Разговор иссяк. Они молча сидели у костра. А великан, повстречав земляков, сидел и вспоминал родные края. Одно воспоминание за другим проносились перед его мысленным взором.
– И как там теперь мой курган в Скалунде? – спрашивает.
Ни тот, ни другой никогда и не слышали о кургане в Скалунде, про который спрашивал великан.
– Просел немного, – неуверенно говорит старший. Чувствует, что отмолчаться не выйдет. – Сильно, я бы сказал, просел. Обвалился, в общем.
– Так и думал, – кивнул великан. – Как ему не обвалиться. Что наспех сделано, долго не простоит. Жена с дочкой за одно утро в передниках камней натаскали.
«Не вчера я последний раз был в Вестерйотланде, – подумал великан. – Ох, не вчера. Почти ничего и не помню».
– А Чиннекулле? А Биллинген? А другие горки? Они были тогда рассыпаны по всей равнине. Они-то хоть стоят?
– Стоят, стоят, – говорит старший уже посмелее.
– Ты, наверное, сам их и поставил? – решил подольститься младший.
– Ну, нет. Это моего отца надо благодарить. Я еще совсем сопляком был, тогда никакой вестерйотландской равнины и в помине не было. Сплошная горная гряда, от Веттерна до реки Йота. И решили несколько речек пробить себе дорогу к озеру Венерн. Работа была не особо тяжкая – горы-то так, название одно, гранита нет почти, известняк да сланцы. Помню, помню, как они протачивали себе русло, одно за другим, и долины становились все шире, даже и не долины, а настоящие степи. Отец был, помню, недоволен. Посмотрит, посмотрит, как реки смывают горы, и головой покачает. Так, говорит, у нас и гор скоро не останется. Могли бы и нам что-то оставить, а то присесть отдохнуть негде.
Сказал, снял свои каменные башмаки и поставил: один на самом западе, другой на самом востоке. Шляпу свою каменную положил на гору на берегу Венерна, снял с меня каменный колпачок и забросил на юг. Туда же швырнул каменную дубину. Короче, все, что у нас с собой было каменного, я имею в виду, из настоящего камня, а не из этих песчаных куличиков, – все раскидал по разным местам.
Вода постепенно все размыла, но то, что отец раскидал, ей не по зубам было. Где его башмак лежал, там две горы сохранились. Халлеберг под каблуком, Хуннеберг под подошвой. Другой башмак – пожалуйста, Биллинген, под шляпой – Чиннекулле, под моим колпачком – Мессеберг, под дубиной – Оллеберг. Я слыхал, у вас теперь карты есть, вот и поглядите сами. Много гор отец сохранил… Сейчас-то, наверное, никто не помнит, а знали бы – поклонились низко отцу за его работу. Или помнят? Скажите-ка, помнят люди, кто все это сделал?
– Не так-то легко ответить на твой вопрос, – осмелел старший. – Но позволь сказать, что если раньше великаны были такими же могучими, как реки и горы, то сейчас как-то и людей стали замечать. Помнят, не помнят, но, как ни крути, отец, люди подчинили себе и горы, и равнины.
Нахмурился великан. Не понравился ему ответ. Помолчал и опять начал расспросы:
– А Тролльхеттан?[30]
– Кипит и грохочет. Да, наверное, ты сам его и сделал, этот водопад, раз уж вы с отцом нам горы сберегли?
– Ну нет. Водопад еще до меня был. Мы с братьями на нем катались. Встанем на бревно – и по всем трем водопадам. Аж до самого моря. Сейчас-то вряд ли кто на такое способен. Или как?
– Это да. Это вряд ли… Зато мы, люди, прорыли канал вдоль каскада водопадов. Вода, конечно, течет быстро, но не падает. И мы в своих лодках и пароходах можем плыть не только вниз, но и вверх по течению. Подниматься, так сказать, по водопаду.
– Странно слышать, – опять поморщился великан. Этот ответ ему тоже не понравился. – А вот скажите мне, как там край у озера Мьорн, что звался Голодным краем? Свельтурна?
– Этот край и людям доставил много хлопот. Уж не ты ли, отец, приложил руку, что земля там такая тощая и непригодная для жизни?
– Ну, нет. Или как сказать… не совсем. В мое время там росли роскошные леса. А тут я старшую дочь замуж выдавал. Угощение готовили такое, каких теперь и не видывали. Печь надо, а дров нет. Обвязал я лес веревкой, дернул как следует и приволок домой. Думаю, теперь поискать таких богатырей.
– Это да. Это вряд ли, – говорит моряк. – Таких богатырей поискать. Но когда я молодой был, видел: одни пустыри. Ничего не росло. А сейчас мы насадили там леса. Так что люди тоже кое на что способны.
– Ну-ну… а южные края? Там-то людишки в мои времена и жить не могли…
– Тоже ты постарался?
– Ну нет. Или как сказать… не совсем. Помню, мы детьми там играли. Каменные домики строили. Ну и, конечно, камней набросали… Думаю, там-то все это не больно распашешь.
– Это да. Это вряд ли. Там крестьянам делать нечего. Люди ремеслами занялись – ткацкое дело, утварь деревянную делают, мебель. Немало нужно умения, чтобы жить в таком краю. Но, по крайней мере, ничего не перепортили, как некоторые.
– И последний вопрос, – говорит великан. – Что теперь там, где река Йота впадает в море?
– А ты и там руку приложил?
– Ну нет. Или как сказать… не совсем. Мы там с братьями китов подманивали. На спину вскочишь – и по фьордам да заливам. Думаю, поискать таких ловкачей.
– Это да. Это вряд ли, – говорит моряк. – На китах нам слабо. Но зато мы там город построили в устье реки, а оттуда корабли плывут по всему миру.
Подождал ответа. Но гигант молчит. Задумался и молчит.
И тогда моряк, который сам был родом из Гётеборга, начал рассказывать про богатый торговый город с его просторными гаванями, мостами и каналами, широкими улицами, застроенными высокими красивыми домами. Там так много оборотистых купцов и отважных моряков, что уж они-то постараются сделать Гётеборг самым процветающим городом Севера.
С каждым ответом великан хмурился все больше и больше. Видно было, что ему не по душе, как люди хозяйничают на земле и мнят себя чуть не повелителями природы.
Он долго молчал.
– Стало быть, много нового в Вестерйотланде, – говорит. – Надо бы мне вернуться и навести там порядок.
Услышав такие слова, моряк немного испугался. Что значит – навести порядок? Наверняка у великана что-то недоброе на уме. Но виду не подал.
– Добро пожаловать, отец. Мы в твою честь будем во все колокола звонить.
– Вот оно что! – с недоверием сказал великан. – Колокола! Значит, есть еще колокола в Вестерйотланде? Столько времени прошло… Я-то надеялся, они давно стерлись от постоянного звона.
– Нет, не стерлись. Все на месте. Еще больше стало. Теперь у нас и места не найти, где нет колокольни.
– Тогда не вернусь, – решительно заявил великан. – Я из-за этих колоколов здесь и поселился. Терпеть не могу этот звон. Голова болит.
Он опять надолго задумался.
– Ну вот что, – сказал великан наконец. – Ложитесь спать у костра, согреетесь и обсохнете. А завтра я сделаю так, что пойдет мимо корабль и захватит вас. Но, как говорят, долг платежом красен. Я вам оказал гостеприимство, а вы окажете мне услугу. Когда вернетесь, найдете Самого Достойного Человека в Вестерйотланде и отдадите ему это кольцо. Передайте: если он будет носить это кольцо, станет не только Самым Достойным, но и Самым Богатым и Знаменитым. Удача будет ему во всем, что бы он ни задумал.
Как только моряки вернулись домой, нашли, не откладывая в долгий ящик, Самого Достойного Человека в Вестерйотланде и передали ему кольцо. Но этот Самый Достойный был еще и Самым Мудрым. Он сначала надел кольцо на ветку дуба у себя во дворе. И все заметили, что дуб тут же начал расти. Появлялись новые ветви, ствол толстел с каждым днем, кора стала твердой, как камень. Листья опадали, на их месте тут же появлялись новые, и на следующий день дуб вырос так, что никто и никогда ничего подобного не видел. Но недолго это продолжалось: уже через день начали сохнуть и вянуть листья, в стволе появились дупла, сучья сами по себе ломались и падали на землю, – и скоро от роскошного дуба ничего не осталось, кроме гнилого пня.
Взял тогда Самый Достойный Человек кольцо и забросил его подальше.
– Это кольцо и в самом деле дает человеку необычайные силы и возможности, – сказал он. – Но на очень короткое время. А потом приходит конец. Вы сами видели. Он стареет и умирает, и никакое богатство и никакая удача ему больше не нужны. Мне оно без надобности. И я надеюсь, никто его не найдет, это кольцо, потому что не с добром послал его мне великан.
Песня
Учительница шла довольно быстро, так что мальчику пришлось бежать, чтобы дослушать ее рассказ. А когда она закончила, дети уже были у цели: за длинным рядом хозяйственных построек в тени столетних лип показался замок.
До самого последнего момента маленькая учительница была уверена, что придумала все замечательно. А увидела замок и начала сомневаться. А вдруг вся эта затея – чистой воды безумие? Никто же не просил ее доказывать таким способом свою благодарность. Над ней просто посмеются – с чего это она притащилась в замок среди ночи с маленькими детьми? Не так уж красиво они поют, чтобы их пение кого-то тронуло и обрадовало.
Она замедлила шаг. К замку вела широкая лестница, и она стала по ней подниматься. Ей было прекрасно известно, что в замке никого нет. С тех пор как умер старый хозяин, замок стоял пустой. Она хотела выиграть время, чтобы еще раз все обдумать.
Замок в лунном свете казался совершенно белым, даже серебряным. А когда наша учительница увидела цветочные клумбы, и аккуратно подстриженные кусты, и балюстраду с античными урнами, мужество и вовсе ей изменило. Все выглядело так изысканно, так недоступно, что она вдруг ясно осознала: здесь ей не место.
Этот замок словно говорил ей: «Не подходи близко! Неужели ты и вправду думаешь, что со своими деревенскими детьми можешь доставить какую-то радость тому, кто привык жить в такой роскоши?»
Чтобы побороть нерешительность, она начала рассказывать детям ту самую историю, что слышала когда-то на курсах: про старого хозяина и молодого хозяина. Это прибавило ей мужества. Роскошь роскошью, но ведь и замок, и все остальное принадлежит теперь школе рукоделия для учителей. Хозяева подарили его людям, чтобы те, кто приезжает сюда учи