Интересно, где же хозяева этой странной избушки? И почему они ее бросили? А может, и не бросили – уехали на время. Иначе почему на плите стоят кофейник и чугунок, а около печки лежит вязанка дров? Кочерга и лоток для золы в углу, на скамейке – прядильный станок с колесом, а на полке над окном – льняная пряжа, моток шерсти, сальная свеча и коробок спичек.
Не могли хорошие хозяева все так бросить. Конечно, собирались вернуться. Даже постель оставили застеленной.
А на стене – длинный бордюр, на нем многократно изображены три всадника. Каспер, Мельхиор и Бальтасар. Три волхва. Потом еще три таких же, и еще, и еще. Этим бордюром оклеены и стропила, и потолочные балки. Целая армия волхвов покачивается в седлах.
И вдруг он заметил на крючке под крышей нечто, что заставило его забыть про сон и вскочить с постели. Две лепешки хлеба! Они уже превратились в сухари, даже немного заплесневели – но это был хлеб! Он с трудом поднял лоток для выгребания золы на длинной ручке, прицелился… и от лепешки отломился большой кусок и упал на пол. Мальчик уже успел забыть, как это вкусно – хлеб.
Он огляделся еще раз – мало ли что, может, найдется еще что-то полезное.
«Ничего плохого я не делаю, – подумал он. – Все равно никого нет, и никому вреда не будет».
Но все, что могло бы пригодиться, оказалось чересчур большим и тяжелым. Единственное, что можно без труда унести с собой, – спички.
Залез на стол, вскарабкался по льняной шторе и оказался на полке. Только успел сунуть спички в свой узелок, в хижину влетел ворон с белым пером в крыле.
– Вот он я! – объявил Фумле-Друмле. Сел на стол и гордо оглянулся по сторонам. – Не мог прилететь раньше. Выборы, понимаешь. Выбирали нового вождя. Вместо Винд-Иле.
– И кого же выбрали?
– Выбрали борца с несправедливостью и организованной преступностью. Выбрали Грама Белоперого, законного наследника, которого изменники называли Фумле-Друмле.
Ворон выпятил грудь и постарался принять как можно более величественный вид.
– Хороший выбор, – одобрил мальчик. – Поздравляю. Желаю удачи.
– Да уж, удача не помешает, – согласился Фумле-Друмле и начал подробно рассказывать, каких унижений он натерпелся во времена правления Винд-Иле и Винд-Кары.
Мальчик слушал, кивал и вдруг замер. За окном он услышал голос, который не спутал бы ни с одним на свете.
– Значит, он здесь? – спросил лис Смирре.
– Здесь, здесь, где ж ему быть, – проскрипел в ответ вороний голос.
– Берегись, Тумметот! – каркнул что было силы Гарм Белоперый, бывший Фумле-Друмле. – Там Винд-Кара с этим лисом, и он собирается тебя сожра…
Лис Смирре с разбегу впрыгнул в форточку и перекусил горло не успевшему отскочить Фумле-Друмле. Соскочил на пол и стал оглядываться – где же этот проклятый Тумметот?
Мальчуган попытался было спрятаться за мотком льняной пряжи, но было поздно. Лис увидел его и напружинился, готовясь к прыжку. Хижина была настолько мала, что нетрудно было понять: лису допрыгнуть до полки над окном – раз плюнуть. И тут ему конец.
Но на этот раз у Нильса было секретное оружие. Он чиркнул спичкой, поджег моток пряжи и швырнул его в лиса.
Лис взвизгнул и выскочил в окно.
Но мальчику, который только что избежал смертельной опасности, теперь грозила другая, не менее серьезная. Огонь с пряжи перекинулся на полог кровати. Он спрыгнул вниз и попытался погасить пламя, но уже было поздно. Хижина наполнилась дымом, и лис Смирре сообразил, что долго оставаться в хижине мальчик не сможет.
– Ну что, Тумметот? – крикнул он. – Что выберешь? Поджариться или выйти ко мне? Я-то, понятное дело, предпочел бы второе, но, как говорится, было бы дело сделано, а как – неважно… Впрочем, и в жареном виде…
Похоже, лис прав. Кровать уже полыхала, пол начал дымиться. Тумметот влез в печь и подергал заслонку. И вдруг услышал, как в замке поворачивается ключ. Люди. Они пришли вовремя. Положение было отчаянное, и мальчик не испугался, а обрадовался.
Дверь отворилась, и на пороге появились двое детей. Тумметот быстро проскользнул мимо них к двери и тут же остановился. Он знал, что где-то рядом притаился лис Смирре. Единственный выход – держаться поближе к людям. Он повернулся… и узнал! Не прошло и секунды, как он бросился к детям с радостным криком:
– Привет, Оса-пастушка! Привет, малыш Мате!
Мальчик совершенно забыл, кто он и где находится. Вороны, пылающая хижина, звериный язык – все исчезло. Он опять на лугу в Западном Вемменхёге, пасет гусей, а рядом эти двое смоландских детишек.
Дети увидели гнома, бегущего к ним с протянутыми для объятий руками, и на их лицах отразился смертельный ужас.
И мальчик очнулся. Вспомнил, кто он есть. И сообразил, что ничего хуже и придумать нельзя. А вдруг эти двое его узнают? Поймут, что этот страшный гном – не кто иной, как Нильс Хольгерссон, что он заколдован, что он превратился в такого коротышку. Что он уже не человек, а неизвестно кто.
Он в отчаянии повернулся и побежал, сам не зная куда.
Но все же судьба была к нему милостива – не успел он отбежать и двадцати шагов, как увидел в вересковой пустоши белое пятно.
Это был Белый, а рядом с ним Дунфин.
Едва завидев мальчика, Белый пустился бежать с такой скоростью, будто его преследовали враги.
На бегу забросил Тумметота на спину и взмыл в воздух.
XVII. Старая крестьянка
Четверг, 14 апреля
Три уставших путника искали место для ночлега. Дорога их пролегала через самую пустынную и нищую часть северного Смоланда, но их это мало смущало. Они были не из тех, кому нужны мягкие перины или грелки в постель.
– Найти бы хоть одно незамерзшее болотце, самое топкое, – сказал один. – Вот было бы здорово… Лис ни за что не решится полезть в такое болото.
– Найти бы хоть одно озерцо, где лед отошел от берегов… Туда лис ни за что не перепрыгнет, – грустно добавил другой.
– Найти бы крутой и скалистый холм, – мечтательно сказал третий. – На такой холм лис ни за что не заберется.
Но не успело зайти солнце, двоих путешественников начал неумолимо одолевать сон. Они буквально с ног валились. А третий пока держался, но беспокойство нарастало с каждой минутой. Приближалась ночь.
«Вот ведь незадача, – думал он. – Занесло нас куда-то… Болота и озера покрыты льдом. Везде уже все растаяло, а здесь, наверное, самое холодное место во всем Смоланде. Весной и не пахнет. Ума не приложу, где же нам заночевать? Если не разыщем такое местечко, завтра от нас одни косточки останутся. Лис Смирре бродит где-то поблизости, и уж он-то такого случая не упустит».
Он уже знал, как Акка выбирает место для ночлега, и огляделся. Ничего подходящего. Вдобавок ко всему пошел колючий мелкий дождь, и с каждой минутой становилось все холоднее. Вскоре он промок насквозь.
Конечно, нам с вами это покажется странным, но путешественники не постучались ни в одну дверь, хотя хутора попадались. Их не привлекали даже маленькие, бедные лачуги на опушке леса, которые обрадовали бы любого заблудившегося в ночи путника. Не будь они так измучены, можно было бы сказать, что сами и виноваты. Почему бы не воспользоваться помощью, которую тебе наверняка предложат в любой из этих лачуг?
Ночь вступила в свои права, стало совершенно темно, хоть глаз выколи, ледяной дождь даже не думал стихать, двое из путников спят на ходу. Надо что-то предпринять, и срочно.
И здесь им попался стоящий на отшибе крошечный хутор. Мало того что он стоял далеко от другого жилья, но по всем признакам и дома никого не было. Ни огонька в окнах, ни дыма из печной трубы. В такую непогоду наверняка бы затопили. И во дворе пусто.
– Будь что будет, – сказал самый маленький путник, тот, который то и дело расталкивал засыпающих товарищей. – Ничего лучшего нам не найти.
Они проковыляли во двор, и, как только остановились под навесом, двое тут же заснули, а третий принялся искать что-нибудь получше – он не умел спать стоя.
Хутор оказался вовсе не таким крошечным. Кроме жилого, и вправду очень маленького домика, был еще и коровник, и небольшая конюшня, а вдоль забора стояли ящики и сарайчики с садовой утварью. Но все равно ощущение бедности и запущенности не оставляло. Серые, заросшие мхом покосившиеся стены, двери на бугристых от ржавчины петлях висят косо и едва не отваливаются. Видно, давным-давно никто не брал в руки молоток, чтобы подправить разваливающиеся постройки.
А вот и коровник. Дверь заперта на крючок, но путник легко поддел этот крючок прутиком. Он с трудом растолкал спящих товарищей и вздохнул с облегчением – здесь они будут в безопасности.
Не успела дверь со скрипом отвориться, как послышалось коровье мычание.
– Наконец-то, хозяйка, – промычала корова. – А я-то думала, останусь сегодня без ужина.
Неутомимый путник замер. Он-то думал, что в коровнике тоже пусто. Глаза немного привыкли к темноте, и он разглядел, что в стойле стоит только одна корова, а по углам жмутся три или четыре курицы.
– Мы бедные путешественники, – сказал он как можно более жалобно. – Нас трое, и мы ищем место, где могли бы переночевать в безопасности. Нас преследует коварный лис. Но… мы и людей побаиваемся. Позвольте нам здесь остаться!
– Ту-ут-то да… а… – грустно промычала корова и очень шумно, по-коровьи, вздохнула. – Стены, конечно, так себе… дует. Щелястые. Но лис в такую щель не пролезет. А из людей одна старушка, ей не то что кого-то ловить, ей бы самой на ногах устоять. А вы-то кто такие?
Корова тяжело повернулась в тесном стойле и уставилась красивыми глазами на нежданных гостей.
– Позвольте представиться. – Мальчик вспомнил, как начинают разговор люди. – Я – Нильс Хольгерссон из Западного Вемменхёга, волшебник превратил меня в гнома. А со мной друзья – белый домашний гусь, с которым я путешествую, и дикая серая гусыня.
– Никто в этих стенах не говорил со мной так вежливо, – одобрительно сказала корова. – Хорошо объяснил, хоть я вас и не вижу в такой темноте. Все поняла. Конечно, вы можете остаться, но, если честно, я бы больше обрадовалась хозяйке с вечерней охапкой сена.