– Кажется, это знакомый альбатрос! – догадался королевский капитан. – Уж не звериный ли доктор прислал его? – И капитан скомандовал: – Полный вперед! Держать курс за альбатросом!
И многопушечный королевский фрегат «Виктория», как привязанный, понесся за быстрым альбатросом. А Петер Обгони-Ветер стрелой летел над самыми волнами, задевая их своими острыми крыльями и срезая клочья пены. На капитанском мостике стоял королевский капитан, пристально вглядываясь в морскую даль через подзорную трубу.
Но доктор Дулиттл, что с ним? Что сделал с Белой мышкой разъяренный кривой По-По? Он уже растопырил свою корявую пятерню, намереваясь схватить, смять, содрать с лица, со своего единственного глаза это ЧТО-ТО, пушистое и мягкое и вышвырнуть его в море!
Так бы все и произошло. И тогда, наверное, туго пришлось бы доктору Дулиттлу и его друзьям. Но альбатрос Петер несся быстрее ветра. Королевский фрегат «Виктория» на всех парусах стремился за ним. Королевский капитан зорко всматривался в даль. Вот почему не успел взмахнуть рукой кривой По-По, как раздался громовой голос королевского капитана:
– Именем короля! Вы арестованы!
Белая мышка, быстро перебирая легкими лапками, проворно сбежала по рукаву кривого По-По, по его камзолу и сапогу на палубу и юркнула под лежащий тут же черный шелковый цилиндр доктора Дулиттла. А кривой По-По вытаращил свой единственный глаз и увидел наставленное прямо на него круглое черное око медной пушки.
Уши лопоухого Ло-Ло затрепетали. Нос длинноносого Но-Но вытянулся еще больше. А похожее на сморщенное яблоко лицо безбородого Бо-Бо со страху еще сильнее сморщилось и стало не больше лиловой сливы. Холодный глаз медной пушки показался им во сто раз страшнее горящих в ночи глаз хищного тигра. И они подняли руки, упали на колени и завопили:
– Сдаемся!
Быстрее луча света мелькнула обезьянка Чу-Чу, влетевшая на палубу Похитителей. Она пронеслась вдоль парусника, отпирая и распахивая решетчатые дверцы клеток. В мгновение ока воздух наполнился криками попугаев. Они вылетали из клеток, сталкивались, роняя перья, и стремглав поднимались ввысь. И вот уже над «Голубым китом», над головой доктора Дулиттла словно бы распустился сад невиданных цветов. Синие, алые, желтые, зеленые, лиловые, оранжевые, перламутровые птицы вихрем закружились над палубой, усеяли мачты и реи корабля.
Красные и гиацинтовые ара, черные и розовые какаду, зеленые попугайчики, пестрые лори, александрийские и амазонские попугаи наперебой благодарили доктора Дулиттла за свое спасение. А королевский капитан пересадил на «Викторию» всю дрожащую команду Похитителей, взял на буксир их парусник, отдал честь крохотному «Голубому киту» и велел держать курс к берегам Британии. Он выполнил свой долг и теперь мог возвращаться домой.
Доктор Дулиттл тоже собирался вернуться к себе в Лужтаун-Болотвиль и снова заняться лечением зверей. Однако ему еще не скоро суждено было увидеть красную черепичную крышу своего домика.
Глава 38Чудовище Несси
Попугаи – не чайки и даже не гуси, умеющие перелетать моря и океаны, спасаясь от зимних холодов. Слабые крылья попугаев не могут долго нести их без отдыха над безбрежной водой. И доктор Дулиттл решил сплавать в Африку и в Австралию, развезти попугаев по домам. Заодно навестить живущих там слонов, бегемотов, жирафов, кенгуру, утконосов и медведей коала и справиться об их здоровье.
Альбатрос Петер Обгони-Ветер попрощался с доктором и его друзьями и собирался уже подняться в воздух. Но тут подошел к нему Тудасюдайчик.
– Уважаемый Петер Обгони-Ветер, – смущенно сказал он, – у меня к вам просьба. Моя мама антилошадь Туда-Сюда давно не получала от меня ни весточки. Не будете ли вы так любезны передать ей письмо. Вам ведь ничего не стоит слетать туда-сюда на ваших сильных и быстрых крыльях.
– Давай письмо, – коротко бросил альбатрос, взмахивая крыльями, словно громадными опахалами.
– Сейчас, сейчас, – засуетился Тудасюдайчик. – Мы его быстро напишем.
Он бросился к сове Ух-Ух. Та молча достала перо, пузырек с соком чернильного дерева и приготовилась писать. Попугаиха Полли была занята беседой со своими родственниками попугаями ара, лори и какаду. Зато обезьянка Чу-Чу оказалась рядом и тут же принялась диктовать письмо. Тудасюдайчик только успевал вставить слово-другое. Наконец письмо было готово. Вот оно:
«Милая мама, привет!
Я повидал белый свет.
Но очень скучаю
И сильно грущу.
Может быть, скоро
Тебя навещу.
Мы попугаев везем по домам,
Утешить спешим попугаевых мам.
В Австралию сходим
И в Африку тоже.
Тогда и обняться
Мы сможем, быть может.
Киваю двумя головами
Моей двухголовой маме.
Твой любящий мальчик
Тудасюдайчик».
Альбатрос Петер Обгони-Ветер подхватил письмо и в мгновение ока скрылся из виду. «Голубой кит» на всех парусах помчался следом, в сторону Африки. Но конечно же, угнаться за быстрой птицей ему было не под силу. И все же все были довольны своим быстроходным суденышком.
Веселый ветер надувал паруса. Поскрипывали, поигрывали мачты. «Голубой кит» скользил по гладкому морю, словно утюжок по просторной простынке. А солнце жарило так, будто хотело высушить море.
– Если все так пойдет и дальше, мы через два дня будем в Африке, – сказал доктор Дулиттл.
– Ура! – закричали звери.
– И скоро я увижу мою милую ма… – начал Тудасюдайчик, но договорить не успел и кувырком покатился по палубе.
Раздался ужасающий скрип, шипение и треск. Корабль остановился внезапно и застыл, будто приклеенный. Испуганные попугаи цветным облаком взлетели над накренившимся «Голубым китом». Доктор Дулиттл едва успел удержать обеими руками на голове свой черный цилиндр. Из трюма выскочил поросенок Хрю-Хрю, который спасался там в холодке от тропической жары. Как угорелый он носился по палубе с криками:
– Караул! Катастрофа! Кораблекрушение!
Крокодил Кро-Кро, который мирно лежал на палубе и даже не шелохнулся, когда корабль тряхнуло, вдруг разинул свою зубастую пасть и схватил поросенка за хвостик. Тот рванулся было, но тут же затих. Тогда крокодил снова разинул пасть и спокойно сказал:
– Ну-ка, Хрю-Хрю, рассказывай, что там за кораблекрушение тебе померещилось?
Поросенок Хрю-Хрю, все еще взволнованный, залепетал:
– Я лежал себе в трюме, в холодке. Вдруг все кругом затрещало, и сквозь дно корабля просунулись острые, как пила, зубцы. Дно распорото ими, будто буханка хлебным ножом. Вода хлещет сквозь все отверстия. Скорее спасайтесь!
– Мы наскочили на риф, – догадался доктор Дулиттл. – Но откуда взялись посреди моря торчащие из воды скалы?
Вдруг палуба под ними снова качнулась, и корабль медленно пополз, да-да, именно пополз! – по волнам. Казалось, что острые камни, на которые, словно на вилку, был насажен «Голубой кит», сдвинулись с места и отправились путешествовать по морю. Но этого было мало. Из воды высунулась длинная-длинная змея, поднялась выше мачты, а потом склонила громадную голову над палубой и, часто моргая, уставилась на доктора Дулиттла и его команду.
«Странно, – успела подумать попугаиха Полли, – змеи не моргают». И верно, голова эта вовсе не была похожа на змеиную. Огромные добрые глаза, опушённые ресницами. Улыбчивый круглый ротик, в который и кролик не пролезет. И забавный, словно петушиный, гребешок на макушке.
– Хр-р! Фр-р! Тр-р! – сказала голова.
– Чего-чего? – не поняла обезьянка Чу-Чу.
– Др-р! Вр-р! Мр-р! – проворковала голова и добавила: – Кр-р Нес-си.
Доктор Дулиттл беспомощно развел руками. Он не понимал ни слова. Разве что «Нес-си» было хоть как-то похоже на звериный язык.
– Мы тонем, а она издевается какими-то дыр, мыр, тыр! – возмутилась сова Ух-Ух.
В ответ голова улыбнулась и виновато сказала:
– Кр-р Нес-си. Нес-си кр-р!
Крокодил Кро-Кро спокойно разинул пасть и рявкнул:
– Чего ту непонятного? Ее зовут Несси. Она извиняется, что чуть поцарапала нашу посудину.
– Поцарапала! – взорвалась попугаиха Полли. – Да она нас погубила! И вообще, кто она такая?
Крокодил Кро-Кро вдруг, словно подражая непонятной Несси, затрещал:
– Гр-р? Хр-р? Кр-р?
– Зр-р, зр-р, зр-р, – обрадованно затараторила голова и плавно изогнула свою длинную шею.
Все, разинув рты, слушали непонятный разговор крокодила и Несси. А Кро-Кро объяснил:
– Это доисторический звериный язык. Меня ему научила моя прабабушка, а та слышала его от своей прабабушки, которую научила ее прабабушка, а та слышала его от своей прабабушки, а…
– Стой! – перебила крокодила обезьянка Чу-Чу. – Если ты станешь перечислять всех своих прапрапрабабушек, мы наверняка сумеем утонуть.
– Ладно, – недовольно проворчал крокодил Кро-Кро, – потом расскажу о прабабушках. Но дело в том, что мы, крокодилы, очень древний род. И эта Несси, можно сказать, мой предок. Она из породы травозавров, которые, как думают все, вымерли сто миллионов лет назад.
– Вот оно что! – воскликнул доктор Дулиттл. – Теперь я замечаю в этой голове признаки доисторического вида!
– Ур-р! – сказала Несси.
– Что? Что она говорит? – заволновались все.
– Приглашает нас на свой остров, – пояснил крокодил.
– Ар-р! Эр-р! Ир-р! – продолжала Несси.
– Она говорит, что на этот остров никогда не ступала нога сегодняшнего жителя Земли.
– Мы принимаем это приглашение, – торжественно заявил доктор Дулиттл, снял цилиндр и поклонился улыбающейся Несси.
И тут же вода под килем «Голубого кита» забурлила, и он, покачиваясь на спине травозавра Несси, заскользил по волнам.
Глава 39Доисторический остров Аврика
Остров вырос из воды неожиданно. Он был похож на громадный букет, погруженный в чашу моря. Букет разрастался и увеличивался прямо на глазах. В нем вырисовывались разлапистые пальмы, пушистые перья мимоз, царственные бутоны магнолий, опахала великанских папоротников. И, словно разноцветные пчелы, кружили и порхали над цветами и деревьями яркоперые птицы.