– Необычное, другое? – подхватываю я. – Не совсем то, чего ты ожидал?
– Такого я и представить себе не мог, – искренне отвечает Дэн.
– Так вперед! – в приглашающем жесте развожу руки в стороны. – Это все твое.
– Я это съем. Конечно, я все съем, – кивает он. Слишком часто кивает, будто пытается сам себя убедить в своих же словах. – Просто… сложно решить, с чего начать. Все выглядит так… – он умолкает. – А что это такое? – указывает на мясо по-немецки.
– Леберкэзе, – читаю я по меню, уж как могу. – Переводится как «печеночный сыр».
Дэн издает какой-то булькающий звук, я же ободряюще улыбаюсь ему, мысленно отчитывая себя за то, что вообще произнесла «печеночный сыр» вслух. Не самое лучшее слово для того, чтобы пробудить утренний аппетит, верно?
– Слушай, ты же любишь ржаной хлеб, – продолжаю я как ни в чем не бывало. – Почему бы не начать с этого?
Протягиваю ему миску со скандинавским угощением. Это маринованная сельдь со сметаной на ржаном хлебе. Идеально. Дэн накалывает кусочек рыбы на вилку, кладет в рот и медленно жует.
– Боже… мой… – Он хватается руками за горло. – Не могу… – С ужасом понимаю, что он давится. – Мне надо…
– Держи, – дрожащими руками сую ему салфетку. – Просто выплюнь сюда.
– Прости меня, Сильви, – произносит Дэн, избавившись от тошнотворного кусочка. Губы его дрожат, лицо посерело, на лбу выступили бисеринки пота. – Я не смог. Будто жую гнилую, разлагающуюся плоть… Что это было?
– Попробуй печеночный сыр, – предлагаю я, в отчаянии протягивая Дэну тарелку. – Он перебьет вкус рыбы.
Дэн выглядит так, будто его сейчас стошнит.
– Может быть, через минуту, – затравленно озираясь по сторонам. – А есть что-нибудь… Ну, знаешь… Нормальное.
– Эм… – лихорадочно изучаю меню. Уверена, что заказала немного клубники на десерт. Где же она?
И тут замечаю маленькую приписку внизу страницы: «Пожалуйста, примите наши извинения. Пункт «Клубничная корзинка» временно недоступен, поэтому мы заменили его в вашем заказе на блюдо египетской кухни «фуль мидамесс». Приятного аппетита».
Фуль мидамесс? Не нужны мне эти чертовы египетские вареные бобы! Смотрю на серебряный поднос, волна отчаяния захлестывает меня. Вот так мой удивительный завтрак превратился в кашеобразную субстанцию. Вязкую и неаппетитную. Лучше бы я купила круассаны. Или блинчики испекла.
– Прости меня, – горестно закусываю губу. – Дэн, пожалуйста, прости. Отвратный завтрак. Не ешь его.
– Не отвратный вовсе, – тут же возражает Дэн.
– Отвратный.
– Да нет, он просто… – пытается подобрать нужные слова, – нетривиальный. Сложно поначалу оценить, если ты к такому не привык.
Лицо Дэна вновь приобрело здоровый оттенок, и он ободряюще приобнимает меня:
– Идея была просто отличная. – Он берет индийскую лепешку и надкусывает ее. – Знаешь, а вот эта лепешка очень даже ничего. – Делает глоток чая из артишоков и морщится. – В то время как это – гадость редкостная.
У него такое лицо, что я невольно прыскаю со смеху.
– Сделать тебе кофе?
– Я бы с удовольствием выпил кофе. – Он снова притягивает меня к себе. – Спасибо, Сильви. Я тронут. Правда.
Через пять минут я уже несу наверх две чашки ароматного кофе и парочку тостов с апельсиновым джемом.
Тесса и Анна забрались на нашу с Дэном кровать; поднос с удивительным завтраком задвинут куда-то в угол комнаты, чтобы он не попался нам на глаза.
– Кофе! – радостно вопит Дэн, словно человек на необитаемом острове, завидевший на горизонте корабль. – И тосты!
– Сюрприз! – протягиваю ему тарелку с тостами.
– У меня для тебя тоже сюрприз, – говорит Дэн с хитрой улыбкой.
– Он в коробке, – выпаливает Тесса. – Мы ее видели. Коробка с ленточками под кроватью.
– Ты не должна была говорить об этом маме! – Анна почему-то сильно расстроена. – Папочка! А Тесса сказала маме! Тесса сказала маме!
Тесса тут же заливается краской. Может, ей всего пять, но у нее есть характер. Тесса никогда не извиняется, не сдается и не оправдывается (сознается лишь тогда, когда ей по-настоящему стыдно). В то время как бедняжка Анна сразу же начинает рыдать.
– Мама уже знала, – смело заявляет Тесса. – Мама уже знала про сюрприз. Правда, мамочка?
Сердце предательски подскакивает в груди, но потом осознаю, что Тесса просто ведет себя как… Тесса. Выдумывает мгновенную, правдоподобную отговорку. (Боже, как я буду справляться с ней, когда ей стукнет пятнадцать? Ладно, подумаю об этом позже.)
– Знала о чем? – звучу слишком фальшиво даже для моих собственных ушей (к счастью, Дэн полез под кровать за коробкой и не видит моего горе-лицедейства). – Ух ты, какая коробка! Интересно, что в ней может быть?
Под неусыпным оком Тессы развязываю ленты, стараясь при этом выражать подлинное удивление. И почему ее маленькие проницательные глазки пугают меня больше, чем доверчивый взгляд Дэна?
– Боже мой! – восклицаю я. – Какая прелесть! Кашемир! Это… кардиган? Он просто… Божечки! Идеальный цвет! И поясок!
Переигрываю? Да вроде нет. Дэн просто светится от счастья – чем громче я восклицаю, тем шире становится его улыбка. Его так легко одурачить. Волна любви и нежности к нему накрывает меня. Вот он, мой любимый супруг, сидит себе с тостом в руках и не подозревает, что я беззастенчиво вру.
С его стороны такое бы не прокатило. Дэн совершенно прозрачный, бесхитростный. Если бы он мне лгал, я бы сразу поняла. Я всегда знаю.
– Тильда помогла мне выбрать, – скромно признает он.
– Да ну! – ахаю я. – Тильда? Вы с Тильдой были в сговоре? Шутишь! – легонько хлопаю его по руке.
Опять переигрываю? Да вроде нет. Дэн выглядит еще более радостным.
– Тебе правда нравится?
– Я его обожаю. Какой замечательный сюрприз!
Нежно целую Дэна, в душе крайне довольная собой. План сработал! У нас получается! Мы оживляем наш брак. Да, с завтраком вышла небольшая промашка, но во всем остальном – идеально. Шестьдесят восемь лет брака пролетят как миг, если Дэн каждое утро будет дарить мне кашемировый кардиган.
Стоп, перемотайте пленку назад. Я вовсе не имела это в виду буквально. Дорогущий кардиган каждое утро, до чего же нелепо звучит. Ведь тогда ничего удивительного в этом уже не будет. (Хотя раз в полгода, почему бы и нет? Просто мысль.) Я лишь хотела сказать, что было бы прекрасно, если бы каждый день этих шестидесяти восьми лет начинался как этот. Мы все счастливы, соединены незримой связью настоящей любви.
На самом деле я не уверена, куда все это нас приведет. Но я все же стараюсь думать о нашем будущем, привносить в жизнь новые краски. Разве это плохо?
– Так. – Дэн одним глотком допивает кофе и резко ставит чашку на поднос. – Мне пора. Есть у меня одно загадочное дельце.
Сверкает на меня глазами, я улыбаюсь в ответ:
– У меня на повестке дня тоже тайное задание, – смеюсь я. – Приедешь домой на обед? – как бы невзначай спрашиваю я. – Будет паста с соусом песто, ничего необычного…
Ха! Как бы не так.
– Конечно, – кивает Дэн. – Буду к полудню.
– Отлично! – поворачиваюсь к Анне и Тессе. – Так, девочки. Время завтракать!
Обычно субботним утром я занимаюсь рутинными домашними делами, в то время как Анна и Тесса играют со всеми своими игрушками, до которых их шаловливые детские ручки не добрались в течение недели. Обедаем мы рано, а потом я отвожу девочек на занятия в балетную школу (в два часа дня).
Но сегодня все будет по-другому.
В ту секунду, как Дэн выезжает из дома, я начинаю суетиться. Я и так давно хотела сменить портьеры, а теперь у меня есть идеальный повод. Еще я купила скатерть в тон, новые подсвечники и люстру. Сегодня я полностью преображу нашу кухню, совсем как в «Квартирном вопросе», который я всегда смотрю, нежась в постели, пока Дэн внизу смотрит футбол. Наша кухня будет яркой, свежей, солнечной; Дэну обязательно понравится.
К тому времени, как протираю тряпочкой последний подсвечник, я уже не чувствую рук и с меня градом льется пот. Не думала, что небольшая перестановочка на кухне потребует столько времени и сил. Я даже разрешила девочкам посмотреть мультики по телевизору дольше, чем обычно. Зато кухня теперь выглядит потрясающе и очень современно. На портьерах обалденный принт от Джонни Люьиса, а прорезиненные неоновые подсвечники добавляют яркий, почти хулиганский акцент (я увидела такие все в том же ТВ-шоу, в выпуске, посвященном «буйству красок» в современном интерьере).
Когда приходит Карен, наша няня, я беспечно облокачиваюсь на барную стойку и жду восхищенных откликов. Карен хорошо разбирается в дизайне и всяком таком. Она носит модные кроссовки с разноцветными шнурками, и у нее всегда убийственный маникюр. Плюс она часто берет у меня почитать журнал Livingetc[24], на который я подписана. Карен наполовину шотландка, наполовину гаитянка; у нее темные вьющиеся волосы (она разрешает Анне творить с ними все, что та захочет). Естественно, Карен сразу же замечает преображения на кухне.
– Изумительно! – Она оглядывается по сторонам, щупает портьеры, гладит руками подсвечники, чтобы лучше рассмотреть все детали. – Портьеры просто изумительные! Какой узор!
Фишка Карен в том, что она целую неделю использует одно и то же слово (неважно, к месту или нет), а потому переходит к другому словечку. На прошлой неделе это было слово «бросовый», на этой неделе, видимо, «изумительно».
– Изумительные подсвечники! Они из Habitat, да? Я видела такие на прошлой неделе.
– Я думаю, они добавляют яркий, почти хулиганский акцент, – говорю я так, будто сама это придумала.
– Изумительно, – кивает Карен и ставит подсвечник на место. – Так что сегодня случилось?
Она несколько озадачена, и я ее не виню. Обычно мы не приглашаем ее по субботам, особенно сообщениями вроде: «Прив. Можешь присмотреть сегодня за А. и Т.? Не говори Дэну, что я тебе писала!!!»
– Хочу устроить Дэну сюрприз, – объясняю я. – Пригласить его в одно особенное место.