В коридоре жители Корвунта едва ли не с криками разбежались в стороны, когда дверь отворилась и в проеме возникла худая фигура мага. Со сложенными за спиной руками он прошел мимо вжавшихся в стены людей и спустился в таверну. Там его уже ждал Милас.
– Вы отдохнули, господин? – вежливо поинтересовался вождь, пытаясь скрыть дрожь в руках. – Наелись? Было ли вам вкусно?
– Более-менее, благодарю.
– Что нам делать с колдунами?
– Я же сказал, что ничего… – Зостра печально покачал головой. – Вчера они действовали опрометчиво, но сегодня будут осторожны.
– Что это значит?
– Это значит, что я не в силах укрыть весь город щитом, так что стену смогут убрать в любом месте.
Близился закат, огненные лучи скользили по улицам и заливали таверну оранжево-золотым светом. Люд в харчевне навострил уши и, спрятавшись по углам, зыркал на щуплого старика, который стоял в отблесках заходящего солнца.
– Так вы не сможете помочь нам?.. – сорванным голосом спросил Милас. – Хоть чем-нибудь, ради Ямеса!
Зостра дернул плечами.
– Я не смогу убить их всех. И как только они, пусть даже ценой нескольких жизней, убедятся, что я один, то сразу же применят в другой части города рассеивающий камень и прорвут вашу оборону. Так что, молодой человек… – обратился он к массивному вождю, – город в любом случае падет. Не тешьте себя пустыми надеждами. Мы все здесь мертвецы.
Воцарилось молчание. Над людьми нависла тень ужаса, которая хватала за горло и душила. Багряный луч солнца стал медленно отползать от ног мага к выходу из таверны – солнце садилось. А где-то вдалеке зазвучали барабаны и запела труба… В углу, около деревянного стола, неожиданно расплакался ребенок, который вспомнил, что после такого же гула погиб его отец. В таверну одновременно ворвались несколько дозорных.
– Господин!
– Началось!..
Хоть Зостра и стоял величаво посреди паникующей толпы, даже он, не сдержавшись, вздрогнул. Маг вышел следом за Миласом, прошел улицу, шепнул пару слов на Хор’Афе и поднялся на галерею. Из лагеря неприятеля выдвинулся крупный отряд: лучники, мечники, люди с таранами и лестницами. Под гулкое пение трубы войско направилось к главным воротам. Атакующих сопровождали девять чародеев.
– Стреляют! – со стены донеслось предупреждение.
Зостра поднял глаза, и тут же перед самым его лицом наконечник стрелы чиркнул о незримый щит, высек искру и рухнул наземь. Вздрогнув, Милас посмотрел на непоколебимого мага.
– Полсотни мужиков – на южную стену! Живо! – кричал где-то вдалеке Хильд.
– Куда ты пошел, болван! Живо на стену. Не смей прятаться! – закричали в сторону юнца, который пытался скрыться в доме.
Вождь Милас в беспокойстве перевел взгляд сначала на подступающее войско, потом – на защитников города. Их словно высеченные из камня лица утратили всякую надежду. Раздалась команда. На нападающих из тисовых луков полился дождь стрел. К тарану полетели факелы, однако они лишь скользнули по щиту, который возвели колдуны, и упали наземь. Таран спокойно подтащили к воротам, и над Корвунтом разнесся грохот железа об окованные ворота. Слева от фланкирующей башни смахнули бревном лестницу.
– Сделайте же что-нибудь, черт вас побери! – взмолился Милас южному магу. – Неужели в вас нет ни капли сочувствия? Или вам собственная жизнь не дорога? Ради Ямеса, умоляю, помогите! Они пробьют ворота!
Сложив руки на парапет, Зостра был в смятении. Как бы ни были тщетны надежды, но умирать всё же не хотелось… По крайней мере, просто так, без боя… Именно поэтому маг выдохнул и послал недовольный взгляд на Суйгурию и его младших колдунов. С его губ слетело заклинание. Оно разнеслось над галереей гортанной песней, и защитники, стоящие неподалеку, в испуге отшатнулись.
Щит вокруг тарана подернулся искрами.
Суйгурия поднял голову и глазами отыскал старика среди защитников. Озлобленный, он принялся громко выговаривать заклинание на Хор’Афе, а колдуны вторили ему, отчего все их слова сплетались в дружный хор. В магическом щите дыры стали зарастать, стенки – утолщаться, крепнуть. Но Зостра усилил голос, глаза его зло сверкнули агатами. Взорвавшись брызгами разноцветных огней, щит опалил людей под ним и вокруг, а тот, в кого вцепился взглядом старый маг, закричал дурным голосом и замертво упал с кобылы.
Один из колдунов, Барлеотон, полноватый, нежный, с мягкими вихрами, выкинул вперед руку и крикнул:
– Зар’Ерлъе’Лясъя!
С его пальцев соскользнула зигзагом молния, однако лишь растворилась в барьере вокруг мага, на мгновение вспыхнув.
Все из Белой Змеи разом побледнели.
– Двусловец! Это двусловец! – завопил Барлеотон и, не успев проговорить защитное заклинание, умер от колкой магии прямо в сердце.
По оставшемуся без поддержки настилу тарана расползлось пламя. Глеофяне начали отступление. Тогда колдунам, которые столкнулись с грозным противником, пришлось сбиться в кучу и сотворить малый, но надежный магический щит – и так же позорно отступить. О жизнях гибнущих под стрелами глеофян они не думали, только о своих.
Зостра приложил руку ко лбу, вытянул ладонь вперед и, интеллигентно поприветствовав по-южному, растянул губы в мягкой улыбке. Лица колдунов перекосились.
– Дайте мне кольчугу или доспехи, – обратился со вздохом к вождю маг. – После истощения я не смогу держать одновременно и свой щит, и атаковать.
Старому магу тут же выдали полное облачение – лучшее, и, переодевшись в ближайшем доме, он зашагал туда-сюда по галерее. Над Корвунтом сгустились сумерки. Стремительно темнело. Обеспокоенный маг то и дело поглядывал вниз, водил прищуренными глазами по волнам нападающих, выискивая колдунов. Чуть погодя он увидел, как почти в ночи вспыхнул от стрелы магический щит. Это колдун, посланный своим трусливым предводителем, отчаянно ринулся к южной стене, чтобы под покровом ночи уложить артефакт.
Поодаль, на холме, застыл в ожидании и Суйгурия.
Зостра очень живо побежал и протиснулся между лучников в узкой галерее. И вот, не успев добраться до стены, колдун умер: его щит разорвался, а сердце облилось кровью. Тяжело дыша, верховный маг облокотился о зубцы стены. Слишком стар он уже для таких забегов, подумалось ему, и слишком тяжело будет противостоять очередному посланному колдуну.
Тем временем другие представители Белой Змеи, завидев быструю смерть товарища, вернулись в лагерь к расписному шатру. Там уже стоял гневный Кидот Порфилиус.
– Он один, – сказал Суйгурия. – Там один маг.
– Один? Тогда почему вы не смогли пробить стену вчера? – спросил недоверчиво военачальник. – Почему ты стоишь здесь, а не там, на поле битвы, а?
– В договоре сказано, что мы должны помочь рассеять стену, – огрызнулся Суйгурия. – Мы не должны были бороться с выходцем из Байвы! Именем Моэма, там двусловец, который может плести одновременно два заклятия: и атакующее, и защитное, Кидот!
– Что ты бормочешь? Откуда здесь взяться магу из Байвы?
– Клянусь, это двусловец! Даже не понимаю, кто это может быть… Не так уж много двусловцев, но все они либо при дворах, либо давно мертвы. Разве что… – И колдун задумался, вспоминая слухи о Зостре ра’Шасе.
– Черт с ним, с двусловцем! – прервал его раздумья военачальник. – Один маг, даже из Байвы, не сможет долго защищать город!
– Мы тоже не сможем защищаться против него в открытом бою! Он специально убил сильнейшего щитоносца, который держал над нами щит. Если мы еще раз туда пойдем, Кидот… Он сломает щит Фоэрла! А Фоэрл не так силен. И положит всех нас… А чтобы нам напасть на него, нужно отказаться от своих барьеров! Это смерть – идти против двусловца! Хоть это ты понимаешь?..
– Плевать! – рыкнул Кидот Порфилиус на расиандском, а затем, успокоившись, предупреждающе похлопал по ножнам. – Иди и сделай что положено, или я передам послание в Гиратион. Сколько у вас осталось рассеивающих камней?
– Три камня. – Суйгурия трясущимися руками снял шлем, и миру явилось худое лицо с мягкими щеками и полными губами. Благополучие колдунов зависело от исхода осады. – Этот Прафиалов ублюдок спалил вчера пять артефактов и сегодня один, вместе с Седрилом! Но мы… Ладно, мы разделимся, под покровом ночи одновременно проникнем к стенам с помощью иллюзий и сделаем дыру.
– Так ступай! Чего встал?!
Неожиданно Суйгурия замер, побледнев. В недоумении Кидот уставился на него, а затем услышал сам… Топот. Топот коней… Со стороны Западного тракта земля задрожала под копытами нескольких тысяч огромных лошадей, и эта дрожь докатилась до лагеря. Предвещая скорую смерть, послышалось пение солровского серебряного рога.
– Черт… Строиться! Строиться! – закричал Кидот мерифиям, но сам бросился к коновязи.
Весь Корвунт затих.
Побледневшие жители вслушались в приближающийся гул. Никто не верил в происходящее. Всем казалось, что надежда обманывает их, заставлять слышать то, что хочется. Но грохот становился все отчетливее, ближе.
А затем город накрыл вопль счастья!
Мимо на размашистой рыси пронеслись всадники. Бледная луна показалась из-за облаков, и нагрудники, шлемы с вороньими перьями и оружие засияли благодатным, даже священным светом. Во тьме войско скакало по предгорным равнинам, ровным, как раскрытая ладонь, к вражескому бивуаку. В руках солрагцев были сверкающие копья. В лагере Глеофа царил хаос. Даже не успев построиться, глеофяне кинулись врассыпную. Никто не ждал Белого Ворона так рано, он должен был прибыть из Брасо-Дэнто никак не раньше чем через неделю-полторы. Однако прямо сейчас он был во главе войска и вел его за собой. Добравшись до палисада, хрипящие лютые кони миновали его и ворвались в просторный лагерь.
Равнина наполнилась криками, лязгом металла.
А Суйгурия вместе с двумя помощниками уже мчался верхом к Мертвой Рулкии, ища спасения за пределами графства. Оглянувшись, он увидел, как от места кровавого побоища, что было когда-то лагерем, отделились несколько солрагцев и пустились вдогонку. Колдун побледнел, остервенело впился пятками в бока коня, подстегивая. В воздух со свистом взвились стрелы, чиркнули о магический щит. Защита выдержала, но вспыхнула, заискрилась – и на мгновение залила все вокруг ярким светом. Это заприметил седовласый всадник в зеленом плаще и, отдав короткий приказ, тут же поскакал следом.