Наш радушный хозяин засуетился, приготавливая напитки, после чего уселся у камина, чтобы выслушать историю сэра Джаспера, и задолго до ее окончания у меня чуть живот не разболелся от смеха при виде забавной смены выражений на добродушном лице толстяка, старавшегося не упустить ни единого слова из повествования маленького рыцаря, которое тот обильно сдабривал многочисленными шуточками и остротами.
— Клянусь всем святым! — произнес ошеломленный Неттерби, когда сэр Джаспер закончил свой рассказ. — Возможно ли нечто подобное? Королева сойдет с ума от этой истории! Поистине, тот, кто побывал в дальних морях, встречал немало чудес. С этими твоими Железными Девами, акулами, змеями и сокровищами у меня самого чуть череп не треснул пополам. Либо ты повидал больше, чем многие другие, Лавдей, либо ты даже больший лгун, чем я тебя считал до сих пор!
— Тысяча благодарностей, как говорят «доны», — ответил сэр Джаспер. — Но ты лучше скажи, Уилли, как обстоят мои дела?
— Превосходно! Биверли отправился в Ирландию и умер там четыре месяца тому назад, и, честно говоря, при дворе так и не нашли достойного шута после того, как ты исчез. Ха-ха! Там до сих пор еще вспоминают твои проделки!
— Ты так же несносен, как и прежде! Но теперь скажи мне: ты слышал что-нибудь о папистском заговоре?
— Пс-ст! — зашипел Неттерби, вскакивая со стула. — Ради Бога, будь поосторожнее! Что тебе известно о нем?
— Очень немного, — ответил сэр Джаспер, — но вот мой друг, сэр Джереми, некоторое время тому назад впутался в это дело больше, чем ему хотелось бы. —
— Тогда ему лучше сидеть тихо и не высовываться, если ему дорога своя шея, потому что, между нами говоря, все уже раскрыто и Уолсингэм 59 только и ждет подходящей минуты, чтобы вытянуть заброшенную сеть целиком, не упустив ни одной рыбки. Однако, сэр, — обратился он ко мне, — какое вы имеете отношение к этому заговору?
Когда я рассказал ему о де Кьюзаке и о моих похождениях в Эдинбурге, он тихонько присвистнул про себя.
— Так-так, значит, вот с чего все началось! Однако нынешний заговор совсем свежий. Если пообещаете не. проронить никому ни слова, я расскажу вам о нем все, что знаю.
Мы дали слово, и он рассказал нам о том, что теперь давно уже стало достоянием истории, а именно о заговоре Энтони Бабингтона и тюремного священника с целью освободить Марию и убить Елизавету. Мы слушали, затаив дыхание, едва замечая, как быстро проходит время.
— Эге! — протянул сэр Джаспер. — Дело становится довольно щекотливым! Я имею в виду топор палача, который может пощекотать прелестную шейку Марии Стюарт, если она посвящена в этот заговор.
— Нет никакого сомнения в том, что она понесет наказание, — сказал Неттерби, — хотя Королева до сих пор колеблется, как с ней поступить; во всяком случае мне так кажется… Впрочем, — добавил он, с сомнением поглядывая на меня, — вы шотландец и мне, пожалуй, не следовало бы так откровенничать перед вами…
— Я дал слово, — возразил я, — но в любом случае вам не следует ничего опасаться. Я протестант и, как вам известно, решив раз и навсегда ставить на первое место благополучие своей страны, до сих пор не менял своей точки зрения, что вовсе не означает, заметьте, будто я желаю смерти королеве Мэри!
— Хорошо-хорошо; может быть, ей удастся избежать плахи, хотя я лично в этом сомневаюсь… Но вы находитесь в полной безопасности. Помнится, был какой-то шум в свое время, но все было проделано шито-крыто, и первый заговор, несомненно, сейчас уже прочно забыт
— Рад слышать это, — ответил я, — ибо мне уже хватит всяких приключений до конца моих дней!
— Могу себе представить, — рассмеялся Неттерби, вставая и дружески прощаясь с нами. — Однако смотрите, не кричите от радости прежде, чем выберетесь из леса!
— И не собираюсь, — отозвался я в ответ, и мы вдвоем с сэром Джаспером как можно скорее вернулись к реке, каждый слишком погруженный в свои думы, чтобы обратить внимание друг на друга.
Два матроса, оставшиеся сторожить лодку. немного поворчали из-за того, что мы вынудили их так долго ждать, но сэр Джаспер успокоил их, пообещав хорошо заплатить за причиненные неудобства, после чего один из матросов вручил мне небольшую записку, которую, по его словам, ему дал какой-то мальчишка, во что бы то ни стало желавший попасть на испанский барк, чьи мачты возвышались среди множества мелких судов и суденышек на реке. Оказалось, что у него имеется письмо для сэра Джереми Клефана, и, когда ему объяснили, где я нахожусь, он после недолгих колебаний оставил записку у них. Немало заинтересованный, от кого бы она могла быть, я с нетерпением ожидал, пока мы подойдем к борту «Санта-Марии», и затем, поднявшись по веревочному трапу на палубу, поспешил в кормовую каюту, где расправил записку перед собой на столе
29. О том, что я увидел в колодце во второй раз
Первый же взгляд, брошенный мною на записку, заставил меня вздрогнуть, поскольку я сразу узнал, кто написал маленький стишок, в который я с недоумением вчитывался. Исходя из полученных мною накануне сведений, было странно, что он вообще был написан, да еще адресован мне, ибо в записке стояло следующее:
Когда закат падет на мирные долины,
приди на улицу Марии Магдалины,
и той, кто дальше твой укажет путь,
послушен и непрекословен будь.
Но если совершишь ошибку снова,
то случая не будет уж другого!
«Mon Dieu! — пробормотал я, так как мысль о госпоже Марджори заставила меня вспомнить де Кьюзака и его излюбленное выражение. — Что бы это могло означать?»
В этот момент в каюту вошел сэр Джаспер, слегка прихрамывая, но насвистывая веселую песенку.
— Ну-с, сэр Джереми, — воскликнул он, — что ты думаешь о моем друге Уилли? Я же говорил тебе: он знает о делах королевства больше, чем кто-либо другой, потому что он доверенное лицо Уолсингэма и возглавляет его секретную агентуру. Но главное, он снял тяжкий груз забот с моих плеч!
— Почему-то я не замечал такого груза за все долгие месяцы, проведенные нами вместе, — возразил я. — Однако что вы скажете об этом? — я протянул ему записку. — Написано госпожой Марджори, я хорошо знаю ее почерк; вероятно, она заметила меня там, на ступеньках причала.
Сэр Джаспер с озабоченным видом прочел записку и покачал головой.
— Судя по твоим рассказам о ней, — медленно проговорил он, — я никогда бы не поверил, что она способна на такое! Послушайся моего совета, Джереми: держись подальше от мадам де Шольц! Поверь мне, я на собственной шкуре испытал последствия интрижек с замужними женщинами; да и Саймон скажет тебе то же самое.
Тем не менее, как ни странно, Саймон отнюдь не придерживался мнения сэра Джаспера, когда на следующее утро услышал от меня историю с запиской.
— Ничего дурного нет в том, чтобы узнать, чего от тебя хотят, — сказал он, — и я думаю, Джереми, у тебя хватит здравого смысла не натворить глупостей. С другой стороны, хотя здесь может быть какая-то ошибка, не возлагай слишком больших надежд на некий счастливый исход, если именно это имеется в виду под «мирными долинами»!
— Можешь не сомневаться, — угрюмо заверил я его, — но уже семь часов, и нам пора на берег.
Мы все трое уселись в наш небольшой ялик, взяв с собой череп, тщательно завернутый в плащ, драгоценные самоцветы, запрятанные в складках нашего платья, и увесистый мешок с дукатами из личных сбережений дона Педро Базана. Приближаясь к лодочной пристани, мы увидели, что на ней начинает собираться толпа народу, и, когда мы проплывали мимо, оттуда, к нашему немалому изумлению, стали доноситься приветственные возгласы, и народ стал тесниться, чтобы получше нас разглядеть; многие оживленно переговаривались друг с другом, указывая то на нас, то на «Санта-Марию».
— Могу поклясться, — сказал Саймон, — что эти добрые люди уже прослышали о наших похождениях. Боюсь, нас ожидают немалые трудности!
И действительно, своеобразные трудности нам пришлось претерпеть, поскольку толпа следовала за нами всю дорогу, крича и восхваляя нас, и, когда мы добрались до меблированных комнат сэра Джаспера — к счастью, оказавшихся свободными, — вокруг нас собралось человек сто; я до сих пор помню, как по-разному воспринимал каждый из нас эту торжественную встречу. Саймон, например, не глядел по сторонам, но шагал прямо, опустив голову, словно чувствуя за собой какую-то вину, и я знаю, что он молился про себя о том, как бы поскорее добраться до укрытия. Сэр Джаспер, напротив, был на вершине славы. Он гордо шествовал, раскланиваясь направо и налево, размахивая руками, сияя так, словно он сам, в одиночку захватил целый флот Его Католического Величества Филиппа Второго, короля Испании.
Что касается меня, то я был слишком погружен в свои собственные заботы, чтобы обращать особое внимание на восторги толпы, но все же, должен признаться, это зрелище отнюдь не было мне неприятно, ибо оно убеждало меня в том, что англичане любят свою страну и ненавидят «донов», и я, хоть и будучи шотландцем, разделил тем не менее их чувства и был заодно с ними.
Ничто не могло удержать сэра Джаспера от удовольствия выступить с речью перед толпой, что он и сделал прямо из окна нашей комнаты, к огромной радости собравшихся и к собственному удовлетворению; прошло не меньше часа, прежде чем толпа, наконец, рассосалась, настолько потрясающей оказалась сенсационная новость о захвате «Санта-Марии» двумя англичанами и одним шотландцем.
После этого сэр Джаспер отбыл с секретной миссией, сняв предварительно с нас все мыслимые и немыслимые размеры, так как поклялся, что шагу не ступит с нами, пока мы не будем подобающим образом одеты. Вернувшись, он привел с собой портного и попытался нарядить меня в пурпурный камзол, такого же цвета плащ и шляпу и короткие бриджи из белого сатина, отделанные желтыми лентами, не говоря уже о всяких мелких щегольских атрибутах.
— Боже великий! — ужаснулся я. — Да вы никак хотите сделать из меня птицу колибри! Нет-нет, господин портной, ничего этого я не надену!