Несколько человек, орудуя скотчем и бумагой, принялись заклеивать окна и детали, которые должны были остаться некрашеными, еще двое занялись пулевыми пробоинами. Уже через час «девятка» была готова под покраску. Пробоины заделали специальным сплавом, зачистили и зашпатлевали внутри и снаружи. Включился компрессор, и еще через четверть часа автомобиль принял свою «родную» лазурно–зеленую окраску. Проведя около часа в печке, «девятка» была как новенькая, и только опытный эксперт, да и то если бы знал о полученных повреждениях, мог бы доказать, что автомобиль побывал в переделке.
Мастера быстро освободили машину от скотча и бумаги, и теперь она стояла как новенькая, сверкая свежей краской.
* * *
На ужин им подали паэлью, овощной салат, взбитые сливки и кофе. За столом прислуживала миловидная девушка, служащая одного столичного ресторана, с которой Юсупова связывали дружеские отношения. Было неизвестно, насколько они, эти отношения, дружеские, но на этот счет никто князя интервьюировать не решился.
Перед тем как гости сели за стол, был устроен небольшой аперитив. Юсупов пригласил друзей к высокому столу–тумбе, уставленному разнообразными напитками.
– Владимир, попробуй этот арманьяк, двадцатилетняя выдержка, – любезно предложил князь.
Он плеснул в пустую рюмку янтарной жидкости, поблескивающей солнцем и рубинами. Полунин поблагодарил и поднес к губам рюмку. Ему в нос не то чтобы ударил, а медленно, тягуче и искушающе заструился аромат, похожий на запах хорошего коньяка, кофе, какао, мускатного ореха и горькой цедры. Он сделал глоток этого восхитительного напитка.
– Ну как? – улыбнулся князь.
– Великолепно! – весело произнес Полунин.
– А ты говорил, что я не разбираюсь в винах! – с шутливой укоризной взглянул на Миронова Юсупов. – Еще как разбираюсь.
Но Миронова смутить было трудно. Он пил «Банюльс», дамский, по убеждению Юсупова, напиток, изготовленный из сильно обожженного солнцем винограда на французском Средиземноморье.
– Владимир предлагает мне поучаствовать в одном интересном деле. – Юсупов сел рядом с Мироновым.
Полунин устроился напротив. Беседующих разделял низкий столик на изогнутых ножках, явно антикварный.
– И мне, представь, тоже, – усмехнулся Миронов, задиристо взглядывая на князя.
Потом Миронов сел на своего конька – стал хвалить заграничную жизнь и иностранок.
– Соловьем заливается, – подмигнул Полунину князь. – Сам недавно ратовал за Россию, высмеивал западный образ жизни, а теперь изменил свое мнение с точностью до наоборот. Экий хамелеон!
– Ты ставишь мне в упрек, что я не могу устоять перед обаянием француженок, например? – с притворным возмущением ответил Миронов.
– Я ставлю тебе в вину неустойчивость твоих взглядов, усматривая в этом крайнюю неблагонадежность тебя как друга и делового партнера! И потом, как давно ты видел иностранок, то есть как давно спал с ними? – захохотал Юсупов.
– Фи, какая пошлость! – скривился Миронов.
– Полунин не даст соврать – вам, други мои, открыты тайны сердца моего, – нараспев произнес князь. – Ну же, Владимир, подтверди, что благородней меня не найти человека!
Полунин засмеялся. Девушка Лола предложила всем занять места за столом.
Полунин подцепил двумя специальными плоскими ложками с длинными ручками шматок салата и опустил себе на тарелку, в то время как Лола накладывала Миронову.
– Так давайте все побыстрее обсудим, – предложил Миронов.
– После застолья, если позволишь, – улыбнулся Полунин.
– И правда, господа, ешьте, пейте. Вечно эта наша русская привычка болтать за столом о делах! – согласился с ним князь.
Когда Лола подала коньяк и кофе, Полунин заговорил о делах.
– Дима, я уже говорил, что хочу обратиться к тебе с новой просьбой…
– Догадываюсь, с какой, – лукаво прищурил оба глаза Миронов, – чтобы я залез в тот самый файл, который уже открывал, и попробовал все вернуть на свои места. То есть убрать непрошеного акционера и занести имена настоящих акционеров.
– Да, моей жены и Веселовского Александра Михайловича, – улыбнулся Владимир. – Я буду тебе очень признателен.
– Знаем мы вашу признательность, – шутливо отмахнулся Миронов.
– А к тебе, князь, у меня… – переключился Полунин на Юсупова, но тот не дал ему договорить.
– Я знаю, где достать в Москве фальшивые доллары, – быстро сказал он, – и машинку для проверки липовых банкнот.
– Вот и славно, – снова улыбнулся Полунин. – Только нашу, отечественную, из самых последних. Эта машинка может с точностью определить качество купюр, тогда как американские, например, пропускают фальшивки, изготовленные по самым высоким стандартам.
– А что, если в казино наши машинки? – встрял Миронов.
– Не думаю, – усмехнулся Полунин, – наша братва равняется на все американское: кухню, фильмы, образ жизни и мысли. Но на всякий случай надо проверить. Предлагаю тебе, изменив внешность, посетить казино Меченого, для разведки, так сказать.
– Об этом я позабочусь, – сдержанно улыбнулся князь, – как и о гардеробе.
– Я завтра лечу обратно, можете ко мне, если хотите, присоединиться, – предложил Полунин.
– Замечательно, – радостно улыбнулся Миронов. – Звоним в аэропорт, заказываем билеты. Каким ты вылетаешь рейсом?
Полунин назвал рейс. Миронов уже набирал номер. Он заказал два билета. Полунин сообщил ему свою новую фамилию, под которой он сейчас жил.
– Вижу, – усмехнулся князь, глядя на Полунина, – что мой подарок тебе все–таки пригодился.
– Все в жизни когда–нибудь может пригодиться, – философски изрек Полунин.
– У меня еще будет время заскочить в магазин, заехать за фальшивками и взять детектор. А потом еще купить парик.
На том и порешили. Ночь Полунин провел в квартире Миронова. К обеду следующего дня компания уже была в аэропорту. Князь предложил отметить вылет шампанским. Купил в кафе бутылку «Русского» и пригласил товарищей разделить с ним столик. Владимир лишь пригубил шипучки, зато Миронов с видимым удовольствием опорожнил три пластиковых стаканчика.
Наконец объявили регистрацию. Все обошлось без эксцессов.
Друзья вошли в салон самолета и заняли свои места. Полунин летел все по тому же поддельному паспорту, что дало компании повод для зажигательного веселья. Они с нарочитой строгостью и пристальностью приглядывались к физиономии Полунина, потом опускали глаза в его документ, словно хотели просверлить бумагу насквозь, потом снова поднимали очи, пронзали Владимира зондирующими взорами, переглядывались, недоверчиво и придирчиво усмехались и сокрушенно качали головами. Эта безрассудная пантомима потонула вскоре в бурлящем море смеха. Впрочем, смеяться, как оказалось, было еще рано.
Родной город Полунина встретил их испепеляющей жарой, хотя время было послеобеденное. Полунин еще в Москве предупредил друзей, что за ним может быть установлена слежка, поэтому как только они сойдут с трапа самолета, им необходимо расстаться. Юсупов и Миронов намерены были поселиться в центральной гостинице, носившей название «Сибирь».
Делая вид, что незнакомы, они вошли в аэровокзал. Полунин проводил равнодушным взглядом своих друзей, шедших впереди него, и направился к стоянке, где его поджидал автомобиль. Недалеко от стоянки он заметил двух одетых в штатское мужчин, которые при его появлении быстро переглянулись, словно спрашивая друг друга: что делать? Их ажиотаж, конечно, был приглушен стремлением сохранять инкогнито, но наметанный глаз Владимира сразу определил в них «топтунов». Оба не отличались ни ростом, ни особой выразительностью черт, ни оригинальностью прикидов. Из чего Полунин сделал вывод, что это скорее всего «посланники» Малышева, а вернее Утехина, с которым тот сотрудничал. Владимир усмехнулся и, не умеряя шага, пошел к «Крайслеру».
Глава 18
Он видел, как его друзья загрузились в стоявшее у тротуара такси, на мгновение остановился, глядя в сторону и пытаясь краем глаза нащупать фигуры следящих за ним людей. Но они сами разоблачили себя, приблизившись к нему сзади почти вплотную.
– Гражданин Полунин, – зашел спереди один из них, русоволосый, коротко стриженный мужчина с дергающимся правым веком и неприятной ухмылкой, – мы вас поджидаем. Вы давали подписку о невыезде, а сами…
Он укоризненно показал глазами на скромный багаж Полунина – чемодан–кейс.
– Что сам? – Полунин изобразил на лице крайнее изумление.
– А сами куда–то уезжали, – констатировал мужик с дергающимся веком. – Этим вы нарушили закон…
– А кто вам сказал, что я уезжал? – снова удивился Полунин.
– Вас не было в городе, – продолжал короткостриженый, – и потом вы здесь наверняка не случайно…
– В аэропорт не ездят гулять… – поддержал его «компаньон», лысоватый остроносый парень с такой же ехидной усмешкой на тонких губах.
– Вам известны все мои привычки? – насмешливо спросил Полунин. – Откуда вы знаете, где я предпочитаю гулять?
Владимир сразу же понял, что «топтуны» лопухнулись, подойдя к нему. Наверное, они проявили инициативу, догадываясь, что в случае задержания своего подопечного с поличным им светила премия. Но они не учли, с кем имеют дело. Если бы перед ними был какой–нибудь простофиля, возможно, они бы сумели его «обработать», проявив настойчивость и упрямство, но с Полуниным такие вещи не проходили. Он решил их немного проучить.
– Отвечайте прямо, гражданин Полунин, – повысил голос короткостриженый, – куда вы летали и зачем?
– Я был так удивлен отсутствием у вас хороших манер и вашим въедливым любопытством, что даже не удосужился спросить: вы–то, собственно, кто?
Мужчины синхронно достали из карманов удостоверения.
– Старшина Мокроухин и сержант Верещагин, – прочитал Полунин в развернутых удостоверениях, – думаю, ваш начальник будет вами недоволен. Ведь вас прислал Утехин?
– Мы не обязаны вам докладывать, – строго, даже неприязненно сказал старшина Мокроухин. – Куда вы летали?
– Никуда, – рассмеялся Полунин, – я могу идти?