В 1923 г., когда многим стало окончательно ясно, что В.И. Ленин серьезно болен и вряд ли вернется к активной политической жизни, борьба между сторонниками Сталина и Троцкого вступила в новый этап, более решительный и бескомпромиссный. Каждая из сторон, спекулируя и жонглируя именем Ленина, пыталась перехватить инициативу друг у друга, стремилась перетащить побольше людей, прежде всего партийцев, в свой лагерь.
Воспользовавшись хозяйственными трудностями в стране и болезнью В.И. Ленина, Троцкий в 1923 г. навязал партии новую дискуссию, прежде всего по вопросам внутрипартийной демократии. Начало этой новой атаки Троцкого относится к октябрю 1923 г., когда он направил письмо в ЦК партии, в котором обвинил этот орган в проведении неправильной внутренней и внешней политики, которая могла привести к гибели советской власти. Наряду с Троцким данное письмо подписали лидеры «децистов» В.В. Осинский и Т.В. Сапронов, «левых коммунистов»— Г.Л. Пятаков,
А.Г. Белобородов, В.Н. Яковлева и др. Ровно через неделю после письма Троцкого в ЦК РКП(б) туда поступило новое письмо аналогичного содержания, подписанное 46-ю оппозиционерами («заявление 46-ти»),
Главные баталии развернулись по внутрипартийным вопросам. Троцкисты проводили свою агитацию под лозунгом развертывания внутрипартийной демократии. Они верно рассчитали — этот вопрос касался каждого члена партии, а посему при соответствующей демагогии и умелом обыгрывании «болевых точек» можно было повести за собой значительную партийную массу. Эксплуатируя лозунг внутрипартийной демократии, сторонники Троцкого надрывно кричали об отсутствии таковой в партии, предрекая глубокий ее кризис. Они выступили с требованием ломки партийного аппарата, замены его в центре и на местах, натравливая молодые партийные кадры на старые, обвиняя последних в перерождении. Наконец, Троцкий и его единомышленники требовали свободы фракций и группировок в партии и тем самым отмены де-факто резолюции 10-го съезда РКП(б) «О единстве партии».
В ходе общепартийной дискуссии Троцкий и его группа потерпели поражение. Первые итоги дискуссии 1923 г. были подведены на январском (1924 г.) пленуме ЦК. Было отмечено, что в ходе дискуссии за линию ЦК высказалось 98,7% всех коммунистов, в то время как за оппозицию лишь 1,3%. Пленум осудил фракционную деятельность главарей оппозиции. Окончательные итоги дискуссии подвела 13-я партийная конференция, состоявшаяся 16—18 января
1924 г.
После смерти В.И. Ленина Троцкий навязал партии новую дискуссию. Главной ее особенностью являлось то, что Троцкий и его сторонники, не удовлетворившись критикой отдельных мероприятий ЦК партии во главе со Сталиным, попытались опрокинуть марксизм-ленинизм в целом, замахнувшись на теоретические основы партии — учение В.И. Ленина.
В мае 1924 г. Троцкий опубликовал книжку «О Ленине», в которой исказил образ, умалил роль В.И. Ленина — вождя и руководителя партии большевиков. Это «произведение» Троцкого сразу же получило решительный отпор сталинского ЦК. В журнале «Большевик», в газете «Правда» появились статьи, разоблачающие взгляды и выводы Троцкого. Однако тот продолжал гнуть свою линию, опубликовав в конце того же года статью «Уроки Октября». Крайне тенденциозная, эта статья претендовала на нечто большее, чем просто полемическая статья. Троцкий старался придать ей статус программной, определив на роль идеологической платформы троцкизма как политического учения.
В этой статье-программе искажалась теория и практика Октября, отрицалась руководящая роль В.И. Ленина и партии большевиков в подготовке и проведении Октябрьской революции 1917 г., в то же время непомерно выпячивались заслуги Л.Д. Троцкого в этой революции, проводилась мысль о якобы заимствовании Лениным троцкистской теории перманентной революции. Это была серьезная попытка подменить ленинизм троцкизмом, и поэтому борьба, вновь развернувшаяся между троцкистами и их противниками (ленинцами) в 1924 г., отличалась широким размахом и остротой.
Одними из первых новую вылазку Троцкого осудили коммунисты Московской, Ленинградской и Харьковской партийных организаций. За ними последовали и другие организации. Итоги дискуссии 1924 г. были подведены на январском (1925 г.) объединенном пленуме ЦК и ЦКК. В специально принятой резолюции по поводу дискуссии 1924 г. деятельность Троцкого квалифицировалась как ревизия большевизма, как попытка подменить ленинизм троцкизмом.
Вся эта вакханалия, развернувшаяся на собраниях, митингах, партийных съездах и конференциях, на страницах прессы, вносила смятение в умы членов и кандидатов партии. Очень нелегко было во всем этом разобраться даже опытным партийцам, закаленным в идеологических баталиях, не говоря уже о молодых членах и кандидатах партии, к тому же не имевших большой общеобразовательной подготовки. А таких было в партии большинство.
Вдобавок к названным выше «камням преткновения» между сторонниками Ленина—Сталина и троцкистами, армейским коммунистам (командирам и политработникам) приходилось выбирать одну из спорящих сторон и еще по одной очень важной проблеме. Дело в том, что накануне 10-го съезда РКП(б) большие разногласия вызвал вопрос о характере и фор.ме военной организации пролетарского государства в условиях мирного строительства. В итоге возникла острая дискуссия о переводе к милиционной армии. В этом споре обнаружилось различное понимание путей послевоенной реорганизации Красной Армии.
В ожесточенных спорах о необходимости кадровой или милиционной армии решался принципиальный вопрос о форме военной организации Советского государства, находившегося во враждебном окружении и не имеющего возможности содержать большую армию. 10-й съезд партии осудил опасную агитацию за ликвидацию кадровой армии и немедленный перевод к милиционной системе.
Еще по одной позиции мнения были разнополярны — это по вопросу о роли партии в Вооруженных Силах, о повышении партийной прослойки в рядах армии и флота. При переводе армии на мирное положение этот вопрос стал очень острым. Мероприятия ЦК РКП(б) по усилению партийного руководства в армии встретили упорное сопротивление троцкистов и других оппозиционных групп. Принятыми мерами, в том числе и направлением в войска в
1922 г. 18,5 тысячи коммунистов, удалось поднять партийную прослойку в армии в 1923 г. с 7,5 до 10,5%.
Атаки на руководящую роль партии в армии наиболее ярко проявились в нападках на партийно-политический аппарат и партийно-политическую работу. Левацкие элементы еще накануне 10-го съезда РКП(б) выступили против партийно-политического аппарата Красной Армии, по существу потребовав его слома. На практике этот слом подразумевал выборность комиссаров и подчинение их партийным ячейкам, предоставление последним права контроля за всей командной, политической и хозяйственной деятельностью части. Было, например, и такое требование — дать партийным ячейкам право выдвигать политруков рот и руководить их деятельностью.
«Децисты» на этом пути пошли еще дальше: они предлагали предоставить партийным комиссиям в Красной Армии право контроля и ревизии партийной работы политотделов, а соответствующим партийным конференциям — право оценивать служебную деятельность начальников политорганов. Этим самым политорганы по существу сводились на положение культурно-просветительных учреждений. Однако затея «децистов» не удалась— очередной съезд партии решительно пресек попытку возродить «армейский синдикализм» и потребовал сохранить политический аппарат Красной Армии в том виде, как он сложился за годы Гражданской войны.
Неблаговидную роль в этот период сыграло руководство Политического управления РККА во главе с его начальником В. А. Антоновым-Овсеенко, который разделял взгляды троцкистов. А что здесь удивительного — ведь Л.Д. Троцкий в то время был Председателем Реввоенсовета Республики и наркомом по военным и морским делам. С подачи Троцкого Антонов-Овсеенко в конце декабря 1923 г. подписал циркуляр №200, направив его армейским партийным организациям. Выдержанный в духе названных выше установок Троцкого по вопросам деятельности политорганов и партийных организаций в армии и на флоте, этот документ еще более обострил и без того сложную обстановку в армейских партийных ячейках. Особенно остро проходила борьба мнений в Московском гарнизоне. Здесь оппозиционеры добились поддержки со стороны трети партийных организаций. У них на поводу пошла даже часть коммунистов военных академий и школ, в том числе основной кузницы военных кадров — Военной академии РККА.
Вот что об этом периоде вспоминал генерал-лейтенант в отставке Г.П. Софронов, бывший в 1923—1924 гг. в Москве на Высших академических курсах (ВАК). «Год назад (в 1922 г. — Н.Ч.) в академии работала назначенная Центральным Комитетом партии комиссия в составе А.С. Бубнова, А.Г. Белобородова и А.Г. Сольца. В проверке также принимали участие В.В. Куйбышев, А.А. Андреев, Г.К. Орджоникидзе, К.Е. Ворошилов/
Проверка была вызвана тем, что парторганизация академии резко ослабила внимание к идейному воспитанию слушателей. Многие из них незрело вели себя во время навязанной Троцким дискуссии о профсоюзах. Изучение марксистско-ленинской теории в академии недооценивалось. Часть преподавателей отрицала ее значение для военного искусства, отстаивала буржуазные взгляды. Комиссия всесторонне проверила учебно-воспитательную работу, из 648 слушателей 348 были отчислены из академии»1.
В книге об истории Военной академии имени М.В. Фрунзе по этому поводу написано следующее: «Академия тем самым была очищена от людей, чуждых партии и Советской власти, и от тех, кто не отвечал требованиям подготовки командных кадров для Красной Армии. Работа комиссии ЦК РКП(б) завершилась составлением плана практических мероприятий по улучшению партийно-политической и учебной работы. План предусматривал, как и требовал 10-й съезд партии, восстановление классового подхода при наборе слушателей и приема на учебу главным образом командиров из рабочих и крестьян, показавших себя на боевой работе. Содержался там и пункт о сокращении штата академии и улучшении качественного состава преподавателей за счет командиров, отзываемых из войск»