рей рассказывает им очередную байку из авиационного фольклора.
Как-то и мне довелось услышать её из первых уст на банкете, посвящённом Дню авиации, куда Андрея пригласили по инициативе командования округом. Возможно, за десять лет, что минули к тому времени с момента загадочного происшествия, его история обросла вымышленными подробностями, которые майор Тимофеев додумал уже сам в процессе многочисленных пересказов, но в основе, я уверен, лежит подлинное событие, хоть и несколько приукрашенное.
Итак, поздней осенью Андрей Тимофеев на своём «МиГе-23», получив команду из штаба ПВО округа, вылетел на перехват неопознанного объекта, нарушившего границу Советского Союза со стороны Финляндии. Объект двигался сравнительно медленно, и в штабе решили, что, скорее всего, это метеозонд на большом аэростате, а потому повышенной боевой готовности объявлено не было, и майор действовал один, а не в паре.
Цель он увидел издалека и был шокирован её внешним видом и размерами. Версия об аэростате, занесённом попутным ветром, отпадала сама собой. Более всего цель напоминала дирижабль типа «цеппелин», только без признаков рулевых поверхностей, двигателей или гондолы. Но не бывает дирижаблей в три километра в поперечнике, выкрашенных в ярко-красный цвет, с изображением серпа и молота в носовой части и надписью огромными буквами вдоль всего корпуса: «25 ЛЕТ ВАШИНГТОНСКОЙ КОММУНЫ».
– Перехватчик, вы видите цель? – спросил штурман наведения.
Тимофеев промычал что-то невнятное, и на этом связь оборвалась. Истребитель словно бы вошёл в мёртвую зону: в наушниках затрещало и наступила тишина.
– База, приём, – запросил Тимофеев, – База, вы слышите меня? Я вижу цель, База. Это что-то невероятное! База, приём?
Но штурман наведения молчал. Майор попытался менять частоту, но на всех диапазонах был различим лишь шорох помех.
Тимофеев понял, что это неслучайно. Он разом вспомнил все разговорчики о «летающих тарелках», которые можно вдоволь наслушаться в «курилке» любого авиационного подразделения. Кто-то видел их на самом деле. Кто-то только хвастался, что видел. Кто-то своими ушами слышал, что кто-то видел. Но все сходились в одном – явление существует, и разумного объяснения ему пока не найдено. Впрочем, объект, наблюдаемый Тимофеевым, мало походил на «тарелку». К тому же, эта надпись на чистейшем русском языке. И родная символика… Может быть, этот «дирижабль» – наше новое секретное оружие? Но тогда почему штаб ПВО округа не в курсе? И что это значит – «Вашингтонская Коммуна»? Коммуна, насколько известно, была Парижская…
Истребитель тем временем продолжал лететь по направлению к неопознанному объекту. Вскоре стали различимы детали. Оболочка «дирижабля» оказалась сварной и состояла из цельных металлических листов – будто корпус морского судна. По «экватору» её опоясывала площадка шириной метров в десять – о назначении этой стальной ленты приходилось только догадываться.
Согласно действующим международным нормам, самолёты-нарушители принято опрашивать на частоте 121 с половиной мегагерца. Поскольку ничего другого не оставалось, Тимофеев так и поступил. К его удивлению, те, кто находился на «дирижабле», отозвались на его запрос.
– Вы находитесь в суверенной зоне гражданина Калашникова! – зазвучал в наушниках твёрдый голос. – Назовите пароль или немедленно покиньте суверенную зону! Вы находитесь в суверенной зоне гражданина Калашникова! Назовите пароль или…
Ага, подумал майор, значит, всё-таки свои – земные и советские. Это облегчало задачу.
– Слушайте вы! – грубо сказал Тимофеев. – С вами говорит пилот-перехватчик. Вы нарушили границу Советского Союза. Назовите вашу государственную принадлежность и регистрационный номер. В противном случае вы будете уничтожены.
Истребитель майора приблизился к объекту настолько, что Андрею пришлось делать разворот. На удалении в километр неопознанный объект выглядел ещё более внушительно, заслоняя собой полнеба. Оставалось загадкой, какая сила приводит эту тушу в движение, но Тимофеев решил не задумываться об этом – он всё узнает в свой срок.
– Перехватчик, вы находитесь в суверенной зоне Максима Калашникова! – снова забубнил голос. – Если вы не покинете зону в течение минуты, мы будем вынуждены уничтожить вас.
– Эй, вы, на дирижабле, – озлился Тимофеев, – полегче на поворотах! У меня на подвеске две ракеты «воздух-воздух», и если вы не будете подчиняться, я пущу их в ход.
Ответ последовал незамедлительно. В туше «дирижабля» вдруг открылась узкая щель, похожая на бойницу, и тонкий ярко-голубой луч ударил в фюзеляж «МиГа», разрезав истребитель пополам.
Майор даже не успел ничего понять, как оказался в воздухе, выброшенный из кабины системой аварийного катапультирования. Он опускался на парашюте в покрытые барашками волны Финского залива и думал отрешённо, словно это его не касалось, сколько часов (или минут?) может продержаться человек в холодной осенней воде. Берег отсюда не казался очень далёким, но Тимофеев знал, что расстояние порядочное и без посторонней помощи ему туда не добраться.
Однако до воды майор не долетел. Сверху совершенно бесшумно опустился летающий аппарат, по форме напоминающий двухместный скутер. В нём сидела весьма примечательная парочка. Один был худ и высок до нескладности, другой – толст и мал ростом. Оба были одеты в обтягивающие тело чёрные комбинезоны без воротников и карманов – такими в книжках шестидесятых годов изображали космонавтов далёкого будущего, а теперь изображают инопланетных пришельцев.
Судя по всему, летающий скутер, как и тот огромный объект, использовал какой-то новый тип двигательной установки, неизвестный Тимофееву, – по крайней мере, эта установка позволяла «скутеру» легко двигаться рядом с парашютом, невзирая на ветряную болтанку, и двое его пилотов могли спокойно разглядывать висящего на стропах майора.
– Ну что, перехватчик, отлетался? – спросил высокий с улыбкой. – А ведь предупреждали тебя.
– Суки вы! – огрызнулся Тимофеев. – Своих же сбиваете.
– Да ты блаженный! – сказал толстый. – Какие мы тебе свои? Мы подданные суверенного гражданина Калашникова, а тебя видим в первый раз.
– Издеваетесь? – агрессивно осведомился Тимофеев. – Думаете, раз секретный эксперимент, так и управы на вас не найдётся? Вы сбили перехватчик ПВО округа, понятно? Не думаю, что Главкому это понравится.
Пилоты «скутера» переглянулись. Толстый выразительно пожал плечами.
– Чей же ты подданный, мил человек? – с дурашливой интонацией спросил высокий.
– Я – подданный Советского Союза! – заявил майор.
– Звучит, как в старом фильме, – усмехнулся высокий.
– Это ты, судя по всему, над нами издеваешься, – сказал толстый. – А ну колись, гнида, чьё подданство имеешь? Мишина? Кошкина? Граве? Лавочкина? Или, может быть, Туполева?
– Пошли вы… – Тимофеев отвернулся и стал смотреть вниз, на волны.
– Ладно, – сказал высокий. – Берём его. Хозяин приказал разобраться – значит, будем разбираться.
«Скутер» опустился ниже, и эти двое подхватили Тимофеева. Толстый умело отстегнул карабины, и парашют сразу унесло в сторону. А высокий в тот же момент ловким движением вытащил из кобуры пистолет майора, не дав ему шанса воспользоваться оружием.
– Благодари нашего гражданина, – сказал высокий. – Если бы не он, отправился бы ты на корм рыбам.
– Я вас о помощи не просил, – буркнул майор.
– Гордый? – словно бы удивился высокий. – Ну поехали, гордый.
Сидя в «скутере», Тимофеев заметил, что его полёт всё-таки не был совершенно бесшумным. Постоянно слышалось тихое жужжание, словно под резиновым настилом внутри этого удивительного летательного аппарата прятался целый рой пчёл. Кроме того, воздух вокруг казался наэлектризованным, и сильно пахло озоном.
«Скутер» направился прямо к туше «дирижабля». Когда он приблизился к носовой части этого летающего монстра на расстояние двадцати метров, в «оболочке» появилось квадратное отверстие, и «скутер» вошёл в тёмный тоннель. Ещё несколько секунд полёта по тоннелю, и глазам майора открылся обширный ангар, сплошь уставленный механизмами непонятного назначения. Здесь работали люди – целый полк! – одетые в обтягивающие комбинезоны с символами серпа-молота и надписью «МК» на спинах. На новоприбывших они не обратили никакого внимания, продолжая заниматься своими делами.
Высокий, управляя «скутером» с помощью свободно двигающейся в любом направлении рукоятки, поставил его в ряд точно таких же аппаратов и с нехорошей ухмылкой посмотрел на Тимофеева:
– Добро пожаловать на борт аэронефа «25 лет Вашингтонской Коммуны»! – объявил он.
Майор промолчал, оглядываясь по сторонам. Его разбирало любопытство (когда ещё увидишь изнутри секретный «дирижабль»?), но в то же время он чувствовал какую-то нестыковку, словно все, кто его окружал (и высокий с толстым – прежде всего), не жили, а играли каждый свою роль в странном спектакле, поставленном неведомым режиссёром.
– Пошли, – сказал толстый.
Он довольно грубо ухватил Тимофеева за локоть и выволок его из «скутера».
– Только без рук! – тут же воспротивился насилию майор. – Я сам пойду.
«Спасители» повели его из ангара. В конце концов они оказались в небольшом и совершенно пустом помещении с полом, покрытым красным линолеумом. В сердце майора закралось подозрение.
– Это что? – спросил он. – Камера?
– Молчи, – сказал высокий и резко двинул Тимофеева по зубам.
Били его минут десять – ответственно, со знанием дела. В первый момент Андрей пытался оказывать сопротивление и даже раскровил толстому губы, но эти двое умели драться намного лучше него, и вскоре Тимофеев очутился на полу и только прикрывал наиболее уязвимые места, надеясь, что до смерти его не забьют.
Наконец «спасители» запыхались и прекратили избиение.
– Уф! – толстый утёр кровь и пот со своего лица. – Как мне всё это надоело!
– Придержи язык, – посоветовал высокий. – Хозяин не любит тех, кто поздно встаёт и рано устаёт.