— Зейн, я только хотела поговорить с ним наедине, — мягко сказала Амалия, освобождаясь из объятий Макса.
— Мы все обсудим в отеле, дорогая, — ответил Зейн строго. — Не хочу, чтобы твой босс или случайные репортеры стали свидетелями нашей небольшой размолвки.
— Но я еще не совсем убедился, что Амалия с вами не по принуждению, — заносчиво заявил итальянец.
Девушка съежилась, но Макс и не подумал убрать руку с ее талии.
— Я тебе уже все рассказала. Я знаю, ты желаешь мне добра, но Зейн прав.
Губы итальянца тронула легкая улыбка, когда он взглянул на Амалию. Было видно, что их объединяет дух товарищества.
— Кроме меня, за тобой некому присмотреть…
Ревность душила Зейна. Он едва сдерживался, чтобы не вырвать Амалию из рук ее босса и прижать к себе. Хотя он всегда считал, что разум сильнее кулаков, но в настоящий момент ему хотелось применить последние.
Вероятно, те же чувства испытывали его древние предки, когда кто-то покушался на их женщин.
— Амалия прекрасно знает, что она для меня значит, Максимилиан. А я всегда забочусь о тех, кто мне дорог.
Амалия наконец освободилась от Макса и подошла к Зейну.
— Я же предупреждала тебя, Макс, что встречаться тайком от Зейна — не лучшая идея. Хотя иногда инстинкт собственника проявляется в нем чересчур ярко.
— Я знаю шейха лучше, чем ты думаешь, Амалия. И с тобой знаком уже пять лет. Потому мне трудно поверить, что ты могла им увлечься, — ответил итальянец.
В глазах Амалии промелькнула боль.
— Мой жених не такой, каким его знает мир. И любой женщине, включая меня, нелегко устоять перед его пусть надменной, но сильной харизмой, — подозрительно бесцветно произнесла она.
Зейн был настолько зол, что не дал себе труда задуматься над ее словами. В настоящий момент он думал лишь о том, что она нарушила их договор и запросто может обратиться к прессе, устроить публичный скандал по поводу освобождения Аслама. Она не доверяла ему. Но и он ей не верил.
Как ни странно, но судьба сестры и ее свадьба волновали его сейчас меньше всего. Он был шокирован тем, что его собственные эмоции захлестнули его.
Амалия улыбнулась боссу.
— Макс, я с Зейном потому, что сама этого хочу, — уверенно сказала она.
Зейн с растущим раздражением осознал, что ему приятны слова Амалии и его привязанность к ней растет с каждым днем. Хотя умом он понимал, что, кроме короткого романа, ничего не может ей предложить. Тем не менее он начал привыкать к ее обществу, их совместной работе по вечерам, ее парадоксальным суждениям и наивности, с которой она воспринимает окружающий мир. Ему нравилось, как она покусывает нижнюю губу, когда волнуется или обдумывает ответ. Он стал воспринимать ее как свою женщину. Он всегда испытывал собственническое чувство к женщине, с которой делил постель, а к Амалии это чувство было даже глубже. У них сложились особенные отношения.
Похоже, Зейн аль-Гамди теряет голову и присущее ему хладнокровие в отношении женщин.
— Я очень ценю твою заботу обо мне, — продолжила Амалия. — Ты всегда был мне хорошим другом, — с чувством закончила она.
— Должен ли я считать это заявлением об отставке? — спросил итальянец, глядя на Зейна через голову Амалии.
В ответ она лишь пожала плечами. Внутри у Зейна все перевернулось. Интересно, речь идет о работе или об отношениях?
Амалия пожала Максу руку.
— Мы поговорим обо всем подробнее в ближайшем будущем. Зейн прав. Пресса пристально следит на нами. Мы должны идти.
Итальянец поцеловал Амалию в щеку, не сводя глаз с Зейна.
— Помни, что ты всегда можешь на меня рассчитывать, Амалия.
Девушка кивнула и, не поднимая глаз, взяла шейха под руку.
— Твое колено кровоточит, — процедил Зейн сквозь зубы, открывая дверь их люкса.
Только сейчас Амалия почувствовала жжение в ободранном колене. Просторная гостиная выглядела так, будто только что здесь пронесся торнадо: разбросанные бумаги, несколько лэптопов и раций — прямо оперативный штаб по розыскам пропавшего. Ей стало невыносимо стыдно.
— Как ты поранила ногу? — Он быстро окинул ее внимательным взглядом, от которого у нее все внутри растаяло. — В остальном ты вроде бы в порядке.
— Я поскользнулась на лестнице, ведущей на крышу, и поцарапала колено. Я не привыкла ходить на шпильках, — виновато сказала она.
Зейн посуровел.
— Значит, ты так торопилась на встречу к любовнику? Я тебя совсем не возбуждаю, да? — ехидно заметил он с невозмутимым спокойствием.
Амалия же пребывала в полном смятении. Согласившись на встречу с Максом без ведома Зейна, она немедленно ощутила чувство вины, будто обманывала настоящего жениха. Ей казалось, что игра зашла слишком далеко. Она была уверена, что Зейн немедленно ее хватится и начнет искать. Тем не менее она почувствовала, что запуталась в своих чувствах и ей необходимо на короткое время выйти из игры. Она просто хотела поболтать с Максом и отвлечься.
Она повела себя по-детски глупо и безрассудно. Амалия запоздало поняла, как он волновался за нее, увидев при встрече его искаженное страхом лицо.
Чувство вины продолжало глодать ее. Но не только из-за Зейна. Она ведь оттолкнула и преданного друга Макса. Неужели ей совсем изменил здравый смысл?
— Ты очень бледная, Амалия, — прервал ее мысли шейх. — Ты не ударилась головой? — участливо спросил он.
Она почти утратила самообладание, но не могла признаться ему в этом.
— Нет, — только и сказала она. Казалось, бравада и самоуверенность покинули ее, настолько она была тронута его вниманием и заботой.
— Твой краткий ответ говорит о том, что с тобой явно что-то не в порядке, или я теряю нюх, — не скрывая злости, с сухим сарказмом заметил он.
— Моя голова в порядке. Мне просто не понравилась ваша с Максом стычка. Он не виноват, что я не предупредила охрану.
— Нет, и я признаю твой маленький мятеж. Но нашей конфронтации суждено было случиться, как только твой босс решил появиться здесь в роли твоего рыцаря.
— Что это значит?
— У мужчин свои способы общения, особенно если они претендуют на одну и ту же женщину.
— Это просто нелепо. Макс претендует на меня не больше, чем ты, — запинаясь сказала она.
Зейн сжал челюсти, и на его лице отразилась ярость. Амалия не знала, что и подумать. Почему бы ему прямо не заявить, что ему от нее нужно? Она легонько прислонилась к стене, чувствуя полную растерянность. Колено кровоточило и саднило.
Ей не составило труда убедить Макса в том, что она влюбилась в Зейна аль-Гамди. Признание прозвучало естественно. Ни Аслам, ни Мира были ни при чем. Амалия представляла себе лишь блеск в глазах Зейна, когда он поддразнивал ее, очаровательную улыбку, которая смягчала его жесткие черты во время их споров, прикосновение его рук, от которого она таяла.
Она полюбила шейха Зейна аль-Гамди, правителя Халиджа, и с этим ничего не поделать. Возможно, она совершила главную ошибку в жизни.
— У меня в ванной есть аптечка, — сказала она, по-прежнему не глядя на него. — Я справлюсь. Спокойной ночи, Зейн.
— Сядь в кресло, — приказал он ей, словно трехлетней девочке.
— Я не ребенок, — огрызнулась она.
— Тогда не веди себя по-детски. Я ни разу в жизни не ударил женщину, как бы зол я ни был. Точнее, ни одна женщина, кроме тебя, не выводила меня из себя и не доставляла столько беспокойства. А их в моей жизни, поверь, было немало.
Последнее, о чем она хотела сейчас слышать, так это о его женщинах.
— Я сказала, что позабочусь о себе сама…
Легким движением он поднял ее на руки. Амалия ахнула и непроизвольно обхватила его руками за шею. Запах его кожи опьянял. Глубина ее чувства потрясла Амалию.
Он мягко опустил ее на кресло.
— Если тебе дорога свобода, не дерзи мне сейчас, Амалия.
— А не то ты с позором отправишь меня в Халидж и посадишь в камеру рядом с Асламом? — вызывающе воскликнула она.
Зейн угрожающе навис над креслом, едва сдерживая клокотавшую в нем ярость. Амалия буквально вжалась в кресло, понимая, что испытывает его терпение, и пролепетала:
— Зейн, я сама справлюсь.
— Ради нашего общего блага, Амалия, умерь свою независимость и непокорность, хотя бы на сегодня, — нарочито мягко сказал он, снимая с ее ноги десятисантиметровую обидчицу-шпильку.
— Что ты делаешь? — испуганно спросила она, когда Зейн завернул подол ее платья. — Не смей.
Его плечи напряглись.
— Продвинься вперед и медленно сними колготки. Кровь уже запеклась, и тебе будет больно.
Она взялась за подол платья и взглянула на Зейна, прерывисто дыша.
— Отвернись, — приказала она.
Сардоническая ухмылка тронула губы Зейна.
— Я не раз видел женские ножки и много чего другого, поверь мне, — хрипло сказал он.
— Но не видел моих, — парировала она.
Ни один мужчина не касался ее.
— А я представляю, как они обовьются вокруг моих бедер и…
Амалия содрогнулась от охватившего ее жара.
— Зейн, пожалуйста…
Его длинные пальцы нежно погладили ее пылающую щеку.
— Ты и впрямь очень стеснительная, — уверенно констатировал он, будто знал ее сто лет. — Никогда еще не встречал красивую женщину, не знающую себе цены и не умеющую пользоваться своей внешностью.
— Меня учили другому. Мама не уставала повторять, что внешность не главное. Она жестоко поплатилась за свою красоту, сделав неверный выбор.
Он взял ее за руку:
— Амалия, ты знаешь, что…
— Знаю, — прошептала она. — Она любила меня, Зейн, и хотела мне счастья. Но теперь знаю, что, вероятно, она была необъективна в отношении мужчин и чувства любви. Я же рано начала работать. У меня не было ни времени, ни сил на личную жизнь. Только Макс и мама были в моем окружении.
Лицо Зейна потемнело.
— Ни слова больше о Максе, — сурово приказал он. — Тебе необходимо выйти из тени матери и начать жить, Амалия.
Зейн отошел к небольшой кухоньке в углу гостиной. Амалия, приподняв подол платья, начала стягивать колготки. Как и предсказал Зейн, на коленке они прилипли. Амалия охнула. В тот же миг Зейн оказался рядом и опустился перед ней на колени. Ухватив ее за бедро одной рукой, он сильно потянул за колготки другой. Ткань с треском порвалась, а на глазах Амалии выступили слезы от боли. Склонив голову, она увидела, как Зейн снял колготки, а затем мягко обработал кровоточащую ранку антисептиком и смазал кремом.