Так что теперь я готова столкнуться лицом к лицу (ну, или над тарелкой ароматной баранины) со своей главной соперницей.
Так, стоп. Успокойся, Сильви. У тебя нет никаких доказательств. Помни об этом. Не слишком ли ты рано записала девушку в соперницы? Неважно.
Появляюсь на кухне в симпатичном повседневном наряде, при этом не лишенном элегантности – облегающие белые брюки, цветастый топ с небольшим вырезом плюс капелька чудесного парфюма. Втайне надеюсь, что Дэн оторвется от готовки, когда увидит меня, его глаза загорятся огоньком страсти, и он заключит меня в свои объятия, да так крепко, что никакая Мэри не сумеет нас разъединить, даже если очень сильно захочет.
Но на кухне Дэна нет. В окно вижу, что он в саду рвет мяту с наших бедных потрепанных зарослей, пробивающихся прямо из одного из игровых домиков. (Я знаю, как выглядит мята. Мята и розмарин. Забудьте про другие травы: спасти меня сможет только ярлычок на пакетике приправ из супермаркета.)
Выхожу через черный ход, продираюсь через нашу высокую траву (о газоне тоже забудьте), лихорадочно придумываю, что бы такое сказать Дэну. Когда подхожу к нему, слова вылетают сами собой:
– Мята прекрасно подойдет, не правда ли?
Ну и банальщина. Тут же жалею, что вообще раскрыла рот. Но Дэн, похоже, даже это не услышал. Он с отсутствующим взглядом растирает в пальцах листочек мяты. С кем сейчас его мысли? С Мэри? Он вспоминает свои золотые деньки рядом с ней?
И опять же когти тревоги явно не хотят отпускать мое сердце. Доказательств у меня нет, но и черт с ними. Важно лишь то, что сейчас Дэн крайне уязвим. Что-то случилось в том чертовом саду. Разбередило его душу. А сейчас эта женщина собирается приехать (если она и вполовину выглядит так же хорошо, как на фото, то у меня есть причины для волнения) и напомнить ему, какой была жизнь до брака, детей и растяжек на теле его жены. (Нет, у Мэри тоже могут быть растяжки, но что-то я в этом сомневаюсь.)
Помогаю Дэну нарвать еще немного мяты, и мы возвращаемся внутрь – не знаю, каким образом мне удается вести безопасную беседу, в голове моей полнейший разброд.
– Расскажи мне о своих друзьях, – прошу я, когда он промывает мяту; мне стоит огромных усилий говорить беспечным тоном: – Расскажи мне о… Мэри.
– Ну, я не видел Джереми и Адриана много лет, – отвечает он, и я готова взвыть от разочарования. Да пошли эти Джереми с Адрианом! Разве ты не слышал, что я сказала «Мэри». Мэри!
– Джереми, насколько я знаю, работает в налоговой службе, – продолжает Дэн, – а Адриан, я думаю, преподает. Я не совсем понял, чем он занимается, с его странички в интернете.
Мой мозг совершенно отключается, когда Дэн вещает мне про Джереми и Адриана, какими хорошими приятелями они были, как ездили в Брекон-Биконс[41].
– А Мэри? – вставляю я, как только у меня появляется возможность. – Какая она? Мне уже пора волноваться? Все-таки бывшая девушка… Ха-ха! – безуспешно пытаюсь выдать легкий, бездушный смешок, на деле выходит нервный, режущий слух хрип.
– Не говори глупостей, – отрезает Дэн; мне показалось или в его голосе прозвучали гневные нотки? Я в ужасе смотрю на него; должно быть, по моему лицу он понял, что был слишком резок, потому что в следующую секунду он улыбается и мягко произносит (как и любой любящий муж): – Я ведь не волнуюсь из-за того, что ты чуть ли не каждый день видишься с Ником Ризом?
На лице моем не дрогнул ни один мускул, хотя внутри меня все кипит. Ник Риз – совершенно другой случай. Да, он мой бывший парень, но я что, виновата, что его дочь в одном классе с нашими девочками? Ну столкнулась я с ним пару раз в школьном коридоре. Да, мы виделись на родительских собраниях и школьных мероприятиях, но – алло? – мы обязаны их посещать. Я не приглашала Ника на ужин, не готовила ему особое жаркое из баранины, не надевала для него специальный наряд. (Дэн сегодня в одной из своих самых лучших рубашек, я не могла этого не заметить.)
– Просто хотела узнать, какая она, – пожимаю плечами.
– Ох, ну… – Дэн на секунду умолкает, и глаза его вновь устремляются в какую-то запретную для меня даль. – Она… Она – носитель жизни. Мудрая. Спокойная. У некоторых людей просто нет таких качеств, ты же знаешь. У многих просто отсутствует желание дарить добро другим людям. А Мэри… Она очень мирская, успокаивающая… Похожа на тихую заводь.
Распахиваю глаза. Мэри у нас тихая заводь, значит. А я что? Неистовая горная река, бурлящая белоснежной пеной?
Неужели он устал от меня? Он хочет озеро спокойствия, а не горную реку? Неужели между нами распахнулась пасть бездны, а я была настолько слепа, что заметила это только сейчас? К глазам подступают слезы, и я отворачиваюсь. Так, нужно взять себя в руки. Что бы сказала Тильда? «Хватит себя накручивать, глупышка, просто выпей бокал вина!»
– Хочу вина, – говорю я, открывая холодильник. – Тебе налить бокальчик?
– Угу, только закончу сейчас с мятой, – отвечает Дэн, поглядывая на часы. – Они должны быть с минуты на минуту.
Наливаю себе бокал «Совиньон блан» и проверяю сервировку стола, пытаясь успокоиться. Обхожу стол кругом, выпрямляю салфетки, и новая мысль озаряет меня. Почему я так сосредоточилась на Дэне? А как же Мэри? Судя по тому, как она выглядит на фото, по ее добродушной улыбке, она кажется хорошим человеком. Она не похожа на особу, которая может увести мужа у подруги. Может, мне и вправду стоит подружиться с ней, стать ее лучшей подругой. Привязать ее к себе крепкими узами дружбы. Показать ей, что, даже если Дэн говорит: «Моя жена меня не понимает» – а, признаюсь, и вправду его иногда не понимаю, особенно теперь, – я все равно стараюсь изо всех сил. (И уж если говорить по-честному, его бывает очень трудно понять. Вот как принять его манию все время выключать батареи?)
Я убеждаю себя в том, что это хорошая стратегия, что мне не нужно ни о чем волноваться, но внезапно раздавшийся звонок в дверь пугает меня до чертиков, я, вздрогнув, едва не опрокидываю на себя бокал с вином.
– Она здесь! – невольно взвизгиваю я. – Я имела в виду они здесь. Кто-то приехал. Дэн идет открывать, и вскоре я слышу доносящиеся из прихожей бодрые, веселые голоса. Мужские.
– Адриан! Джереми! Это ж сколько мы не виделись! Заходите-заходите! – радостно приветствует их Дэн, а ледяная хватка страха на секунду отпускает мое сердце. Это не она. Она пока не приехала. Пока.
Надеваю на лицо самую доброжелательную улыбку, когда Джереми и Адриан заходят на кухню. Оба вполне себе обычные, с заурядной внешностью мужчины, в похожих костюмах, небритые. Адриан носит очки, Джереми – красные замшевые туфли, и больше я не вижу между ними никакой разницы. Дэн разливает напитки и подает закуски, я же вполуха прислушиваюсь к их беседе и воспоминаниям о людях, о которых я никогда не слышала… а потом они заговаривают о Мэри.
– Она управляет экологическим консультативным центром? – спрашивает Джереми. – Что ж, это так на нее похоже.
– Не могу поверить, что мы перестали общаться, потеряли связь, – качает головой Дэн. – Вы, парни, возвращались в сад?
– Пару раз, – кивает Джереми. – Ты знаешь… – он умолкает, когда раздается звонок в дверь. Могу поклясться, что в эту секунду нас всех пробирает дрожь. Это она. Это Мэри.
– Иду! – По одному этому слову Дэна я могу понять – он ужасно нервничает. – Ну, это, должно быть, она. Я пойду открою.
Он намеренно избегает моего взгляда, когда направляется в прихожую? Я не уверена. Разливаю всем вино и не скуплюсь на свой бокал. Боже, без вина мне сегодня не выжить.
И вот она здесь. Когда она заходит вслед за Дэном на кухню, у меня сжимается сердце. Она – видение, она – мираж, и все же она здесь, передо мной. Выше, чем я предполагала, с теми же волнистыми темными волосами, как на фото, добрыми глазами и ямочками на щеках.
– Привет, – лучезарно улыбается она и протягивает мне руку. – Ты Сильви? Я Мэри.
Я могу лишь яростно моргать, чувствуя, как на плечи словно опускается тяжелый груз. Она выглядит потрясающе. И вправду похожа на ангела. Ангел в белой рубашке с объемным воротником и в мягких льняных брюках.
– Привет, – хватаю ее руку (боюсь, слишком крепко) и трясу ее (боюсь, слишком сильно). – Да, я Сильви. Жена Дэна.
– Замечательно, что мы сегодня собрались здесь все вместе, – улыбается она и кивает Дэну: – О, белое вино, пожалуйста. Спасибо. Джереми, Адриан, вы оба чудесно выглядите. Какое же удовольствие вновь встретиться с вами.
У нее дар располагать людей к себе, я понимаю это, не проведя и двух минут в ее компании. Ловлю себя на том, что как идиотка рассматриваю ее, стараясь запечатлеть в своем сознании каждую ее клеточку. У нее на ногах кожаные лодочки серого цвета, которые кажутся модными и дорогими, но при этом выглядят вполне этнически и не вызывающе.
Сама я в туфельках без задника с ремешком сзади на невысоких каблуках; я всегда надеваю их на коктейльные вечеринки. Десять минут назад они были одной из моих любимых пар, а сейчас кажутся дешевыми и скучными.
– Мне так нравится ваша кухня, – спокойно заметила Мэри. – Здесь царит уютная семейная атмосфера. И мне нравится этот синий цвет, такой глубокий. Это ты выбрала? – обращается она ко мне.
У нее самый успокаивающий голос на свете, просто созданный для колыбельных. Дэн был прав, она и вправду подобна тихой заводи, в которой отражаются бесчисленные звезды. Забудьте про Дэна, мне кажется, я уже влюбилась в эту Мэри.
– Мы пробовали много разных синих оттенков, пока не нашли тот самый, – отвечаю я, и Мэри снова улыбается мне.
– Могу себе представить. И какой у вас замечательный сад! Игровые пряничные домики совершенно чудесные! – Когда Мэри улыбается, от нее исходит какое-то сияние, сияют даже ямочки на ее щеках.
Она направляется к черному ходу, чтобы выглянуть в сад, и я поражаюсь легкости ее походки. Сейчас она не такая худощавая, как на старой фотографии (и даже совсем не худая, я бы сказала), но она прекрасно владеет своим телом. Теперь я без труда могу представить, какой она была в девятнадцать лет: бледная кожа, русалочьи