Вот и все. Слова сказаны, кости брошены. Целую неделю я балансировала на грани: ругалась с мамой, беседовала с адвокатами, пыталась выпутаться из тенет собственного разума, чтобы вдохнуть полной грудью. Я так старалась убедить всех в своей правоте, что и сама уже перестала себе верить. Лишь встретившись с Джосс, я поняла, чего я на самом деле хочу. Я хочу, чтобы эта история, которая может помочь другим девушкам, была опубликована. Мама не увидела в книге ничего, кроме клеветы на отца. Дэн не мог не защищать меня. Адвокаты не могли не делать свою работу. Но в центре всего этого была Линн. Добрая, умная Линн со смеющимися глазами, вспоминающая страхи и кошмары своего прошлого и превращающая их в искусство. Как я могу затыкать ей рот?
Я знаю, мама считает меня предательницей. Она всегда будет думать, что Джосс всего-навсего гнусная лгунья, мечтающая прославиться за счет моего отца и опорочить его доброе имя. Когда я спросила у мамы, читала ли она показания Джосс, мама взорвалась и начала орать на меня: «Как ты можешь ей верить? Как это может быть правдой? Как это может быть правдой?!»
На что мне хотелось ответить: «А как моя воображаемая подруга могла оказаться настоящей?!» – но я промолчала.
– Спасибо, – благодарно кивает Джосс, и какое-то время мы обе молчим.
– Помнишь, как мы катались по озеру на лодке Мастерсонов? – спрашиваю я наконец.
Она поднимает на меня сияющие глаза:
– Конечно. Ты была такой миленькой в спасательном жилете.
– Я так хотела увидеть дельфинов, – со смехом вспоминаю я. – Пусть все взрослые и твердили мне, что это озеро, а в озерах дельфинов не бывает.
Я бережно хранила в памяти этот день. Голубое небо, искрящаяся лазурью вода; я сижу на коленях Линн, а она мурлычет мне на ухо: «Kum bay ya, my Lord, kum bay ya…»
Конечно, со временем эта память превратилась в «игру воображения», но я цеплялась за эту игру. Я придумала новые беседы и шалости. Я построила тайную дружбу, я создала целый мир фантазий только для себя и Линн. Мир, в который я всегда могла сбежать.
Ирония в том, что, если бы мои родители не убеждали меня так страстно, что Линн была воображаемой, я бы в скором времени забыла о ней.
– Я бы с радостью познакомилась с твоими девочками, – нарушает тишину Джосс. – Пожалуйста, привези их ко мне в гости.
– Обязательно.
– У нас тут иногда проплывают дельфины, – протягивает она, лукаво подмигивая мне. – Постараюсь уговорить их, чтобы они приплыли, когда ты в следующий раз приедешь ко мне.
– Договорились. Но сейчас мне уже пора, – нехотя поднимаюсь на ноги. Я бы с удовольствием осталась у нее в гостях, но Девон довольно далеко от Лондона, а мне нужно вернуться сегодня вечером.
– Обещай приехать ко мне как можно скорее, – просит она. – И привози семью. И да, удачи в субботу.
– Спасибо, – улыбаюсь я. – Прости, что не могу тебя пригласить…
Встречаться с Джосс и приезжать к ней в гости – это одно. Но посмей я пригласить ее на семейное торжество, маму бы хватил удар. Она знает, что я встречаюсь с Джосс, но предпочитает и дальше отворачиваться к окну и яростно моргать.
– Ничего страшного. Я буду думать о тебе, – говорит Джосс и крепко-крепко обнимает меня. В мою жизнь вошло нечто прекрасное. Новая дружба. Или все же старая дружба? Неважно. Настоящая дружба.
Суббота приходит незаметно. Этим ясным утром я готовлюсь к тому, чтобы вступить в новую жизнь. Макияж? Отличный! Платье? Сидит идеально! Волосы? Налачены. Больше я ничего не могу с ними сделать. Даже цветы и ювелирный гребень выглядели бы нелепо.
Сейчас волосы намного короче, чем когда я их собственноручно обкорнала. Мой знакомый парикмахер Нил, после того как спало первое потрясение от моего видика, начал объяснять мне, что я сделала не так и как на самом деле нужно было стричь. Не могла же я ему сказать, что терзала свои волосы, ослепленная гневом? Он называет мою новую прическу прической Твигги. Правда, я совсем не похожа на эту британскую супермодель. Но новая прическа мне идет. Все, кто сначала в ужасе отшатывался от моего вида, теперь признают, что с короткими волосами мне намного лучше. Все, кроме мамы, естественно.
За последние полгода я много раз пыталась поговорить с мамой по душам. Сидела в ее гостиной, поднимала разные темы. Я пыталась объяснить ей, почему отрезала волосы. Я пыталась объяснить ей, почему разозлилась на папу. Пыталась объяснить, почему больше не могу вести себя как ребенок: заткнуть ушки или уйти играть в другую комнату, пока взрослые разговаривают. Пыталась снова и снова разбудить ее.
Но неизменно натыкалась на ее без устали моргающие глаза. Может, она и не слушала меня вовсе. Или не хотела слышать. Для нее папа все еще выдающийся человек с золотым сердцем, герой нашей семьи, Джосс – злодейка-клеветница, а я – перебежчица. Она все еще живет в своем мыльном пузыре, стены которого увешаны папиными фотографиями. Она все еще включает девочкам свадебное видео, когда мы приезжаем к ней в гости. (Но я больше не буду его смотреть. Я покончила с этим. Может быть, я смогу себя заставить. Лет через десять. Двадцать.)
В последний раз, когда мы были в гостях у мамы, мы даже не говорили о папе. Вместо этого мы обсуждали, куда мама отправится в отпуск вместе с Лорной. Мама смешала нам по коктейлю Беллини, а я купила у нее набор колец за тридцать девять фунтов (мама опять вернулась к продаже ювелирных изделий!). Она сказала мне: «Спасибо, дорогая, они чудесно будут смотреться на твоих ручках!», и думаю, она и вправду имела это в виду. Ей нравится жить в мыльном пузыре. Она счастлива внутри и не собирается его лопать.
– Мамочка! – Тесса вбегает в нашу спальню в своем любимом наряде: блестящие лосины, балетная пачка и… ярко-синяя футболка с логотипом «Челси». Признаюсь честно, на какое-то мгновение я хотела заказать девочкам чудесные платьица цвета пепельной розы с пышными юбками, которые я видела на сайте Wild & Gorgeous, специально для этого события. Но вовремя остановила себя. Я не собираюсь заставлять девочек носить то, что они не хотят. Не собираюсь забивать их головы чужими мыслями, правилами и стремлениями. Пусть Тесса носится среди разряженных гостей в фирменной футболке, а Анна смешно ковыляет в костюме Груффало[49] (она играет Груффало в школьной пьесе). Они для меня – самые идеальные подружки невесты. В чем бы они ни были.
– Папочка сказал: «Увидимся там!» – гордо объявляет она мне.
– Спасибо, родная, – улыбаюсь я ей.
Мы не провели ночь «вдали друг от друга», как это принято перед свадьбой. Ведь у нас не совсем настоящая свадьба – мы просто решили еще раз произнести наши клятвы верности. И все же, чтобы сохранить волшебство, до места торжества мы едем отдельно.
Дэн также не видел мое платье. Так что он еще не знает, что сегодня я облачусь в величайшее творение Веры Вонг – в пышное великолепие без бретелек жемчужного цвета. Платье, конечно, стоит целое состояние. Но мама предложила мне купить его за папины деньги. Я считаю, это правильно. Папа должен нам за все нервы, которые он измотал Дэну.
Спустя несколько недель после того, как я отрезала волосы, у нас с Дэном состоялся разговор о деньгах. Я призналась ему, что думала, что он «пружинился» при упоминании моего отца потому, что не был так богат и успешен в бизнесе, как он.
– Может быть, – пожал плечами Дэн. – Это была одна из причин.
Он же признался мне, что где-то в глубине души у него и вправду был пунктик, что мужчина должен быть единственным кормильцем семьи. Правда, знакомство с моим отцом заставило Дэна поменять некоторые свои убеждения.
Потом я пыталась доказать ему, что мы могли бы жить на мой доход (а доход мой и вправду вскоре будет очень большим), и тем самым убить многие старые стереотипы. И если бы он был настоящим феминистом, он не чувствовал бы необходимости быть кормильцем, но мог бы поддерживать семейную ячейку другими способами. Дэн вежливо выслушал меня и согласился со всем, а затем сказал:
– На самом деле у нас тут новый большой заказ нарисовался… Ничего, если я продолжу вносить финансовый вклад в нашу семью?
Господи, спасибо тебе за моего Дэна.
Капаю на запястье немного жасминового парфюма от «Тенет» (подарок Джосс) и проскальзываю в серебристые туфельки на небольшом каблуке.
– Дора, говори! Поговори со мной! – властно приказывает Тесса змее. (Девочки недавно в первый раз посмотрели «Гарри Поттера» и теперь постоянно пытаются «разговорить» Дору.)
– В настоящей жизни змеи не разговаривают. Это все выдумки, правда, мамочка? – Анна тянет меня за юбку, чтобы я подтвердила ее слова. – Воображаемые вещи не становятся настоящими!
– Ты права, милая, – улыбаюсь я. – Воображаемое никогда не воплощается в жизнь.
Я никогда не расскажу им, что моя воображаемая подруга оказалась настоящей. На их долю в свое время и так выпадет много невероятного и необъяснимого. Когда они встретят Джосс, она для них будет просто Джосс.
– Пока, Дора, – говорю я змее и выталкиваю девочек с кухни. Не могу сказать, что я полюбила змеюку. Но я определенно могу теперь смотреть на нее и признаю, что она – весьма удивительное создание. А еще она переезжает с кухни (наконец-то!).
Мы полностью изменили наш сад. Убрали игровые домики (девочки, кажется, не особо расстроились) и воздвигли небольшую террасу из дерева и стекла (с огромными окнами от пололка до пола и со специальным террариумом для Доры). Там теперь будет кабинет Дэна. У нас в саду осталось место для небольшого огорода.
– Раз ты так любишь садоводство, – сказала я Дэну однажды ночью, – тогда почему ты не выращиваешь салат в саду?
Дэн рассмеялся и на следующий же день позвонил своему приятелю Питу: вместе они начали разрабатывать проект для нашего сада. Они даже запланировали посадить несколько морозостойких однолетних растений. Дэн вспомнил, что я предлагала ему это и раньше, и очень долго передо мной извинялся. Я не злилась на него. Теперь я знаю, о чем он тогда думал и что мешало ему жить полной жизнью.