, — это был молниеносный роман.
Ей было наплевать на романы Локвуда, и, если бы Дэвид не сказал, что эта парочка друг друга стоит, она готова была даже пожалеть избранницу Марка. Сара собиралась сообщить об этом мужу, но он снова опередил ее:
— Я решил, что, раз Локвуд теперь недоступен для тебя, мы могли бы обсудить будущее нашего брака. Найдя другую наследницу — свободную и готовую выйти за него замуж, он не станет продолжать вашу связь. — С этими словами он вышел из комнаты.
Что ж, по крайней мере, он готов поговорить. И если ей удастся высказаться, они смогут начать все сначала.
Сара не осуждала мужа за то, что у него вызвала отвращение бурная сцена между ней и Локвудом, которую он посчитал любовной. Но почему же он все это время отказывался ее слушать...
Она мыла салат для гарнира к бифштексу, нервно обдумывая предстоящий разговор. Ей было отчаянно больно сознавать, что Дэвид не только не любит ее, но и абсолютно не доверяет.
Но ее любовь выдержит все испытания. Только она сможет возродить их брак. И теперь, после этого долгожданного объяснения, можно с новыми силами броситься в бой, защищая свою семью.
Распаковав бифштексы, она задумалась в нерешительности. Похоже, Дэвид решил наколоть дров на месяц. Если так, то мясо может подождать, а она — немного освежиться.
Сара собиралась подняться наверх, когда появился Дэвид с охапкой дров.
— Жарить бифштекс прямо сейчас или у меня есть время переодеться? — спросила она.
Намек, только намек на прежнюю теплоту мелькнул в его синих глазах, и сердце Сары екнуло от любви. Она вдруг почувствовала уверенность в том, что все кончится хорошо.
— Сойдет и так, — сказал Дэвид. — Но, если тебе хочется, иди переодевайся. Только не сиди там до утра, нам еще долго разговаривать.
Это сильно ее ободрило. Он обещал выслушать ее, заговорил с ней на равных. Исчез наконец тот горький, колючий тон, полный ненависти и презрения, от которого она так страдала в последнее время.
Быстро приняв душ в крошечной ванной, Сара порылась в чемодане. На этот раз она выбрала кружевное белье и тонкое шерстяное вязаное платье. Хотя день был яркий и теплый, к вечеру, как и предсказывал Дэвид, становилось все холоднее.
Мягкая шерстяная ткань приятно согревала, платье выгодно подчеркивало ее безупречную фигуру, нежно-зеленый цвет был ей к лицу. Сара инстинктивно провела ладонью по плоскому животу.
Признаков беременности не было, их еще и не должно было быть. Но Сару уже переполняла безграничная любовь к крошечному существу, которое жило в ней.
Она бросила взгляд в зеркало и быстро вышла из комнаты.
Дэвид узнает о ребенке за обедом, а может, и еще раньше! Ей хотелось как можно скорее поделиться с ним этой удивительной тайной. Все, что касается Локвуда, может подождать.
Сара с легким сердцем сбежала по лестнице в кухню и увидела, что Дэвид уже зажарил бифштексы и заканчивает резать салат. Она немного расстроилась, ведь ей хотелось самой приготовить любимому мужу ужин. Но, тут же улыбнувшись своей глупости, вошла в кухню, принюхиваясь к соблазнительным ароматам.
Дэвид поднял глаза от хрустящего салатного листа и сдержанно вернул ей улыбку.
— Я не мог больше ждать. Я сегодня даже не позавтракал.
— Помочь тебе?
Сара вдруг оробела и с облегчением услышала его отказ. Он казался сейчас таким родным и домашним, что у нее опять защемило сердце.
— Все готово. Пойдем в гостиную, тут не хватит места для двоих. Можешь захватить хлеб и вино.
Он снова распоряжался, но ей было все равно. Впереди — большой разговор, и Дэвид еще не знает, что беспокоиться не о чем — у них есть будущее.
В гостиной, освещенной лишь огнем камина и небольшой лампой в углу, царил уютный полумрак. Стол был покрыт красно-белой, в тон занавескам, скатертью. Безупречная сервировка, винные бокалы и одинокая свеча в фаянсовом подсвечнике вызвали у Сары радостную улыбку.
Она положила хлеб рядом с чашей салата и зажгла свечу. Потом, налив себе вина, с бокалом в руке подошла к окну.
Первые звезды начинали мигать в темнеющем небе, тени на земле сгущались в сумерки. И Сара верила, что к восходу солнца их брак с Дэвидом возродится к жизни.
— Садись за стол.
Вздрогнув от неожиданности, она резко обернулась и чуть не расплескала вино. В рассеянном свете, озарявшем маленькую комнату, его черты казались мягче, рот — нежнее. Но выражение глаз было неразличимо в тени, и Саре оставалось только гадать, что у него на уме.
Бифштексы были великолепно зажарены, но она вяло ковырялась в тарелке, наблюдая за мужем.
Она больше не могла хранить тайну. Ее радость станет его радостью. Даже не радостью — глубоким, восторженным счастьем.
Дэвид первым заговорил о детях. Они были единственной причиной того, что он на ней женился. Но Сара до сих пор относилась к этой идее, как к чему-то абстрактному. Теперь все было иначе. Ребенок Дэвида был в ней, реальный, живой, как ее собственная плоть и кровь, и уже любимый.
Она должна поделиться с ним этим чудом. Сейчас же.
— Дэвид, — выпалила она неестественно высоким от волнения голосом: — У нас будет ребенок. Я беременна.
Она ожидала любой реакции, но только не такой.
Бессмысленное, потрясенное выражение появилось на его лице. Краткая вспышка боли промелькнула в глазах. Дэвид отложил нож и вилку и отчужденно заметил:
— Мои поздравления. Но извини меня, если я не разделю твой восторженный энтузиазм. Как могу я быть уверен, что ребенок мой, а не Локвуда?
Что-то оборвалось в душе у Сары. Она храбро преодолевала все препятствия, но теперь надежды больше нет. Горький вкус стоял во рту, острая боль — в сердце. Это был конец.
— Иди к дьяволу, — сказала она безжизненным голосом, чувствуя, что ее сердце сейчас разорвется от горя.
Муж взглянул на нее, отодвинул стул, встал и хрипло прошептал:
— Я только что там побывал.
Дэвид остановил машину у своего дома. Его лицо напоминало застывшую маску.
— Я высажу тебя здесь и поставлю машину в гараж.
Это были его первые слова за все эти долгие часы. Сара онемевшими пальцами пыталась расстегнуть привязной ремень. Она все еще была в шоке.
— Скажи Энн, чтобы перенесла мои вещи в комнату для гостей, — добавил он.
Требование логичное, смутно подумала она, но, переполненная чувством горечи, колко сказала:
— Мне казалось, мы собирались все обсудить. За этим и поехали в коттедж, верно? Я думала, что мне наконец дадут высказаться.
— Все изменилось, когда ты сказала мне, что беременна. — Он стиснул рулевое колесо так, что побелели суставы, и все тем же безжизненным тоном добавил: — Узнав, что Локвуд уходит со сцены, я понадеялся склеить кусочки нашего разбитого брака, сделать хоть что-то, чтобы спасти его. Но каждый раз, глядя на ребенка, я буду гадать, мой ли он. Жить с этим не смогу даже я.
— Марк никогда не был моим любовником! — быстро выпалила Сара. Она не могла не сказать этого, хотя понимала, что все кончено.
— Не лги, Сара. Нет смысла, — устало бросил Дэвид.
Она вошла в дом. На просторной кухне Бэзил чистил серебро, а Энн протирала овощи для супа.
— О мадам! Мы не ждали вас домой сегодня! — Экономка испуганно приложила руку к своей пышной груди. — Вы появились как призрак! — И тут же в тревоге спросила: — С вами все в порядке? Вы очень бледны.
— Все хорошо, — автоматически ответила Сара. Она как будто окоченела. — Я собиралась сообщить вам, что мы вернулись.
Она говорила «мы», как будто еще считала себя и Дэвида одним целым. Но никогда еще они не были дальше друг от друга. Даже когда он с презрением и одновременно страстью терзал ее тело, между ними существовала глубокая эмоциональная связь. Теперь не осталось ничего. Совсем ничего.
— Нет, я не хочу кофе, спасибо, — ответила она Бэзилу. — Может быть, мистер Бартон захочет.
И Сара бесшумно вышла из кухни, думая о том, как права была Энн, назвав ее привидением. Эта женщина так давно была замужем за Бэзилом. Смогла бы она понять проблемы Сары? Вероятно, нет. Она смотрела на любовь и семью как на простые, естественные, безыскусные отношения.
Сара решила не просить экономку переносить вещи. Она должна сделать это сама. Это будет последним прощанием с Дэвидом.
Ты ведь сама хотела спать отдельно, напомнила она себе, вынимая из его половины громадного шкафа деловые костюмы и повседневную одежду.
Но у нее были совсем другие мотивы. Она пыталась таким образом заставить мужа выслушать ее, надеясь, что он наконец поймет, как беспочвенны его подозрения. Только в этом случае они смогли бы попытаться возродить свой брак.
Теперь все. Конец. При этой мысли Саре захотелось плакать, но сил не было даже на слезы. Она словно впала в кому.
Страшная сцена в коттедже все еще стояла у нее перед глазами.
Дэвид убрал со стола и велел ей уложить вещи, чтобы уехать рано утром. Все еще потрясенная его словами о сомнительности отцовства, Сара поднялась наверх, взглянула в зеркало и подумала, как глупо она выглядит в нарядном облегающем платье с белой маской вместо лица.
Она не успела распаковать вещи, и укладывать было нечего. Оставалось только свернуться калачиком на кровати, натянуть мягкое одеяло на холодное тело и сказать «прощай» своему браку.
Сара всю ночь пролежала без сна, сухими глазами глядя в темноту. На заре она, все в том же платье, в котором спала, сошла вниз, таща за собой чемодан. Дэвид глянул на нее пустыми глазами. Он выглядел постаревшим. Тревога за мужа тут же ожила в ее сердце, и она быстро сказала:
— Дэвид, сядь, я дам тебе позавтракать. И давай попытаемся поговорить. Все не так, как ты думаешь...