– Нет! – взвизгивает Тесса. – Я хочу оставить чудесную змейку…
Тесса пытается обнять стеклянный террариум, и змея ползет ближе к стеклу, оказывается почти вровень с глазами Тессы.
Я отворачиваюсь. Не могу смотреть, не могу смотреть. И как Дэну только взбрело в голову, что змея – это сексуальный подарок? Как?
К тому времени, когда девочек нужно укладывать спать, мы с Дэном таки достигли компромисса. Змея останется в доме. Однако я не собираюсь кормить ее и ухаживать за ней, я на нее даже смотреть не хочу. Ни за что не прикоснусь к морозильной камере, где будет храниться ее еда. (Она заглатывает мышей, настоящих мышей.) И уж тем более не буду называть ее Дорой (такое имя дали ей девочки). Никакая это не Дора, это – змеюка. И точка.
Восемь часов вечера, сидим в кровати, оба измученные нашими длительными переговорами (читай – ссорами). Девочки наконец уснули (то бишь перестали выползать из кровати каждые пять минут с просьбой сходить на кухню и проверить, спит ли Дора).
– Думал, тебе понравится. – Дэн не может скрыть боли в голосе. Думаю, он только осознал всю правду. – Мы же как-то обсуждали возможность завести змею…
– Я же только шутила, – устало протягиваю я. – И говорила тебе тысячу раз, что это шутка. Многие болтают о тарантулах, крысах и аллигаторах в доме… Но не заводят же.
Я никогда не думала, что он воспринимал все настолько серьезно. Ладно, хорошо хоть, не тарантул…
Дэн прислоняется к изголовью кровати и закидывает руки за голову.
– И все же мне удалось тебя удивить, правда? – криво улыбается он.
– Ага, – улыбаюсь я в ответ, искренне. – Удивил.
– В любом случае у тебя есть новый кардиган.
– Он потрясающий! – восторженно говорю я, пытаясь извиниться за мою реакцию со змеей. – Мне и вправду очень нравится, – любовно поглаживаю ткань. – Такой мягкий.
– Тебе нравится цвет?
– Чудесный цвет. Гораздо лучше, чем син…
Останавливаюсь на полуслове. Черт! И как меня только опять угораздило вляпаться…
– Что ты сказала? – Дэн приподнимается на локте и внимательно смотрит на меня.
– Ничего. Сегодня был такой насыщенный день. Может, посмотрим телик или… – изо всех сил стараюсь сменить тему.
– Ты собиралась сказать «синий».
– Вовсе нет! – отнекиваюсь я, но недостаточно убедительно. Дэн не тупой, он сразу же все понял.
– Тильда тебе позвонила, – протягивает он. – Черт возьми! Конечно, она тебе позвонила. И вы в пух и… шерсть разнесли мой первый подарок.
Его глаза потемнели от обиды. Это нехорошо. Совсем нехорошо.
– Кардиган вовсе не был для тебя сюрпризом. Постой-ка… – Он умолкает, и внезапная тень омрачает его лицо. – Так вот почему кардиган был теплым? – Смотрит на меня так, будто я собираюсь сбросить его в бездну. Понятно, Дэн по-над обрывом. – Ты была у Тильды в тот день?
– Послушай… – неуверенно тру нос. – Мне очень жаль. Она не знала, какой размер выбрать, она не хотела, чтобы ты потом мучился с возвратом товара. Нам показалось логичным, что…
– Это должен был быть сюрприз! – чуть ли не взвизгивает он.
Он прав. Это ведь я затеяла всю эту кутерьму с сюрпризами, а сама… Какое-то время мы оба молча пялимся в потолок.
– Ну, мой завтрак-сюрприз тоже прошел не так, как я ожидала, – нарушаю тишину я. – И ты даже не заметил перестановку на кухне, – угрюмо добавляю.
– Я заметил, – тут же выпаливает Дэн. – Подсвечники… изумительные.
Изумительный черт бы тебя побрал, Карен!
– Спасибо, – криво улыбаюсь. – Только не нужно притворяться. Я обманывала сама себя, когда думала, что небольшое преображение на кухне станет для тебя хорошим подарком.
Стоит стать честнее с собой. Я себя обманывала, когда думала, что делаю это все для Дэна. Возможно, мне просто нужен был повод, чтобы купить новые вещи для кухни.
– Наверное, – разводит руками Дэн. И я знаю, о чем мы оба думаем: то же самое касается и змеи.
– Жаль, что мы так и не сходили на Тима Вендера, – сокрушенно добавляю я.
– На Тима Вендера? – поворачивается ко мне Дэн. – Ты это о чем?
Боже, ведь из-за всех этих змеетреволнений я даже забыла ему рассказать.
– У меня были билеты, – не могу скрыть разочарования в голосе. – Специальное выступление на Барбиканском комедийном фестивале во время обеда. Это был мой… – умолкаю. Что толку сейчас об этом говорить. – Неважно. Сходим как-нибудь в другой раз. – С моих губ срывается короткий смешок. – Вот это засада.
– Может, сюрпризы – это ложный путь? Идея забавная, но пора поставить на этом точку.
– Нет, – тут же возражаю я. – Мы не можем сдаться так быстро. Подожди, Дэн. Я еще удивлю тебя. Вот увидишь.
– Сильви…
– Я не собираюсь сдаваться, – упорно повторяю я. – И, кстати говоря, у меня есть еще один козырь в рукаве.
Открываю ящик прикроватной тумбочки, достаю массажное масло и передаю его Дэну.
– Вот это я понимаю. – Глаза Дэна загораются страстным огоньком, когда он читает этикетку. Что ж, по крайнем мере с этим я не прогадала. Путь к сердцу Дэна всегда лежит через секс. Так что…
Постойте-ка. Одну минутку.
Сижу, уставившись в пространство, пока все не становится кристально ясным. И почему я так суетилась все это время? Хлопотала на кухне, меняла скатерть и прочее. Какой же идиоткой я была. Секс – вот ответ. Как говорится, «все дороги ведут к сексу, дурочка». Секс – наш способ сохранять брак живым.
И в голове у меня уже, словно почки весной, распускаются новые идеи. Формируется новая стратегия. О, кажется, я придумала, как по-настоящему удивить Дэна. Идеальный план. На этот раз ему понравится все, я знаю.
7
Но не могу перейти к своему секс-плану сразу, так как: а) мы договорились не удивлять друг друга несколько дней; б) у меня есть и другие дела, с которыми нужно разобраться как можно скорее. Например, как накрывать на стол, убираться на кухне и заплетать девочкам волосы, избегая при этом взглядов на змеюку. Потому что, если я играю в «гляделки» со змеей, змея выигрывает; и тогда весь день (даже на работе) меня преследуют ее черные гипнотические глаза. Именно так змеи смотрят на жертву, прежде чем наброситься на нее и заглотить целиком.
Знаю, что это неразумно. Но что хорошего в том, чтобы всегда быть разумной? Если спросите меня, я скажу, что поступать разумно не всегда поступать правильно. Мне хочется поделиться моей маленькой максимой с Дэном, но он полностью погружен в чтение утренней газеты, так что я его не беспокою.
А еще он сегодня не в настроении, и я прекрасно знаю почему. Этим утром мы едем навестить мою маму. Если честно, мне начинает надоедать отношение Дэна к таким визитам. Поначалу Дэн прекрасно ладил с моей мамой (так же, как и с отцом), но эти времена давно прошли. Каждый раз, когда на горизонте маячит визит к ней, в воздухе над Дэном собираются плотные тучи напряжения, которые я не могу рассеять легкостью своего тона. Первое время я и вправду пыталась, спрашивала его: «Что случилось?» Он же всегда кривил губы и мрачно переспрашивал: «Ты о чем? Ничего не случилось». Я же не сдавалась: «Ты случился, сидишь тут весь озлобленный!» После чего он неизменно огрызался: «Опять ты накручиваешь себя, все у меня нормально». Дальше этого никогда не заходило, ибо мне претит сама мысль устраивать из-за этого скандал (тем более в драгоценные выходные).
И я жила с этим, убеждая себя, что это всего лишь маленький закуток в нашем огромном доме семейного счастья. Но если мы собираемся жить в браке еще миллион лет, нужно с этим разобраться. Надо положить конец его страдальческим лицам каждый раз, когда я предлагаю навестить мою маму. Скоро уже девочки это приметят и начнут выспрашивать: «А почему папе не нравится бабушка?» А это будет очень плохо, ибо я не буду знать, что им ответить.
– Дэн? – начинаю я.
– Что такое?
Он поднимает на меня глаза, все еще хмурясь, и мое самообладание покидает меня. Как я уже говорила, я не сильна в спорах. И я даже не представляю, с чего начать этот.
Может, мне вовсе не стоит наступать в открытую, решаю я. Может, стоит действовать тайком? Построить стены доверия и привязанности между моей матерью и Дэном каким-нибудь ненавязчивым способом, чтобы никто из них и не заметил. Да. Отличный план.
– Нам уже пора, – бросаю я и покидаю кухню, умудряясь-таки не взглянуть на чертову змею.
Когда Дэн везет нас в Челси, я смотрю на дорогу, размышляя о браке и жизни, о том, насколько все несправедливо. Если кому-то и суждено было иметь долгий и счастливый (читай – идеальный) брак, то это были мои родители. Ведь они и вправду были совершенны во всем. Папа души не чаял в маме, мама души не чаяла в нем; на танцполе они всегда были самой красивой парой, на яхте – одной командой в одинаковых рубашках-поло, на родительских собраниях в школе они тоже появлялись вместе, излучая свет и радость, очаровывая всех своим обаянием.
Ну, мама по-прежнему всех очаровывает (почти всех). Но это иное очарование, нервное, непостоянное, готовое поблекнуть в любую секунду. Все говорили, она «успешно» справлялась со скорбью по папе, в отличие от Сильви, которая «до сих пор не может отойти». (Иногда люди совсем не думают о том, что говорят, правда? Переживать утрату – это не соревнование. Мама просто не выказывала своих чувств на людях, вот и все.)
Она часто говорит о папе, на самом деле она очень любит говорить о папе. Мы обе любим. Но разговор должен строиться строго по ее плану. Если вдруг заведешь «запретную» тему, она тут же начинает раздувать ноздри и сверкать глазами, потом она просто отворачивается к окну и начинает часто моргать. Ты чувствуешь себя отвратительно. Беда в том, что «запретных» тем много, они случайные и совершенно непредсказуемые. Папины разноцветные носовые платки, его забавные суеверия, связанные с игрой в гольф, каникулы, которые мы проводили в Испании. Темы кажутся вроде безопасными и безобидными, но не тут-то было. Каждая из них неизменно приносит с собой волну ярости, гляделки в окно и отчаянные попытки эту тему сменить.