– Вы предлагаете мне вернуться к гробу отца и рыдать, герцог?
– Никак нет, Ваше Величество. Однако поле боя – это роковое место, а Белый Ворон – грозный противник!
Военачальник с опаской посмотрел на семилетнего ребенка, тело и лицо которого прятались за пышной красно-золотой мантией. Мантия, казалось, поглотила это болезненное существо, и из нее торчал лишь острый нос. На темных вихрах, причудливо извивающихся барашками, возлежала корона, чересчур огромная для еще маленькой головы. Чудо, не иначе, – только так можно было назвать этот символ власти из червонного золота, в котором каждый зубец являл собой меч, крепящийся к ободу рукоятью, украшенной рубинами.
И вот из-под громоздкой мантии высунулась ручонка, пальцы которой, словно пленники, были от основания до ногтя обвиты кольцами. Рука поправила одеяние и нырнула обратно. Уже не раз герцог Круа, он же второй военачальник Глеофской империи, замечал, что юный наследник короны, так же как его старик-отец, страдал мерзлявостью и вечно кутал руки, ноги и голову.
Погода была на удивление дивной, безветренной и ласковой. Лишь при переходе через Мертвую Рулкию, при подъеме в горы, ненадолго похолодало, да так, что даже герцог Круа плотнее завернулся в свой бордовый плащ. Все вокруг – горные скалы, небольшие рощи, отроги, ущелья – усеивали белоснежные цветы, отчего юный император Кристиан по пути то и дело принюхивался. Его еще наивные глаза прикрывались в блаженстве, нос сопел от радости, а тощие плечики подергивались под тяжелой мантией. Как же отличалось это чудное место от каменного дворца, в котором за Кристианом следовали вездесущие слуги, более походившие на тюремных надзирателей!
– До того как я возмужаю и взойду на престол, я должен увидеть, как воевать! – наконец раздался писк из-под мантии.
– Ваша задача, Ваше Величество, беречь себя до этого славного момента. А мы уж сами разберемся с Белым Вороном. – Конн де Круа тяжело вздохнул от тщедушного вида будущего императора, который пока не имел власти из-за возраста.
– Хорошо же вы разобрались в Корвунте! – ребенок рассмеялся, отчего его корона сдвинулась набок, и пришлось снова высовывать руку и поправлять тяжелую ношу. – Зачем вообще напали на Солраг во время болезни отца?!
– Соглядатаи доложили, что Белый Ворон изнурен войной со Стоохсом, который давит его с севера. Королевский совет решил, что он не сможет воевать и на севере, и на юге одновременно, а империи нужны славные победы.
– Но наши войска пали лицом в грязь!
– Командование Кидота Порфилиуса допустило серьезные как тактические, так и стратегические ошибки. Будь там я, а не он, Корвунт был бы уже наш! А вместе с ним и другие города!
– И что за ошибки?..
Герцог Круа грубо хохотнул:
– Кидота Порфилиуса вообще не должны были приглашать из южных земель, как и этих обделавшихся магов. Я говорил, что южане не умеют воевать! – его без того узкие глаза мстительно сузились. Он всю жизнь отдал Глеофу, в то время как чужеземный мерифий дослужился до военачальника за пару лет.
– А город Ламойтет? Взяли же его.
– При чем здесь Ламойтет, Ваше Величество? Ламойтет был готов сдаться и без этой… тьфу, магии! – На лицо военачальника набежала тень. – Но Солраг – это другое, понимаете. Солраг – это степи с тысячами злобных выученных коней! Им плевать, кого топтать, южан или северян.
– А спасшийся мерифий говорил, что у Белого Ворона тоже были маги.
– Чушь бесячая! Откуда у него маги? Извините за прямоту, Ваше Величество, но я человек старой закалки, как и Белый Ворон. И считаю, что полагаться в войне на этих проклятых магов – несусветная глупость! Советник Ререфиц сообщил мне, сколько стоили услуги этой гильдии… – военачальник сердито поджал губы. – На столько сеттов можно было бы добрую тысячу воинов одеть в полное облачение. Лучше, чем у того же Белого Ворона!
– Но все равно зачем нападать сейчас? Мы же не знаем точно, есть ли там маги или нет…
– Ваше Величество, – военачальник натянул поводья, остановил своего могучего коня и затем прошелся взглядом по мальчику с короной, – при всем уважении, вы еще слишком малы и не разбираетесь в войне, которой я отдал всю жизнь! Совет разрешил вам присутствовать. Но пожалуйста, не мешайте мне сейчас пустой болтовней!
– Так каков план битвы, герцог?
Недовольство военачальника уже изливалось из его и так неглубокой чаши терпения, но он сделал над собой последнее усилие, чтобы не рявкнуть на мальчишку. Особа все-таки королевская.
– Мне доложили, что Белый Ворон уже возвращается в твердыню Брасо-Дэнто. Мы пересечем реку Талвинку, где его коням негде будет развернуться, и захватим недостроенную крепость с городом. Войска Белого Ворона приспособлены лишь для маневренного боя в чистом поле с использованием летучих отрядов и точного удара тяжелой конницы во фланг. Но он обломает зубы, когда мы укрепимся в Талвинне. Еще вопросы?!
Ребенок сразу притих и пожал плечами. Сам же военачальник мрачно вздохнул и снова оглядел Кристиана, который до возмужания будет под опекой влиятельных господ. Уже не в первый раз он ловил себя на мысли, что совет не просто так разрешил императору присутствовать на войне, желая утолить его интерес. Даже грубый, как скала, и простой Конн де Круа понимал, что если наследника престола заденет шальной стрелой, то совет только обрадуется: алчные мужи уже давным-давно все поделили между собой.
– Ваша светлость! – к нему подъехал соглядатай в обычной одежде, скрытой под безликим плащом. – Король Филипп развернул войско и сейчас подле Балготта.
– Что? Сколько их? – вырубленное из камня лицо военачальника ожило, брови задвигались и приоткрыли маленькие глазки.
– Порядка трех тысяч коней! И около тысячи топорщиков с копейщиками. Они разбили другой лагерь неподалеку от конных.
– Топорщики? – удивился Конн де Круа.
– Очень много рыжеголовых, Ваша светлость… Говор восточный. – Кобыла под разведчиком нетерпеливо перебирала копытами. – Предположу, из горного Филонеллона.
– Чтоб черти его побрали! – с яростью рыкнул военачальник. – Как он узнал и успел вернуться? Как?!
Он заозирался в поисках своего мерифия, а тот, молодой, но уже побывавший в битве у Лаймотета, скакал к нему во весь опор.
– Нам нужно пересечь реку! – закричал герцог.
В Балготте этим же вечером царило оживление. Филипп фон де Тастемара размышлял над картой, почесывая пальцами щетинистый подбородок, пока его друг, ярл Барден, похрапывал в углу палатки на нескольких сложенных друг на друге льняниках.
Ярл прибыл пару дней назад с тысячей воинов, вооруженных копьями и длинными топорами. Хотя Балготт за тридцать лет и успели окружить высокими каменными стенами вместо деревянных, там не хватало места, чтобы разместить несколько тысяч солрагцев и филонеллонцев – пришлось разбить лагерь за кольцом стен. Рядом, по-над стеной, возводилась крепость, которая пока была не готова: эта затея стала дорогостоящей, а камень, как и мастеров, приходилось возить из далекого Ферранта.
– Разведка доложила, что глеофяне встали лагерем у Двузубого холма. Стало быть, знают, что мы рядом, – шептал сам себе Филипп и скользил пальцем по нарисованной реке. – Уже утром они пересекут Талвинку и нападут.
– А-а? Да, да… – сквозь сон пробормотал Барден Тихий и, погладив крупный живот, провалился дальше в дремоту.
– Летэ не уточнял, сколько их еще переправляется? – Филипп пытался дозваться до своего полусонного товарища, который в последние несколько столетий вечно пребывал в состоянии дремоты.
– Нет… – Широкие рыже-белые брови ярла сдвинулись на переносице. – Он и так тебе делает большую услугу, предупреждая.
– Мне нужно больше информации, Барден! Я благодарен Летэ, что он подсказал про осаду Корвунта и здесь. Но поговорите с ним, уточните примерный состав войска. Хвост их тянулся от Мертвой Рулкии – мне не могут дать точные цифры, сколько их.
– Не буду, мой друг! – Барден помотал головой и грузно поднялся. – Летэ нет никакого дела до твоих войн. Он помог только потому, что его уломал этот плут Горрон.
Филипп замолчал. Если Глеоф пересечет реку быстрее него, то он не сможет в полной мере использовать кавалерию: на востоке будет пойма, в которой кони увязнут по брюхо, а на западе – предгорье. Очень удобная позиция для копейщиков и лучников врага, но губительная для конницы Солрага. Отступать же в глубь земель нельзя, потому что, закрепившись в Тавинне и получив твердыню, пусть и недостроенную, Глеоф сделает один большой шаг в захвате Солрага. А от Тавинна рукой подать до Корвунта и до Балготта, а там и до Брасо-Дэнто.
Если же Филипп успеет пересечь Талвинку первым, то равнины перед ним распахиваются, горы уходят далеко на запад, и можно построить войска как угодно.
– Общий сбор! – закричал, выходя из палатки, граф, которого за спиной многие давненько называли не иначе как королем.
Ярл поворчал, поднялся с льняника, на котором удобно устроился, и басовитым ревом подозвал слугу. А еще чуть позже к расшагивающему по лагерю и отдающему приказы Филиппу во всю прыть примчался его молодой паж.
– Ваше сиятельство! – торопливо проговорил он. – Прошу, пройдемте за мной, вас следует снарядить к бою!
В палатке уже были подготовлены зеленый шерстяной плащ, украшенными в плечах перьями ворона, увесистые нагрудник, шлем, горжет, кольчужная юбка, наручи и поножи. По металлу скользили чернением вороны, а шлем украшала гравировка, напоминающая корону. Мрачно покосившись на этот подаренный Горроном великолепный доспех, в котором живо угадывались намеки на королевский статус, Филипп фон де Тастемара вздохнул. Почему-то он не сомневался, что сделанному подарку был присущ сарказм.
Утром
Предрассветный туман еще сливался с ночным сумраком, а реку Талвинку уже пересекали последние вороньи всадники и топорщики. Впереди, слева и справа, раскинулись холмы, уходящие в бесконечность, укрытые одеялом из белоснежных цветов. Солраг цвел. Весна растопила даже снега в предгорье, наполнила степные реки силой, отчего те широко разлились по Западному тракту и почти полностью затопили Восточный.