Что?! Я думала, с сюрпризами покончено. Он не должен был этого делать. Но боже мой, Сент-Люсия! Пляжи, парки, заповедники… Смаргиваю уже подступающие к глазам слезы радости, наклоняюсь вперед и шепчу Дэну на ухо:
– А на мне сегодня нет трусиков. Сюрприз!
Ха! Видели бы вы его лицо.
Дэн, кажется, забыл, что ему надо произносить клятву, поэтому я собираюсь прийти ему на помощь и начать свою, как вдруг слышу какой-то шум в холле. В зал из холла протискивается только что подошедший доктор Бэмфорд и весело машет нам, заняв свой стул.
– Сюрприз, – объявляю я Дэну. – Это я его пригласила. Думала, ему следует быть здесь, ведь именно он начал все это.
– Удивительно, – кивает Дэн, его глаза сияют каким-то неземным светом. – Удивительно.
Каким-то удивительным образом нам с Дэном все же удалось произнести все наши клятвы, не запнувшись и не заплакав; наши последние слова были встречены громкими аплодисментами. Затем гости оживленно потянулись за шампанским, Кларисса достала где-то винтажные джазовые пластинки и поставила их проигрывать на старом граммофоне, некоторые наши дамы-добровольцы тут же пустились в пляс на импровизированном танцполе. Роберт сосредоточенно рассказывает о чем-то Мэри (интересно, что все это значит?); родители Дэна полностью забываются в оживленном квикстепе. Или они лишь делают вид, что не замечают никого вокруг? Невилл не сводит глаз со Сью; они двигаются с невероятной скоростью, но при этом легко и воздушно, будто предугадывая движения друг друга. Я смотрю на них и невольно моргаю. Затем, словно почувствовав, что я смотрю на них, Сью ловит мой взгляд и улыбается мне через плечо Невилла. С улыбкой машу ей рукой в ответ.
И тут же сама ловлю лучезарную улыбку Клариссы, когда она меняет пластинки на граммофоне. Оказалось, Кларисса тоже умеет удивлять. Три месяца назад она ошеломила нас всех, сказав, что написала страшно привлекательную историю с привидениями, некую легенду для Уиллоуби-хаус, и уже записала ее в виде аудиоподкаста. И никому не сказала! Она вспомнила, что я предлагала сделать что-то подобное, это засело у нее в голове, и она решила попробовать. Историю можно послушать на нашем сайте, и с каждым днем количество прослушиваний только увеличивается (ибо история и вправду удивительная). И никто из нас не удивится, если однажды Кларисса будет зарабатывать себе на жизнь писательством. Правда, она сама, кажется, еще об этом и не думает.
Я стою, наблюдая за всеми с какой-то глупой сентиментальной улыбкой на лице; ко мне приближается Дэн и, наклонившись, шепчет:
– Ты уже сказала им? Миссис Кендрик? Или Клариссе?
Качаю головой, сразу же поняв, о чем он:
– Еще не время, – тихо отвечаю я. – Сообщу, когда вернемся.
Я так горжусь всем, чего мы добились в Уиллоуби-хаус. Теперь я люблю это место больше, чем когда-либо (после своего второго рождения оно не стало для меня менее спокойным и уютным). Но ничего не изменится, если ничего не менять. На днях я увидела такую надпись на футболке, и эти слова нашли во мне отклик. Многое в моей жизни изменилось, изменилась я сама. И, если я хочу продолжать расти и меняться, я должна бросить вызов самой себе. Чтобы «вырасти в человека», как сказал бы Джон.
Мне потребовалось довольно много времени, чтобы отыскать свое «большое дело». Теперь я возглавляю компанию по возведению детского крыла в Нью-Лондон-Хоспитал. Увидев объявление об этой должности, я сразу же поняла – это мое. Правда, мне долго пришлось убеждать Седрика и его совет, что я гожусь для такой ответственной работы, а мой опыт работы в Уиллоуби-хаус только поможет мне в этом занятии. Но это вовсе не значит, что я не боюсь сделать что-то не так. Самое главное, что я буду помогать детям. Это совершенно новый уровень в сфере сбора средств на благотворительность. Понимаю также, что кто-то другой займет мое место здесь – кто-то со свежими взглядами и неукротимой энергией.
Иногда в жизни все же приходится тыкать палкой пчелиный улей, и невозможно знать наверняка, вернешься ли ты с медом или с волдырями на руках. Как бы мы жили, если бы я не потыкала палкой наш семейный улей брака, с виду казавшийся таким крепким и неприступным? Не хочу сейчас об этом думать, ибо в данный момент это уже не так важно. Да, неприятная правда вылезла наружу, но мы с ней справились. Вместе. Было ли бы у нас все так же хорошо в противном случае? Что-то я не слишком в этом уверена.
Когда я оглядываюсь назад, на тех Дэна и Сильви, которые были женаты все эти годы, были так довольны друг другом и думали, что жизнь подобна дуновению ветерка… О, это совсем другие люди. Совершенно не представляющие, что такое жизнь.
– Мои поздравления. – Чей-то звучный голос доносится до ушей, и вскоре я замечаю, что к нам приближается доктор Бэмфорд с бокалом в руке. – Чудесно видеть вас снова. Огромное спасибо за приглашение. Всегда хотел посетить это место, но не получалось. Прекраснейшая коллекция книг сразу завоевала мое сердце! А кухонька в подвале меня совершенно очаровала!
– Должно быть, вам показалось странным, что мы пригласили вас сегодня, – искренне улыбаюсь я ему. – Но, как я вам уже писала, именно с посещения вашего кабинета в нашей жизни началась череда по-настоящему удивительных событий, которая, я надеюсь, не закончится никогда.
– Что вы, что вы! – ахает доктор Бэмфорд, и я точно могу сказать: он не помнит ничего.
– Удивительно страшных событий, – вставляет Дэн. – И удивительно прекрасных в конце.
В конце? Но конец ли это для нас?
– Вы сказали нам, – напоминаю доктору Бэмфорду, – что у нас будет еще шестьдесят восемь лет брака, и все началось. Не могу сказать, что мы восприняли эти новости с восторгом…
– Мы ужасно перепугались, – признается Дэн. – Шестьдесят восемь лет. Это как множество коробочек с сюрпризом, в которых не знаешь что попадется.
Дэн смеется собственной шутке, но доктор Бэмфорд как будто его не слышит. Врач задумчиво пялится на Дэна, затем поворачивается ко мне. Потом снова смотрит на Дэна.
– Шестьдесят восемь лет? – наконец выдавливает из себя он. – Ох, дорогие мои, боюсь, я немного обсчитался. Со мной такое бывает. Мой коллега, доктор Алан Маккензи, всегда на меня ворчит из-за этого.
Обсчитался? О чем это он?
– Что значит, вы обсчитались? – почти хором выпаливаем мы с Дэном, уставившись во все глаза на врача.
– Доктор Маккензи посоветовал мне урезать добрую половину процентов по моим расчетам. – Он бодро улыбается нам. – Это значит, что вам осталось… где-то шестьдесят четыре года. Ох, копченый лосось… Прошу меня извинить.
Врач замечает подносы с канапе и ныряет в толпу вслед за официантом, оставляя нас с Дэном, совершенно ошарашенных новостью, смотреть друг на друга.
Доктор Бэмфорд обсчитался?! Да это нас обсчитали, обманули. Всего пару минут назад у нас было шестьдесят восемь лет впереди, а сейчас только шестьдесят четыре.
– Шестьдесят четыре? – сглатываю я. – Но ведь это так мало! У нас ни на что не хватит времени!
Какое-то время Дэн стоит молча, пораженный услышанным. Затем молниеносным движением тянет меня за руку и крепко прижимает к себе:
– Раз у нас осталось только шестьдесят четыре года, – шепчет он, – давай сделаем их удивительными.
– Больше не будем терять время, – горячо соглашаюсь я.
– Больше не будем ссориться.
– Будем наслаждаться каждой секундой.
– Будильник теперь ставим раньше на десять минут, – настаивает Дэн. – Мы выцарапаем у жизни хоть немного времени, что у нас отняли, Сильви. Обязательно выцарапаем!
Лоб Дэна покрылся испариной, щеки раскраснелись. Вкрадчивый шепоток в голове, что мучил меня все эти месяцы, превратился в спокойный мелодичный голос: «Успокойтесь. Вы опять принимаете все слишком близко к сердцу».
– Дэн, – нежно начинаю я, – никто не может знать наверняка. У нас может быть еще семьдесят два года. Или два. Или вообще два дня.
Окидываю взглядом комнату и, к моему удивлению, вижу все давно знакомое и такое привычное в совершенно ином свете. Ласковая и в то же время сдержанная мамина улыбка; маме с папой было отмерено так мало лет вместе. Джон, которому придется научиться жить без Оуэна; в глазах его светится печаль, даже когда он разговаривает с Тильдой. Тильде же предстоит смириться с тем, что сын ее не всегда будет поступать так, как она того желает. Родители Дэна все еще танцуют с крайне серьезными лицами, стараясь воскресить хоть толику того, что, казалось, ушло навсегда. Мэри и Роберт со смущенными улыбками о чем-то шушукаются (уж не начало ли это чего-то нового?). Мои девочки беззаботно кружатся, держась за ручки, одна в костюме Груффало, другая в бессменной футболке с логотипом «Челси». Похоже, только они из всех нас знают, как нужно жить.
– Идем, – нежно беру Дэна за руку и веду за собой в круг веселья и танцев. – Идем же, Дэн. Пора жить.
Все гости хлопают нам, когда мы оказываемся в центре танцпола. Дэн выписывает руками такие кренделя, что Тильда свистит, а девочки радостно скачут вокруг нас с Дэном, заливаясь смехом.
Впереди у нас еще долгая жизнь. Но мы к ней готовы.
Благодарности
Пока работала над этой книгой, я все время размышляла о долголетии, человеческих отношениях и супружеской верности.
Но бывает и другая верность – преданность читателя автору. Уже много лет я пишу книги, которые находят отклик в людских сердцах, за что и благодарна моим самым лучшим и преданным читателям. Пускай писатели и лишены возможности обменяться клятвами верности с читателями, позвольте мне поднять бокал за всех вас, чтобы доказать свою преданность вам. Спасибо, что читаете.
Я рада воспользоваться этой возможностью и поблагодарить моих издателей по всему миру. Мне несказанно повезло в том, что мои работы попадают на книжные полки не только в родном Соединенном Королевстве, но и в США, Канаде, странах Европы, Южной Америки, Азии и Австралазии.
Я работаю в тесном сотрудничестве с издателями из разных стран и горжусь совершенно фантастическими долгосрочными отношениями с ними.