Год за годом рудники росли как грибы. Все больше становилось рудокопов, горняков, плавильщиков. Многие даже хижины свои ставили вблизи шахт, другие строили усадьбы поодаль. Громоздили все новые и новые плавильные печи. Возник богатый поселок, и назвали его Большой Медногорск.
Легко понять, что медные жилы у поверхности скоро истощились и надо было искать глубже. Появились шахты, а в шахтах длинные, извилистые забои. И там, глубоко в чреве земли, горняки закладывали заряды, взрывали, пробивались дальше и опять взрывали. Это очень тяжелая работа и сама по себе, но хуже всего дым, который никак не хотел покидать забои. А как трудно было поднимать руду на поверхность! На стенах шахт укрепляли лестницы и вручную вытаскивали мешки с рудоносным камнем. Потом появились подъемники. Чем дальше вгрызались в гору шахтеры, тем опаснее становился их труд. Иной раз в забои прорывалась вода, а то и потолок обрушивался. В конце концов добыча руды стала настолько опасной, что люди отказывались добровольно работать под землей. Тогда предложили пожизненно заключенным преступникам и объявленным вне закона лесным разбойникам – не хотят ли они, поработав столько-то лет в шахте, заслужить свободу?
А про Главную Долю наследства великана никто и не вспоминал.
Но среди всякого сброда, явившегося в Большой Медногорск, нашлось немало искателей приключений, которые не так уж высоко ценили собственную жизнь. За приключениями сюда и ехали.
– Чем это для многих из них кончилось – никто не знает. История умалчивает, – поправился ворон. – Но сохранился рассказ о двух шахтерах – якобы они как-то поздним вечером явились к хозяину и рассказали, что нашли в лесу огромную медную жилу. Дорогу пометили и завтра же с утра готовы показать…
Назавтра было воскресенье, хозяин с работниками пошли в церковь на воскресную проповедь. Дело было зимой, церковь стояла на другом берегу озера Варпан, и они перешли его по льду. А по дороге назад именно эти двое провалились под лед и утонули. И тогда вспомнили старинную легенду о Главной Доле наследства. По всем углам зашептались, что они, скорее всего, и наткнулись на эту Главную Долю.
Дела на шахтах шли все хуже – труд опасный, лихие люди, согласившиеся спускаться в шахты, работали из рук вон плохо и при первой возможности ударялись в бега. Владельцы решили пригласить опытных маркшейдеров из-за границы. Те научили, как правильно делать забой, как ставить крепеж, как откачивать воду из шахт и как безопасно и выгодно поднимать руду.
Рудники опять заработали на полную мощность.
Иностранцы не особенно верили в сказки про свирепых великанш, но, по их расчетам, и вправду выходило, что где-то в лесу скрываются богатейшие залежи медной руды.
И они начали искать.
И вот как-то вечером явился немецкий маркшейдер и рассказал, что нашел Главную Долю. Он был совершенно вне себя от радости, пошел в кабак, напился, плясал, играл в кости и под конец угодил в драку, где его насмерть пырнул ножом один из собутыльников.
А тем временем Большая Медная гора продолжала давать столько руды, что ее считали чуть ли не самым богатым месторождением меди в мире. Не только местное население, но и все королевство богатело за счет налогов. Город Фалун рос как на дрожжах, и даже шведские короли почитали за долг хотя бы раз навестить эти примечательные места, называя их то Счастьем Швеции, то Сокровищем Королевства.
Но старинная легенда не умирала. Люди смотрели на все это богатство и думали – а ведь это только малая доля наследства великана, Главная Доля прячется где-то в лесу. И ясное дело, злились, ведь это сказочное богатство им недоступно. Многие, преодолев страх, пускались на поиски, но так ничего и не нашли.
Последним, кто видел Главную Долю, был молодой инженер из Фалуна, из богатой и достойной семьи, владеющей большой усадьбой и литейным цехом. Он собирался жениться на красивой дочери фермера из Лександа, пошел делать предложение, но она отказала – не хотела переезжать в Фалун. Там, сказала она, столько дыма от всех этих печей и плавилен, что ее от одной мысли тошнит.
Молодой инженер очень ее любил и возвращался домой в отчаянии. Он прожил в Фалуне всю жизнь, и ему казалось странным, что кому-то мешают дым и шум.
Но когда он подъезжал к городу, словно увидел его новыми глазами. Отовсюду, изо всех шахт, из сотен печей для отжига руды поднимался тяжелый, едкий, серно-желтый дым. Весь город был окутан им, как саваном. Дым был такой ядовитый, что даже трава не росла. Далеко вокруг простиралась черная и нагая земля.
Из плавилен, окруженных безобразными кучами шлака, вырывались языки пламени, и не только в городе, а везде, куда ни глянь. Во всех окружающих город поселках картина была точно такая же. Он понял, что тот, кто привык к зелени и чистому небу, жить здесь и вправду не сможет.
Настроение у него стало еще хуже, чем было. Даже расхотелось домой ехать. Он свернул в лес и весь день бродил без цели, старался ни о чем не думать.
Дело шло уже к вечеру. И вдруг он увидел скалу, сверкающую в лучах закатного солнца, как чистое золото. Он подошел поближе и понял, что это никакое не золото, а выходящая на поверхность жила такой величины, какой никто и никогда не видывал. Обрадовался было, но тут же сообразил, что то, что он видит, наверняка и есть та самая грозная Главная Доля, из-за которой погибло столько людей.
Молодой горняк испугался. Значит, мне конец, подумал он. Из тех, кто видел Главную Долю, не уцелел ни один человек.
Он тут же повернулся и пошел назад. Но не успел сделать и нескольких шагов, навстречу ему вышла женщина. Крупная, полная. Так выглядят матери шахтеров, но инженер не мог припомнить, чтобы видел ее раньше.
«Интересно, что ты делаешь здесь, в лесу? – спросила она. – Я за тобой целый день наблюдаю и не могу понять, что у тебя на уме».
«Ищу место для жилья, – сказал он. – Девушка, которую я полюбил, отказывается жить в Фалуне».
«А что ты собираешься делать с жилой, которую только что видел? Начнешь добывать руду?»
«Ни за что в жизни, – решительно ответил юноша, понимая, что спасает свою жизнь. – Даю слово больше этим не заниматься, иначе мне ни за что не получить ее согласие».
«Ну что ж… Если сдержишь слово, ничего тебе не грозит».
И ушла. А он поспешил домой и твердо решил сдержать данное незнакомке слово. Перестал заниматься горным делом, построил себе усадьбу далеко от Фалуна. И только тогда та, которую он так любил, согласилась выйти за него замуж.
На этом ворон закончил свой рассказ.
Мальчик и вправду умудрился не спать – настолько интересным и необычным показался ему рассказ Батаки. Но дело все равно продвигалось медленно.
– А что было дальше? – спросил он.
– С тех пор производство меди стало уменьшаться. Город Фалун стоит на месте, но плавильни из города убрали. Конечно, шахтеров здесь было, как муравьев в муравейнике, и дома их остались, но те, кто в них живет, уже больше не работают в шахтах. Кто в фермеры пошел, кто в лесники. В Большой Медной Горе руда почти кончилась. Так что теперь, может, и неплохо было бы найти Главную Долю.
– И неужели никто, кроме этого влюбленного парня, ее не видел?
– Почему не видел? Видел… Я тебе даже скажу кто, но только после того, как ты выдолбишь дырку и выпустишь меня из этой ловушки… из заточения.
Тут дело пошло поживее. Мальчугану показалось, что ворон сказал последние слова как-то загадочно, словно хотел дать понять, что именно он, ворон Батаки, и видел Главную Долю. Иначе зачем бы ему затевать этот длинный рассказ?
– Ты, наверное, немало навидался, пока летал над лесами и горами. – Мальчуган решил навести ворона на нужные мысли.
– Разумеется. И я мог бы показать тебе много интересного. И покажу, только дырку пробей.
Мальчик начал колотить камнем по стамеске с такой яростью, что щепки полетели во все стороны. Он был почти уверен, что ворон знает, где искать Главную Долю.
– Наверное, обидно, что тебе, ворону, нет никакой радости от найденного богатства. Что есть оно, что нет…
– Я предпочел бы не говорить на эту тему, сидя в тюрьме. Не тюремный это разговор.
Даже стамеска нагрелась. Мальчик прекрасно понял, что хотел сказать Батаки. Ворон не может сам добывать руду, поэтому решил в благодарность поделиться своей тайной с ним, Нильсом Хольгерссоном. Выглядит вполне разумно. Если выведать у ворона этот секрет, как только гном опять превратит его в человека, он обязательно вернется сюда и воспользуется сказочным богатством. И когда заработает кучу денег, откупит весь Западный Вемменхёг и построит там замок, наподобие виденного в Витшёвле. И в один прекрасный день пригласит арендатора Хольгера Нильссона с женой в свой замок, встретит их на мраморном крыльце и скажет: добро пожаловать, добрые люди, заходите, заходите, чувствуйте себя как дома! И они, конечно, не сразу узнают его, а будут поглядывать друг на друга с удивлением: что это за шикарный господин завелся в наших краях?
И тогда он спросит их: не хотели бы они жить в таком замке? Кто бы не захотел, ответят они, да только такая роскошь нам не по зубам.
– Очень даже по зубам, – скажет Нильс спокойно и с достоинством. – Я дарю вам этот замок, чтобы вознаградить за потерю белого гуся, который улетел со двора в прошлом году.
Мальчик представил удивление родителей, прыснул и с новым пылом заколотил по стамеске.
А потом он построит новый дом для Осы-пастушки и малыша Матса. Гораздо больше и лучше, чем их сгоревшая лачуга. А потом… а потом он купит все озеро Такерн и отдаст его диким гусям.
Мысли его прервало радостное восклицание ворона:
– Вижу, вижу, хорошо ты поработал! Наверняка пролезу… впрочем, я должен установить это экспериментальным путем.
И установил. Пыхтя и поворачиваясь, ворон пролез через сравнительно небольшое отверстие и уселся на пенек.
– Я сдержу слово, Тумметот, – сказал он торжественно. – Это мой принцип: дал слово – сдержи. И скажу тебе под большим секретом, что я и в самом деле видел Главную Долю. Но я бы не советовал тебе начинать поиски. Мне это стоило нескольких лет жизни.