После Февральской революции генерал Воейков, как «приспешник царского режима», вместе с другими бывшими министрами стал узником Петропавловской крепости. Он предстал перед Чрезвычайной следственной комиссией, учрежденной Вре менным правительством для расследования «преступлений царского режима». Однако доказать вину Воейкова так и не смогли, поэтому в сентябре 1917 года его отпустили под залог. События октября 1917 года и последующие месяцы ему удалось благополучно переждать в Петрограде, однако в июле 1918 года Воейков находился на грани ареста, и ему пришлось скрываться. Опасность подстерегала повсюду. Изменив внешность, Воейков прикинулся сумасшедшим и заявился в больницу для умалишенных в Удельной.
Б.Н. Воейков
«Мое поступление в сумасшедший дом было первым серьезным испытанием в актерском искусстве, благодаря Богу увенчавшимся успехом», – писал потом Воейков в изданных за границей воспоминаниях под названием «С царем и без царя». В больнице Воейков выдал себя за сына чиновника канцелярии московского генерал-губернатора. Он заявлял, что якобы занимался торговлей лошадьми в Бельгии, Франции, Италии и Германии, а теперь совершенно разорен. Однако сохранить инкогнито Воейкову не удалось: один из больных, бывший офицер полиции, сразу же признал в нем царского генерала. В случаях, когда Воейкову грозил провал, ему приходилось изображать из себя буйно помешанного.
Находясь в больнице, Воейков продолжал держать связь с родными. Гуляя по Удельной (такие прогулки больным разрешались), он звонил домой из торговых лавок и назначал встречи в Удельном парке. Когда ему стало известно, что жена арестована, Воейков покинул сумасшедший дом и в начале сентября 1918 года скрылся из Петрограда. Из советской страны вскоре ему удалось все-таки бежать на Украину, откуда он смог пробраться в Европу. Впереди его ждали годы жизни в эмиграции...
В городской черте
В 1922 году Удельная вошла в городскую черту и вскоре совсем утратила дачный характер. Здесь поселилась новая публика – рабочие и служащие. Тем не менее Удельная долгое время сохраняла свой провинциальный полуприго-родный характер.
«Местность песчаная и открытая, на 4 версты дальше Ланской, – так описывалась Удельная в „Спутнике по Петрограду и его окрестностям", изданном в 1924 году. – В ней два парка – Удельный и Шмидтовский. Здесь находятся две больницы для душевнобольных – Александровская и бывшая городская».
Как отмечалось в «Путеводителе по Ленинграду на 1933 год», вся Удельная состоит из множества мелких кварталов, застроенными небольшими деревянными дачами. После проведения сюда в 1926 году трамвайной линии, связавшей Удельную с центром города, эти места «густо заселены ленинградцами, преимущественно рабочими».
«За последние годы, – говорилось далее в путеводителе, – Удельная застраивается деревянными домами стандартного типа, причем постепенно заполняется и местность по другую сторону проспекта Энгельса – в направлении Старо-Парголовского проспекта. Одновременно растет и благоустройство местности: почти все улицы замощены, выстроен универсальный магазин, открыта новая школа, оборудованная к 1929/30 учебному году в корпусах бывшего завода Зифельдт (пр. Энгельса, 84/86)».
«В округе вырос целый поселок из стандартных щитовых домов[26], – вспоминал о жизни в Удельной в 1930-х годах живший на Ярославском проспекте писатель Борис Сергеевич Гусев, внук тибетского врача П.А. Бадмаева. – Его заселяли жители Ленинградской области, призванные „пополнить рабочий класс”. Вчерашние крестьяне, оторванные от земли, от профессии хлебороба, не имея иной квалификации, шли работать кондукторами трамваев, автобусов или разнорабочими: при „курочкиной” производительности труда людей всегда не хватало».
Говоря о «курочкиной» производительности, Борис Сергеевич имел в виду соседа по своему дому на Ярославском, который представлял собой яркий пример «нового хозяина жизни», упивавшегося своей возможностью, как ему казалось, показать свое превосходство над «бывшими».
Семейство Курочкиных, приехавшее из псковской деревни Лапушино, вселили по ордеру в пустовавшую дворницкую. И если хозяйка испытывала смущение от того, что им придется потревожить привычную жизнь обитателей дома, то глава семейства воспринимал вселение как само собой разумеющееся. «К вечеру он уже ходит босой по двору, как хозяин, и говорит, кивая в сторону нашего дома: „А ихнего тут ничего нет, окромя мебеля. Все – казенное”, – вспоминал Борис Сергеевич Гусев. – Егор Петрович Курочкин – высокий красивый мужик со слегка сдвинутой челюстью. Его послали в город как активиста коллективизации. Весь остаток лета он гулял босой во дворе, а жена Маня пошла работать на фабрику с первого дня. Так и продолжалось до начала войны: он или гулял по двору, или отсиживал срок за воровство, а Маня тянула семью».
Трамвайная авария, случившаяся на проспекте Энгельса, у подножия Поклонной горы, недалеко от бывшего магазина Башкирова. Фото 1920-х гг.
Тем не менее факт оставался фактом: за счет наплыва новых жителей население, да и сам облик Удельной, стремительно менялись. «Некогда пустые удельнинские переулки заполнились новой публикой, – вспоминал Б. Гусев. – Это были хорошие крестьянские лица. Здоровые, веселые девушки, по-особому, набекрень, носившие береты и старавшиеся поскорей стать ленинградскими барышнями. Но когда люди стремятся быть на кого-то похожими, они становятся похожими друг на друга»...
Новое строительство 1930-х годов, охватившее Ленинград, почти не затронуло Удельную: каменных зданий, построенных здесь в это время, достаточно мало. При этом многие из них явились любопытными образцами архитектуры 1930-х годов. Речь идет, в первую очередь, о «милицейском доме» (пр. Энгельса, 55), «Ярославских банях» (Ярославский пр., 16), «круглом магазине» (Скобелевский пр., 8), школе № 31 (пр. Энгельса, 71) и др.
Торговля на Удельной. Фото 1920-х гг.
Проспект Энгельса возле «дачи Калинина». Фото 1935 г.
Реконструкция проспекта Энгельса. Фото 1930-х гг.
Едва ли не самым высоким в этой части Удельной стал «милицейский дом», появившийся в 1930-х годах на проспекте Энгельса (ныне № 55), совсем рядом с бывшими «осиповскими местами». Авторами здания стали архитекторы ГА. Симонов, П.В. Абросимов и А.Ф. Хряков. Все они в 1920 —1930-х годах принадлежали к числу ведущих зодчих Ленинграда, создававших новый облик советского социалистического города.
ЕА. Симонов участвовал в создании значительных произведений архитектуры эпохи конструктивизма, среди них дом-коммуна общества политкаторжан на площади Революции (бывшей и нынешней Троицкой) и Академия железнодорожного транспорта (ныне – здание Транспортной академии. – С. Г.) на проспекте Максима Горького (бывшем и нынешнем Кронверкском). С 1943 года Г.А. Симонов работал в Москве. П.В. Абросимов перебрался в Москву на десять лет раньше – в 1933 году, для работы над проектированием Дворца Советов. После войны он являлся одним из авторов проекта грандиозного комплекса Московского государственного университета на Ленинских горах, за который в 1949 году вместе с группой архитекторов был удостоен Государственной премии. А.Ф. Хряков также сначала работал в Ленинграде, а потом в Москве, где участвовал в создании Центрального стадиона им. Ленина в Лужниках, кинотеатров «Украина» и «Бородино». В 1969 году был удостоен звания заслуженного архитектора РСФСР.
Сегодня дом на пр. Энгельса, 55, с полным правом можно назвать архитектурной достопримечательностью района – оно является единственным здесь жилым зданием эпохи конструктивизма. От внимательного исследователя не ускользнет характерная деталь тех лет: в оформлении оград лоджий использован советский символ – серп.
«Милицейский дом» на пр. Энгельса, 55. Фото автора, июнь 2009 г.
Ограды лоджий «милицейского дома» на пр. Энгельса, 55, с использованием советской символики. Фото автора, июнь 2009 г.
В народе дом называли «милицейским», поскольку он предназначался для сотрудников милиции и их семей. После того как дом построили и заселили, возле него сделали трамвайную остановку, которую тоже называли «милицейской». При этом следующая остановка оставалась совсем рядом, буквально в ста метрах, – у пересечения проспекта Энгельса и Скобелевского. По воспоминаниям удельнинского старожила Эдгара Рихардовича Прокофьева, эту остановку жители называли между собой «вторым Невским»: здесь выходило огромное количество людей. Часть шла в Коломяги, часть – в «Стандартный поселок» (о нем речь пойдет в очерке «Стандартный поселок и его обитатели» во второй части книги), а остальные растекались по Удельной...
По воспоминаниям старожилов, большим событием для Удельной 1930-х годов стала постройка бани на Ярославском пр., 16. Соответствовавшая по тем временам всем современным требованиям, она стала одним из центров жизни местных обитателей. Здание возвели в 1936—1938 годах. Авторами стали архитекторы А.И. Гегелло, Н.И. Зимичев, М.М. Абросимов и инженер И. Д. Буданов. Примечательно, что постройка бытового назначения внешне напоминала дворец – в оформлении фасадов зодчие использовали мотивы итальянского ренессанса.
Еще 25 января 1935 года «Вечерняя Красная газета» писала о том, что в феврале на Ярославском проспекте в Удельной начнется строительство бани на месте старой. Открыть ее планировали 1 ноября 1937 года, однако сроки изменились. Год сооружения котельной, 1936-й, выложен на ее трубе. Открылась баня в июле 1938 года. Местные жители назвали эту баню «Новой», в отличие от той, что существовала на Елецкой, – та стала «Старой». Было у бань на Ярославском и еще одно название – «Милицейские» (недалеко, на проспекте Энгельса, 55, находилось милицейское общежитие, о чем уже говорилось). Бани действуют и ныне, сегодня их называют «Ярославскими» – по проспекту[27]