Именно поэтому я и настаиваю на саньясе. Для человека принятие саньясы — это великий жест решимости, сдачи, согласия, готовности принимать. Благодаря самому факту принятия саньясы он становится другим. Он начинает видеть вещи совершенно с другой точки зрения. Он меньше сопротивляется, больше сотрудничает и чувствует больше ответственности. Поэтому здесь все по-другому.
И, кроме того, появляется семья. Если эти двадцать-тридцать человек приходят на группу по отдельности, они преследуют свои собственные цели, и группа для них — просто толпа, ждущая в аэропорту прибытия самолета. Эти тридцать человек сидят вместе, но между ними нет взаимосвязи. Они обособлены друг от друга и представляют собой просто смешанную толпу.
Но когда все являются саньясинами, это уже не толпа, а группа. Вот в чем разница между толпой и группой. В группе каждый индивид, так или иначе, связан с другим — течет река, и вы все в одной лодке. Ты не преследуешь свою собственную цель, другой не преследует свою — у вас у всех одна общая цель. Соперничества нет, есть сотрудничество.
Разница огромна — это семья, объединенная одной целью, одной отличительной чертой. Группа становится семьей, коммуной. Коммуна или семья функционирует иначе. Энергия приумножается, и изменение одного человека затрагивает всех. Если в толпе меняется один человек, то меняется только он. Толпа остается в стороне, поскольку каждый в ней является ни с кем не связанным островом. В семье — а саньяса является семьей — если меняется, растет один, то, поскольку он связан со всеми остальными, они тоже подтягиваются. Это неведомая сила. Со временем ты начнешь чувствовать, что стоит одному члену измениться, как все вырастают, все становятся более уверенными и меньше сопротивляются. Прозрение одного становится достоянием всех. Это бессознательный процесс, но постепенно, работая с людьми, ты начнешь его осознавать.
Я выступал перед разного рода публикой. Я беседовал с толпами, где каждый человек слушает меня, но между людьми нет внутренней связи — поэтому я будто бы говорил с одним человеком. Там могло сидеть десять тысяч человек, но я разговаривал с одним человеком, потому что каждый человек был один, сам по себе, между ними не было внутренней связи. Это и натолкнуло меня на мысль, что так ничего не получится.
И тогда я начал создавать семью. Теперь, когда я беседую с вами, я говорю не с одним человеком, я говорю с семьей. И я вижу — это очевидно, — что когда один человек ощущает душевный подъем, внезапно вся группа начинает чувствовать эти вибрации. Стоит одному начать улыбаться, и улыбка распространяется на всех, ее волны касаются всех. Я вижу, что если сидит не саньясин, он становится помехой, поток на нем останавливается. Он не часть целого.
Поэтому здесь все будет совершенно иначе. Таковы последствия саньясы, но осознать их можно не сразу, а со временем. Хорошо!
Итак... Раз тут так много людей, то если кто-то хочет что-то сказать, рассказать о том, что произошло, выходите по очереди.
*
Вперед выходит один мужчина. Это тот самый человек, который на предыдущем даршане спросил, необходима ли помощь мастера, чтобы стать просветленным, и которому Ошо ответил, что вместо того, чтобы тратить время впустую, ему следует найти мастера, которому он мог бы сдаться.
Я хотел бы принять саньясу.
Я ждал тебя! Закрой глаза... Если что-то будет происходить с твоей энергией, пусть происходит, не сдерживай никакие движения тела. И внутренне расслабляйся, все глубже и глубже.
Хорошо! Вот твое новое имя. Оно означает «музыка любви». Прем означает «любовь», нинад означает «музыка» — но не обычная музыка. Естественная музыка. Например, водопад — это нинад. То есть, когда человек играет на гитаре, это не нинад, это обычная музыка, не музыка природы. А ветер, шелестящий в листве деревьев — это музыка, нинад.
Нинад — это музыка природы, нерукотворная музыка, не сотворенная человеком — дикая, девственная.
*
Двое моих друзей, которые были на группе, не пришли сюда сегодня, потому что они оба заболели во время группы: один в первый день, другой — на второй.
Иногда, когда в уме начинаются изменения, реагирует тело. Появляется нечто незнакомое, и тело отторгает его. Поэтому очень часто человек заболевает.
Но это хороший, положительный признак. После болезни они почувствуют, что их ум совершенно изменился. Запомните: если в группе кто-то заболевает — во время групповой медитации или техники, — обязательно дайте ему понять, что это хорошо и унывать не надо. На самом деле, это говорит о том, что что-то начало работать, и тело хочет измениться вместе с новым умом, поэтому необходимо кое-что выбросить. Возможно, в теле есть какие-то яды, и когда тело начинает их выбрасывать, ты заболеваешь.
Скажи им, что через два-три дня они будут в полном порядке — им будет еще лучше, чем раньше.
*
Я привел на утреннюю беседу несколько человек, с которыми работаю, несколько сотрудников авиакомпании,— и они ушли. Я очень тесно работаю с этими людьми, но ничем не могу поделиться с ними. Мне хорошо, когда я один, но когда я с людьми, мне хочется делиться, общаться, — а это невозможно. В этот раз я попробовал. Я даже прекратил медитировать, потому что, если я медитирую, это вообще невозможно. Я попробовал поговорить... это не помогло.
На самом деле, ты должен понять, что, когда ты начинаешь расти, между тобой и людьми, с которыми ты работаешь, возникает дистанция. И эта дистанция вызывает немало проблем, поскольку эти люди являются большинством, и они будут думать, что ты сошел с ума или что ты эгоцентричен, или еще что-то в этом духе. И все, что бы они ни думали, будет иметь вес, поскольку они представляют большинство. Они все будут думать одинаково — а ты останешься один.
Если ты попытаешься убедить их, поговорить с ними, поспорить, это особо не поможет, поскольку все, что я говорю и делаю, не имеет ничего общего со спорами. Либо человек чувствует, либо нет — никого нельзя убедить в своих чувствах. Это не философия. Это совершенно новый способ бытия и жизни.
Поэтому пока они не будут готовы измениться, они не смогут понять. Так что не пытайся совершить невозможное. Ты пытаешь изменить их, изменить их умы, чтобы они могли жить, как ты. Но их умы могут измениться только тогда, когда они начнут жить, как ты. Только так и не иначе.
Таким образом, единственный разумный выход — не беспокоиться о них. А когда ты с ними, играй — играй роль. Не нужно быть откровенным, поскольку если ты будешь откровенным, дистанция между вами будет только расти. Просто продолжай играть, как ты делал и раньше, и проблем не будет.
И не беспокойся о том, что они говорят, потому что теперь ты знаешь, что возможно нечто большее. Но оно выше их понимания. Поэтому испытывай к ним сострадание и не беспокойся.
В суфизме принято молиться и медитировать, когда тебя никто не видит, даже жена или муж. Ночью, в полночь, когда все спят, садись тихо на своей кровати и медитируй — чтобы никто ничего не знал о твоей внутренней жизни. Как только они узнают, они тут же осудят. Это естественно, потому что все, что не принято в широких массах, вызывает подозрение.
Итак, не беспокойся и не приводи их сюда, чтобы не создавать проблем. Никого нельзя привести ко мне. Люди могут сами прийти, но никого нельзя привести. Никогда этого не делай, иначе они станут еще больше сопротивляться. На самом деле, они просто не услышат то, что я говорю, и уйдут убежденными, что ты сумасшедший. Это единственное, в чем они убедятся.
А на работе играй роль. Это тоже хорошо. Умение играть очень полезно. Оставайся свидетелем и делай свою работу. А вскоре я велю тебе... Когда я почувствую, что пришло подходящее время, я велю тебе все оставить. Подожди.
Вначале одержи победу над этой ситуацией, а потому уходи. Никогда не уходи из ситуации, будучи побежденным, никогда, поскольку тогда опыт будет неполным. Преодолей эту ситуацию! Когда ты скажешь мне, что проблем больше нет, что все в порядке, тогда я велю тебе уйти — но не раньше! И не пытайся меня обмануть, потому что это невозможно, хорошо?
*
Вперед выходит кинопродюсер.
Группа прошла великолепно. Вначале я сильно сопротивлялся, потому что мне часто звонили из Штатов — мои близкие болели.
Я отвлекался. Затем я возвращался к группе, и все шло так спокойно, что у меня не было даже возможности выплеснуть негатив. Затем постепенно я начал все больше и больше ценить группу, потому что я обнаружил, что вместо выплескивания энергии могу больше центрироваться, и новости меня больше не отвлекали. Это было очень приятно.
Иногда случается, что в ситуации, в которой есть все основания для того, чтобы расстроиться, начать унывать, злиться или относиться ко всему негативно, очень легко потерять спокойствие и собранность. Если в такой ситуации ты работаешь над определенной техникой, то вначале может казаться, что ничего не получается, поскольку ситуация очень грубая.
Но из своих наблюдений могу сказать, что в таких ситуациях техники работают очень глубоко, если упорно продолжать их делать, потому что контраст всегда все делает более ярким. Если на черной доске рисуешь белым мелом, то видно превосходно. Но если нарисовать ту же фигуру белым мелом на белой доске, она исчезнет.
Многовековой опыт показывает, что в самые темные ночи жизни люди достигают самых высоких вершин блаженства. Когда есть все шансы поддаться тоске и унынию, но ты что-то делаешь, беспокойство не будет отвлекать, оно станет тем самым контрастным фоном, на котором засияет твое усилие.
Ты фотограф и понимаешь, что фон должен быть контрастным. Если фон и фигура одинакового цвета, фигура многое теряет: насыщенность, четкость — все теряется.
Хорошо. Вначале всегда возникает сопротивление, и это хороший знак, означающий, что твой ум подсознательно чувствует, что ты в опасности — появляется страх, и ты начинаешь сопротивляться. Сопротивление очень символично. Оно показывает, что что-то должно произойти, иначе ум не стал бы сопротивляться. Если ум знает, что территория знакома, что ты по ней уже путешествовал, страха нет, и ум не сопротивляется. Как только ум осознает, что ты вступаешь на незнакомую, не отмеченную на карте территорию, он начинает сопротивляться.