– Не о чем печалиться, – говорили они. – Построим новые гнезда – стеблей и ивовых веток здесь сколько хочешь.
И конечно, никто из них даже в мыслях не имел посылать за помощью.
Король лебедей Дагаклар, Ясный День, и королева Снёфрид, Снежный Покой, были старше других. Многие лебеди были их потомками.
Они прекрасно помнили те времена, когда диких лебедей в Швеции не было. Все лебеди были ручными, плавали в крепостных рвах и запрудах. Но одна пара решилась на побег и прилетела сюда, в залив Йельста. И от этой пары пошло племя диких лебедей. Сейчас лебедей очень много – и в других заливах Мел арен, и на Токерн, и на прочих озерах. Но все они родом отсюда, и местные птицы очень гордились, что их потомство завоевывает все новые и новые водоемы.
Гуси сели на противоположном, западном берегу залива, и стая тут же поплыла к лебедям. Акка, как и предполагал Смирре, очень удивилась, когда Агарь передала его слова, но когда увидела, что у лебедей и в самом деле большие неприятности, посчитала за честь поддержать их в беде.
Когда они уже подплывали, Акка задержалась и осмотрела стаю, выстроившуюся в прямую линию с равными промежутками между каждой птицей.
– Плывите быстро и красиво! Не надо таращиться на лебедей, будто вы никогда не видели таких щеголей. И не обращайте внимания на их слова!
Акка и до этого встречалась с королевской парой, и они всегда принимали ее приветливо и достойно, как и подобает принимать такую почтенную, немало повидавшую на своем веку предводительницу гусиной стаи. Но она сама чувствовала себя среди лебедей не в своей тарелке. Ей казалось, что она, в сравнении с этими красавцами, чересчур уж маленькая и серая. А лебединая молодежь еще и сыпала соль на раны, затевала разговоры о сером и неимущем народце – вроде бы между собой, но старались, чтобы Акка услышала. Немало стоило усилий не обращать на них внимания, но Акка посчитала, что это самое мудрое.
На этот раз лебеди вели себя необычно. Они расступились и образовали нечто вроде коридора. Стая Акки проплыла между огромными белоснежными птицами. Это было очень красивое зрелище – лебеди то и дело расправляли крылья и изгибали шеи, старались показать себя в самом выгодном свете. К удивлению Акки, никаких ядовитых замечаний со стороны молодых птиц не последовало.
Наверное, Дагаклар сделал им внушение, решила Акка.
Но молодых лебедей хватило ненадолго. Как только они увидели плывшего в стае большого белого гуся, они, как один, издали вздох комического удивления и тут же забыли свои светские манеры.
– Это еще кто? – крикнул один. – Он что, переодетый? Или гуси решили побелеть?
– Все равно лебедем не станешь, – вставил другой.
Лебеди загалдели гортанными, резкими голосами, не давая никому вставить слово и объяснить, что никто и не собирается становиться лебедем, еще чего не хватало. Белый – всего-навсего прибившийся к стае домашний гусь.
– Это, наверное, гусиный король!
– Наглости нет предела!
– Это и не гусь вовсе, а домашняя утка!
Белый твердо запомнил наставление Акки – не обращать внимания. Он плотно сжал клюв и прибавил скорости, но это не помогло.
Лебеди не унимались.
– А что у него на спине? Лягушка?
– Они думают, мы не узнаем лягушку, если они переоденут ее в человечка!
Строй лебедей смешался. Они подплывали все ближе. Всем хотелось посмотреть на белого гуся.
– Если он такой белый, постыдился бы появляться среди нас, настоящих лебедей!
– Да какой он белый! Вывалялся в муке на хуторе, вот и побелел!
Акка как раз хотела спросить короля, в самом ли деле ему нужна ее помощь, но того заинтересовал лебединый переполох.
– Что происходит? – раздраженно крикнул Дагаклар. – Разве я не говорил вам о правилах гостеприимства?
Снёфрид, королева, поплыла утихомирить молодежь, но тут же вернулась. Вид у нее был очень растерянный.
– Ты что, не могла заставить их умолкнуть?
– Там белый гусь… – сказала она, – стыдно смотреть. Я понимаю молодых, такое нелегко стерпеть.
– Белый гусь? – удивился король. – Не может быть. Тебе показалось.
Лебеди окружили Белого тесным кольцом. Акка и остальные попытались прийти на помощь, но их попросту отпихнули.
Старый король, отличавшийся необыкновенной силой, из-за чего, собственно, его и выбрали королем, легко раскидал толпу – и увидел, что гусь и в самом деле белый. И его тоже охватил гнев. Он зашипел от злости, бросился на Белого и вырвал у него пару перьев.
– Я тебе покажу, нахал, как являться к лебедям в таком виде!
– Улетай, Белый! Улетай! – что есть сил крикнула Акка.
Она поняла, что сейчас Белому придется плохо – лебеди выщиплют у него все перья, чтобы убедиться, что он не белый, а серый, как и все дикие гуси.
– Улетай, Белый, улетай! – закричал и Тумметот.
Но лебеди окружили Белого так, что он не мог расправить крылья, как бы ни захотел. И все тянулись к нему клювами.
Белый мужественно защищался. Теперь уже вся стая бросилась к нему на помощь. Но силы были явно неравны, и никто не знает, чем бы все кончилось, если бы не неожиданная помощь со стороны.
Случайно пролетавшая мимо горихвостка заметила отчаянное положение диких гусей и издала резкий призывный писк – так пронзительно пищать умеют только горихвостки. Именно так они пищат, когда надо собрать всю стаю в случае нападения коршуна или ястреба.
Призывный клич повторился трижды, и все маленькие птички, сколько их было поблизости, бросились к заливу.
И эти маленькие, слабосильные, но отважные птахи бросились на лебедей. Они носились и мелькали перед глазами так, что у лебедей закружились головы. И не переставая пищали:
– Стыдно, стыдно, лебеди, стыдно, стыдно! Стыдно, лебеди, стыдно! Какой срам, лебеди, какой срам!
Атака малышей продолжалась всего несколько секунд, но когда туча птичьей мелочи исчезла так же внезапно, как появилась, гуси успели подняться в воздух и были уже над другим берегом залива.
Цепной пес
Во всем есть хорошая сторона, даже в надменности лебедей. Они слишком горды, чтобы очертя голову бросаться в погоню. Так что гуси могли не опасаться преследования и спокойно заночевать в тростниковых зарослях.
А что касается бывшего Нильса Хольгерссона, ныне Тумметота, о спокойной ночевке и речи быть не могло. Слишком уж он был голоден, чтобы заснуть.
Другого выхода нет, решил он. Надо пробраться на какой-нибудь хутор и раздобыть еду. Так и с голоду помереть недолго.
В эти дни, когда по воде плыло столько разных предметов, найти подходящую посудину было нетрудно. С его-то смекалкой! А главное, с его-то размерами! Долго он не раздумывал – прыгнул на покачивающийся в тростнике обломок доски, нашел подходящую для шеста палку и пустился в путь, благо озеро здесь совсем мелкое.
Не успел причалить к берегу, как услышал за спиной какой-то плеск и заметил молодую лебедку, спавшую в гнезде в нескольких метрах от него. И тут же увидел подкрадывающегося к ней лиса.
– Проснись! – закричал он что было силы.
Лебедка встряхнулась, но было уже поздно. Спасло ее чудо: изготовившийся к прыжку лис Смирре узнал голос Тумметота и бросился к нему.
Тумметот побежал изо всех сил. Как назло, рядом не было ни одного деревца, никакого укрытия – голое, незасеянное поле. Оставалось только удирать. Бегал он, конечно, замечательно, но в соревновании с лисом шансов у него не было.
Близко к берегу стояли несколько домиков, по виду – хутор небогатого арендатора, в одном окне горел свет. Он помчался туда, но уже понял, что от лиса ему не уйти.
Один раз Смирре уже щелкнул зубами у него над ухом, но Тумметот успел увернуться и помчался назад к заливу.
Лис не сразу сообразил, куда побежал мальчуган, и потерял несколько секунд. А когда догнал его вновь, тот уже стоял совсем рядом с двумя крестьянами. Те весь день были на озере – подбирали из принесенного наводнением мусора все, что могло пригодиться в хозяйстве.
Уставшие и сонные парни не заметили ни мальчика, ни лиса. Мальчик держал язык за зубами – незачем себя обнаруживать. Лишь бы они на него не наступили. А лис вряд ли решится подойти близко к людям.
Но Смирре не отказался от своих намерений. В темноте Нильс услышал его крадущиеся шаги. Смирре, очевидно, рассчитывал, что крестьяне примут его за собаку.
– А это еще что за пес тут вертится? Я таких не знаю. Может, он бешеный, еще укусит, – сказал один из парней и поддал лиса ногой так, что тот перевернулся в воздухе и отлетел на другую сторону дороги.
Но и тут Смирре не отступил. Шел за ними, как привязанный, теперь, правда, на безопасном расстоянии.
Парни подошли уже к своему хутору. Мальчуган поначалу решил проскользнуть за ними в дом, но заметил большую мохнатую собаку, вылезшую из конуры поприветствовать хозяев.
Это меняло дело.
– Многоуважаемый пес! – прошептал он, вспомнив вежливые обороты ворона Батаки. – Нет ли у вас желания помочь мне поймать лису?
Пес был старый, видел плохо, к тому же настроение у него было хуже некуда. Мальчик его понимал. У него самого настроение было бы не лучше, если бы его заставили сутками напролет сидеть на цепи.
– Кто это тут строит насмешки? – зарычал пес, угрожающе приподняв верхнюю губу и показав огромные зубы. – Подойди поближе, я тебя научу, как издеваться над старым псом!
– Я нисколько не боюсь подойти к вам поближе, уважаемый пес, – сказал мальчик и побежал к конуре.
Пес замер в изумлении – он никогда ничего подобного не видел. Человек, который запросто уместится в его пасти.
– Меня зовут Тумметот, я знаменитый путешественник, – не упустил случая прихвастнуть бывший Нильс Хольгерссон. Надо было произвести впечатление. – Решил пересечь страну со стаей диких гусей. Вы, наверное, слышали обо мне?
Пес успокоился.
– Да… воробьи что-то чирикали. Наслышан, наслышан о твоих подвигах, – проворчал он. – Я бы при твоих размерах дома сидел, а не искал приключений на свою… шею.