Смертельный испуг, жестокие пытки в закрытом помещении, откуда невозможно вырваться на свободу, спастись, часто приводят к тому, что душа сама стремится поскорее покинуть измученное тело. На помощь приходит облегчающий обморок, полуобморок. Смертельно испуганные мальчики превратились в сомнамбул, в покорных марионеток, которых Головкин водил по подвалу, как дрессированных обезьянок на поводке. Он развратничал с ними как хотел, пытался заставить их вступить в половой контакт друг с другом, грозил сжечь живьем паяльной лампой, когда у них это не получалось.
Было душно, нечем дышать, все плыло перед глазами, как в тумане. Привязанный к какой-то скобе Коля почувствовал, как туман становится
кровавым, как он отчетливо запах смертью. Голый Саша стоял на табуретке под лестницей. На шее его была сплетенная из синих и белых нитей веревка. Насильник выбил табуретку у друга из-под ног. Он задергался в петле, потом затих.
Головкин отвязал младшего, подвел к бездыханному, висящему телу.
— Потрогай своего другана. Чувствуешь, уже остывает. Хочешь так же?
Мальчик ничего уже не мог говорить.
— Сейчас повешу, если не пососешь у меня как следует.
Мальчик стоял на коленях, делал все, что ему велело чудовище, и не чувствовал почти ничего — ни боли, ни запаха, даже не слышал собственного отчаянного и никем не услышанного крика. А чудовище развлекалось еще тем, что сжигало волосы у мальчика на голове при помощи паяльной лампы.
Позже он прикончил на виселице и Колю.
В протоколе допроса обвиняемого по этому двойному убийству зафиксированы такие слова С. А. Головкина: «...У меня было такое приятное чувство, как будто я сделал что-то хорошее, как бы выполнил свой долг».
Дальше некуда. Но к сожалению, чудовище пошло дальше.
Странное явление: даже для примитивных первобытных племен каких-нибудь дебрей Новой Гвинеи или Борнео изредка встречающийся там каннибализм, людоедство, для самих каннибалов процесс особенный, даже несколько пугающий; они всегда склонны приписывать ему религиозный характер.
Людоед и палач с академическим дипломом, Головкин был тоже по-своему религиозен. Вряд ли он, как в песенке Высоцкого про аборигенов и Кука, верил, что может приобрести какие-то физические или душевные качества убитых им мальчиков, но какая-то темная адская мистика им руководила. Иначе чем объяснить его постоянное желание оставил» себе на память что-нибудь из вещей жертв? Часы, деньги, нательные крестики превращались для него в фетиши, перед которыми он мог проводить целые часы в одиноком камлании, сопровождаемом чуть ли не ритуальной мастурбацией. Найденные в кармане повешенного малолетнего Коли В. автомобильные ключи со штампом «ВАЗ» Головкин даже пытался приспособить к замку своей машины, старался, пропиливал, хотя имел два комплекта «родных» ключей.
Другая особенность культового оттенка действий Головкина заключалась в странной привязанности его преступлений к историческим датам: 7 ноября 1990 года — расчленение трупов Александра Г. и Николая В. в лесу, 22 августа 1991 года (поражение ГКЧП в антидемократическом путче) — убийство Андрея И., 21 апреля 1992 года (день рождения В. И. Ленина) — убийство Сергея К. Но может быть, это просто совпадения.
Кстати, останки жертв двойного убийства были обнаружены следующим летом 14 июля, день взятия Бастилии...
В середине того дождливого лета небеса расчистились и жительница расположенной неподалеку деревни Кезьмино отправилась по земляки-ку. Медленно двигалась вдоль бетонки по солнцепеку, часто нагибаясь и приседая — ягода уродилась обильно. Возле дорожного указателя «Звенигородское лесничество» — того самого — остановилась отдохнуть. И тут в здоровом, свежем запахе июльского леса она уловила какие-то неприятные оттенки. Ну в подмосковных лесах, особенно вблизи дачных поселков, деревень, городов, помоек предостаточно, но туг воняло как-то особенно мерзко. Стараясь не обращать на это внимание, женщина пошла дальше, чуть глубже в лес. Одна крупная земляничка, другая, третья... и череп. С виска на пустые глазницы свешивалась сохранившаяся белокурая прядка волос из-под детской полосатой шапочки-пирожка. Свидетельнице стало дурно. Она высыпала все найденные ягоды и отправилась в милицию...
Следственной группе Одинцовской прокуратуры всегда первой приходилось заниматься этими не самыми приятными раскопками. Опять то же место, опять останки детей. Следователям по делу Удава уже из Генеральной прокуратуры со всего доживавшего последний год СССР приходили сведения о самых разных преступных и не очень, психически больных и здоровых Фишерах. Но ни один не годился на роль Удава. 20 ноября 1990 года был арестован суперманьяк XX века А. Р. Чикатило. Среди инкриминируемых ему преступлений одно было совершено в Подмосковье вблизи Домодедова. Эго было доказано. Но его проверили и по убийствам в Одинцовском районе. Мимо. Не тот почерк. Чикатило тоже был чудовищем, но просто не умел расчленять трупы так профессионально. Например, судебно-медицинские эксперты при исследовании костных останков Саши Г. и Коли В. так и не смогли установить причину смерти.
Чикатило в слепой ярости бил ножом куда попало, а Головкин, зоотехник первой категории, — точно в хрящевые соединения.
К этому времени все следователи уже сходились во мнении, что Фишер скорее всего фикция, что настоящий преступник живет тут, в Одинцовском районе, и действует удивительно уверенно.
ПЕТЛЯ ВОКРУГ УДАВА
У нынешнего поколения москвичей праздник Преображения Господня — 19 августа, наверное, навсегда будет связан с пасмурным утром начала недели в 1991 году. Растерянные лица людей, вдруг увидевших воочию так называемый военный переворот, растерянные лица солдат, не знающих, что им делать, растерянные милиционеры, плохо соображающие, как им наводить порядок и каким он должен бьггь, и даже члены ГКЧП, не понимающие, в какой они оказались стране. Армейскими частями Министерства обороны и Министерства внутренних дел, милицией была наводнена не только Москва, но и Подмосковье. Ведь именно через Одинцовский район двигались гвардейские танковые части таманцев и кантемиров-цев. Все главные и многие не самые главные дороги были перекрыты блок-посгами. Не только в дни путча, но и некоторое время спустя на дорогах действовал особый режим движения. Любой частный автомобиль могли остановить, заглянуть в багажник...
Но мерзавцу Головкину опять повезло. 22 августа не нашлось гаишника, который бы, открыв багажник бежевых «Жигулей», увидел бы там живого обманутого и плененного ребенка, а 25 августа — мертвого. Тогда бы все и кончилось. Но нет.
Ощущение безнаказанности начинало доставлять Головкину такое же удовольствие, как и издевательство над детьми, как убийство. Он стал выбирать жертвы, не утруждая себя далекими поездками, почти там, где жил и работал.
И еще одно обстоятельство, очевидно, вселяло уверенность в преступника. Район, где он действовал, не только в дни путчей пользуется особым вниманием государственных силовых структур. Барвиха, где находится загородная резиденция Президента России, правительственный санаторий, Жуковка, Петрово-Дальнее с их госдачами, правительственный аэропорт Внуково-2, расположение элитных Таманской и Кантемировской дивизий, важного военного аэродрома в Кубинке — все это от Горок-10, где мучил людей маньяк-одиночка, от Звенигородского лесничества, где он их закапывал, совсем близко, в пределах получаса езды на машине. Все просвечено ФСБ, все проверено МВД. И тем не менее именно здесь Головкин три года возил в багажнике мальчиков, обреченных на смерть.
22 августа 1991 года над Кремлем был поднят российский триколор, опьяненные победой толпы радостно свергали с пьедесталов монументальных Дзержинского и Свердлова, Ельцин приветствовал Горбачева, освобожденного из крымского заточе-
ния. А тринадцатилетнему Андрею И. было плевать на политику. Куда больше его интересовали яблоки, поспевшие в соседнем саду.
Он вообще не был местным жителем. В село Успенское он приехал две недели назад вместе с отцом в гости к бабушке из далекой Пермской области, на севере которой за короткое лето яблоки не успевают вызревать. То, что Андрей был приезжим, сыграло определенную роковую роль. Не успел примелькаться сельчанам, не успел обзавестись друзьями. Его исчезновение не сразу заметили. Да и был парнишкой худеньким, бледненьким, неприметным. Можно сказать, субтильного телосложения.
Именно такой тип вызывал у Головкина особое вдохновение, и поэтому преступник осмелился действовать нагло, средь бела дня.
В селе Успенском находилась школа, где зоотехник когда-то подрабатывал мастером производственного обучения. Его тут знали многие, и он знал многих детей.
У него был свободный день, и он отправился в Успенское, в общем, по делу. Но со времени последнего убийства прошло уже больше десяти месяцев, Головкин чувствовал позывы нового неукротимого желания и внимательно присматривался к мальчикам на дорогах. На этот раз причиной перерыва в его злодеяниях была не только осторожность, постоянная память о том, что идет следствие, но и объективные обстоятельства. Головкину довелось наконец самому испытать боль, конечно не сравнимую с той, которую он причинял детям. В мае он объезжал в манеже конного завода жеребца, свалился с седла и сломал себе ключицу.
Три недели провалялся в больнице. Но от вынужденного бездействия его лютость только усилилась.
Возле деревенского пустыря он остановился прочистить свечи зажигания. Прочистил и уже захлопнул капот, как вдруг услышал со стороны крайнего к пустырю двора:
— Ах ты, мать твою, шпана! Чего, своих яблок мало? К одинокой бабке в сад надо лезть? Вот я щас тебя...
Ругался пожилой сосед. Спугнутый им мальчишка, прижимая к себе холщовую сумку с ворованными плодами, перемахнул через забор и побежал в сторону пустыря. С его стороны машину Головкина не было видно из-за кустов и ничейного полуразрушенного сараюшки.