Однажды ранним утром они слетали в Дублин и посетили конеферму, где Зейн приобрел молодую кобылицу по кличке Дезерт Найт. Ее жених знал толк в лошадях и владел конюшней мирового класса в Синтаре. Это было еще одним увлечением Зейна помимо архитектуры.
Они также присутствовали на мировом торговом саммите. А кульминацией пребывания в Париже должен был стать благотворительный бал в знаменитом отеле «Фор сизонз».
Пресса, естественно, следовала за ними по пятам. Новостью номер один было то, что шейх появляется на публике в компании одной и той же женщины уже несколько дней подряд.
После кинопоказа Амалию окрестили новой игрушкой шейха, а после поездки в Дублин она уже стала любовницей правителя. На саммите говорили, что она совмещает работу личного помощника с ролью партнерши по постели.
— Конечно, шейх-трудоголик не упустит возможность использовать свою женщину сразу в двух ипостасях, — едко заметила она после очередного выпада прессы.
— Значит, я должен платить тебе вдвойне? — заметил он с дьявольской улыбкой и блеском в глазах, от которых у Амалии подогнулись колени и ей нестерпимо захотелось броситься в его объятия.
Однако разум одержал верх, и она швырнула в него подушкой.
— Вы не платите мне и за одну роль, шейх.
Шейх окинул взглядом ее изящную фигурку в коротком халатике и нарочито апатично произнес:
— Дай мне знать, дорогая, когда созреешь стать моей штатной сотрудницей или любовницей.
Амалия запустила в него щеткой для волос. Зейн рассмеялся и, сделав шутливый полупоклон, сказал:
— Ну ты просто вылитая новая кобылка Дезерт Найт, Амалия. Такая же дикая и необъезженная.
С этими словами шейх вышел из комнаты, а Амалия недоуменно размышляла: он пошутил или действительно ее хочет? И почему она прямо его об этом не спросила?
У Амалии все внутри похолодело от такой мысли. Неужели она начинает проявлять к нему интерес? А что, если он отвергнет ее или посмеется над ней? У него такой богатый сексуальный опыт.
К счастью, их программа была настолько насыщенной, что у Амалии практически не было времени на подобные терзания.
Пресса буквально преследовала их. Несмотря на ее протесты, шейх нанял пиар-эксперта, чтобы научить ее ответам на наиболее каверзные вопросы. Неожиданно для себя и для него, Амалия прекрасно справлялась, сказался опыт ее работы в крупной компании. Она стала любимицей прессы и была признана иконой стиля.
— Для женщины, которая вероломно проникла в мой личный офис всего лишь пару недель назад, ты неплохо справляешься, — одобрительно отметил он, после того как Амалия отбрила репортера, непременно желавшего узнать о сексуальных пристрастиях шейха. Хотя его самого не трогали выпады прессы. Если бы не свадьба Миры, он не стал бы затевать этот фарс с Амалией.
Помимо посещения обязательных светских мероприятий, Зейн работал как одержимый. И Амалия не жаловалась, она привыкла к такому рабочему темпу. Каждый вечер он просил ее поработать с ним несколько часов. Зейн даже стал интересоваться ее мнением по некоторым вопросам, и Амалии это льстило.
Они не делали публичных заявлений о помолвке, но бриллиантовое кольцо на пальце Амалии не осталось незамеченным.
В прессе появились сообщения о том, Амалия Кристенсен является невестой шейха Зейна аль-Гамди. Оба отлично играли свои роли на публике. Но стоило им оказаться наедине, чувство товарищества сменялось напряжением.
Он так старательно избегал ее, что Амалия не переставая думала о причинах подобного поведения.
Да, она не подходит ему по всем статьям, пыталась убедить себя девушка, продолжая воображать, что они являются парой.
Что же до их рабочих отношений, он был беспощадным, но справедливым боссом, а под внешней оболочкой сурового правителя Халиджа скрывалась душа мечтателя.
— Почему, ты думаешь, я хочу наследника как можно скорее? Чтобы передать ему мантию правителя Халиджа, а самому заняться любимым делом.
Но Амалия была уверена, что это просто слова. Зейн всегда будет оставаться сначала могущественным шейхом с огромным чувством ответственности за судьбу страны, а уже потом простым смертным со своими желаниями.
И если в первый момент их встречи он почувствовал к ней симпатию, то сейчас ничего подобного нет и в помине. Амалии Кристенсен нет места в жизни шейха Зейна аль-Гамди. Ей было горько это сознавать, поскольку в ее сердце начинало зарождаться настоящее чувство к шейху.
В последний вечер их пребывания в Париже они присутствовали на благотворительном вечере, средства от которого направлялись на поддержку молодых талантливых, но малоимущих профессионалов. Амалия удивилась, узнав, что все четыре героя скандальной публикации в «Селебрити спай», включая Зейна, являются спонсорами мероприятия. Какое может быть дело богатым, влиятельным и успешным бизнесменам до поддержки бедных талантов?
И только когда им представили архитектора, только что закончившего университет, Амалия поняла, насколько этот проект и благотворительность в целом важны для Зейна как человека, а не шейха. Молодой архитектор с таким жаром рассказывал о предстоящей работе в Синтаре, что Амалии стало стыдно за свое предубеждение в отношении Зейна, слушавшего молодого человека с улыбкой. Таким образом шейх воплощал в жизнь свои несбывшиеся мечты.
Почему ее мать не поступила так же? Всю жизнь после их отъезда из Халиджа она только и делала, что жаловалась на запреты мужа и переживала разрыв с ним, но ничего не предприняла. Она могла бы заняться модельным бизнесом в Европе, уделять больше внимания Амалии, пригласить в гости Аслама, а вместо этого она упивалась своей обидой, потеряв интерес к жизни и отравляя существование дочери! Это было невыносимо.
А сейчас сама Амалия сделала столько ошибочных заключений в отношении Зейна. Вероятно, она многого себя лишила в жизни, потакая настроению матери.
Амалия готовилась к балу с особенной тщательностью. Она выбрала роскошное небесно-голубое шелковое платье, выгодно подчеркивающее ее высокую грудь и тонкую талию. Пурпурные шпильки и сумочка клатч добавили яркости ее наряду. Густые волнистые волосы золотистого цвета были собраны на затылке в элегантный пучок, подчеркивающий стройную шею. Мягкие бежевые тени придавали взгляду загадочное выражение. Легкие румяна и блеск для губ завершали образ.
Когда она присоединилась к Зейну, ожидавшему ее у входа в банкетный зал, у нее перехватило дыхание. В черном смокинге и белой манишке с атласной бабочкой, он будто сошел с обложки модного журнала. Увидев Амалию, он медленно направился к ней. Окинув ленивым взглядом ее фигуру, он заметил:
— А ты все продолжаешь совершенствоваться.
Проглотив разочарование, она спросила:
— В чем?
— В образе холодной принцессы-недотроги, которую ты изображаешь, пытаясь уверить меня, что ты такая на самом деле. — Зейн сделал знак помощнику, который немедленно подошел к нему, держа в руках бархатную коробочку. Продолжая невозмутимо рассматривать Амалию, Зейн щелкнул пальцами, и помощник протянул ему раскрытый футляр.
Амалия почувствовала внутренний жар от его оценивающего взгляда, ее соски напряглись, а в животе запорхали бабочки. «Он нарочно дразнит меня», — подумала Амалия. Да будь она проклята, если позволит ему использовать в качестве оружия ее растущее влечение. Задрав подбородок, она фыркнула и прошипела:
— Если соблаговолите объяснить мне, что…
Зейн кивком отпустил помощника, а затем она почувствовала на своей шее его пальцы. Ее тело запело от его прикосновения. Опустив взгляд на грудь, Амалия ахнула, увидев великолепное бриллиантовое ожерелье в платиновой оправе. Она потрогала кончиками пальцев переливающиеся всеми цветами радуги камни тонкой огранки, испытывая невероятное удовольствие не столько от подарка, сколько от того, что Зейн надел ей его. Это был весьма романтический жест, хотя она мало что знала об этом.
— Спасибо. Я… я верну его в целости и сохранности.
Его пальцы пощекотали ее шею и он шепнул:
— Оно напомнило мне тебя. Это подарок.
Амалия едва слышно вздохнула.
— Твой… Макс сегодня здесь.
Амалия знала, что Макс не имеет никакого отношения к благотворительному фонду. Следовательно, он здесь из-за нее. В этом был уверен и стоящий рядом с ней мужчина. Значит, публичное объятие и ожерелье — это шоу для Макса. Амалии стало больно. Но она сама виновата, что давала расплывчатые ответы всякий раз, когда Зейн спрашивал о Максе. Сейчас она сказала бы правду, но Зейн больше не спросит. Он считает ее шантажисткой.
Эти две недели в Париже для него ничего не значат. Его заботит лишь счастье сестры.
От бриллиантов на шее вдруг повеяло таким холодом и враждебностью, что Амалия почувствовала приступ тошноты.
— Если тебе есть что сказать, Зейн, говори, — едва не прорычала Амалия, увидев его плотно сжатые губы и твердую линию подбородка. — Нет? Тогда, пожалуйста, отпусти меня, и покончим с этим чертовым фарсом.
Вышколенные официанты в униформе бесшумно скользили по залу, разнося шампанское. Зейн молча взял с подноса бокал и протянул Амалии. Она натянуто улыбнулась. Их конфронтация не закончена, а только началась.
Шейху негоже выставлять напоказ эмоции или слабость на публике. Он даже сумел сдержать гнев от ее предательства, а она не умеет скрывать свои эмоции.
Что ее ожидает по возвращении в отель?
Глава 8
— Буду весьма вам признателен, если вы отпустите мою невесту, — сурово промолвил Зейн, одновременно испытывая облегчение. Два часа поисков Амалии превратились для него в сущий ад. Он рыскал по парижским улицам вместе с охраной, пока она…
Страх за нее все еще держал его за горло мертвой хваткой. Он поклялся уволить охрану, как только Амалия найдется. Он проклинал себя на чем свет стоит за то, что не предупредил об опасностях, которые могут ее подстерегать, с тех пор как она стала его невестой.
И вот он нашел ее… в объятиях любовника.
— Прекратите обнимать ее, пока соцсети не запестрели снимками папарацци, которые следуют за нами по пятам.