– Ну, пожалуйста, матушка Акка! Здесь же совсем близко!
Дунфин так долго умоляла Акку, что в конце концов добилась своего. Акка понимала, что стая летит с опозданием и полагалось бы взять курс прямо на север. Но до острова и впрямь было недалеко – если и задержатся, всего на один день.
Они подкрепились молодой травкой, снялись с места ранним утром и полетели над Мелареном. Мальчуган точно не знал, где они летят, но обратил внимание: чем дальше на восток, тем оживленнее становилось озеро, тем теснее стояли поселки и деревни на берегах.
Груженые паромы, деревянные лодки, парусники и рыбацкие баркасы направлялись на восток, а их обгоняли или шли навстречу белые, красивые пароходы. По берегам змеились дороги и рельсы. Что-то там было на востоке, что привлекало всех путников – и по воде, и по суше. И все хотели попасть в это неведомое место как можно раньше.
На одном из островов стоял большой белый дворец, а на берегах вокруг прятались в молодой зелени виллы. Вначале виллы попадались редко, но чем дальше на восток, тем чаще и чаще. Виллы были самые разные – и маленькие, и большие, богатые и победнее. Кое-где разбиты сады, но чаще дома строили прямо в прибрежном лесу. Ничего и сажать не надо – лес растет сам по себе. И у всех этих домов было нечто общее, что отличало их от других, серых и будничных строений: все они были выкрашены в разные цвета – сероголубой, бледно-зеленый, темно-красный или белый. Отсюда, сверху, они казались красивыми игрушками.
Мальчик, не отрываясь, смотрел на эти веселые дома и вдруг услышал крик Дунфин:
– Я узнаю! Я узнаю эти места! Там дальше будет город, плывущий по воде!
Он посмотрел вперед, но поначалу ничего не заметил, кроме цветного тумана над водой. Лишь постепенно различил он силуэты высоченных церковных шпилей и многоэтажных домов. Дома то проявлялись во всей красе, то снова скрывались в пелене розоватой дымки. Странно, но он нигде не мог различить береговой линии – казалось, и вправду весь город плывет по воде.
Чем ближе стая подлетала к городу, тем меньше становилось игрушечных домиков, а вскоре их совсем не стало. Повсюду дымили трубы, громоздились огромные темные фабрики. Большие кучи угля и досок лежали на берегу, а у грязных причалов грузились неуклюжие и тоже грязные пароходы.
Но почему-то, скорее всего из-за этой волшебной дымки, все казалось большим и необычным. И даже красивым.
Дикие гуси летели над фабриками, над буксирами и пароходами и постепенно приближались к башням и шпилям. Туман как-то сразу опустился к воде. Легкие розовые и голубые космы еще плавали в воздухе, но уже не мешали разглядеть старинные, узорчатые фронтоны, фасады, заканчивающиеся наверху изящной лесенкой. Некоторые дома были такими высокими, что Нильс вспомнил библейскую притчу про Вавилонскую башню. Первые этажи были скрыты туманом, и он решил, что дома построены на высоких холмах или скалах, но, как ни вглядывался, видел только парящие в тумане башенки и крыши с бесчисленными мансардами. И то в виде сизых силуэтов: с востока вставало солнце, а они летели на восток.
К солнцу.
Они летели к солнцу над огромным городом. Со всех сторон вздымались к небу церковные шпили. Иногда в тумане возникали прогалины, но в них ему удавалось разглядеть только воду, местами спокойную, местами кипящую водоворотами. Но земли-то, земли не было видно нигде! Может, где-то, скрытая туманом, и была земля, но он видел только воду. Город был построен на воде. Это было волшебно и красиво, хотя ему стало немножко не по себе. Так всегда бывает, когда сталкиваешься с чем-то непостижимым.
Как только гуси миновали город, туман почти рассеялся. Стали ясно видны берега и бесчисленное количество островов. Мальчик повернулся, чтобы рассмотреть получше, но город теперь выглядел еще страннее. Дымка вобрала в себя рассветные лучи и еще пышней расцвела разными красками: то розовой, то бирюзовой, то голубой, то золотистой. Дома, только что выглядевшие темными загадочными силуэтами, теперь сияли снежной белизной, а окна и крытые металлом шпили церквей светились, как расплавленный металл. Но земли он так и не увидел и окончательно решил, что Дунфин права. Весь город словно плыл по воде.
Они держали курс на восток. Поначалу побережье выглядело почти так же, как Меларен, только в обратном порядке. Сначала фабрики и заводы, потом вдоль берега пошли виллы. Пароходы, баржи и лодки спешили теперь не на восток, а на запад.
Они летели дальше. Здесь исчезло сходство с Мелареном: вместо узких фьордов под ними были проливы, которые становились все шире. И острова были намного больше. Материк ушел куда-то в сторону, и его уже не было видно. Все было более диким и суровым, чем на Меларене, даже растительность. Лиственные деревья на островах постепенно уступали место елям и соснам.
Потом исчезли и виллы, все чаще стали попадаться рыбацкие и крестьянские хижины. Чем дальше они летели на восток, тем реже встречались острова. Перед ними лежало и слабо дымилось бескрайнее море.
Наконец стая приземлилась на скалистом островке. Мальчик спрыгнул со спины Белого, размялся и подошел к Дунфин:
– Что это за город мы пролетали?
– Не знаю, как люди его называют. – Дунфин слегка встряхнула крыльями, будто пожала плечами. – Мы, серые гуси, называем его вот как: Город на воде.
Сестры
У Дунфин было две сестры – Вингшёна, что значит Прекраснокрылая, и Гульдэга, что значит Златоглазая. Сильные и умные птицы, но природа не наградила их таким мягким и глянцевым оперением, как Дунфин. Еще с той поры, когда все они были желтенькими пушистыми гусятами, и родители, и родственники, и даже старый рыбак на острове – все отдавали предпочтение Дунфин. Поэтому Вингшёна и Гульдэга люто ненавидели сестру.
Стая Акки с Кебнекайсе опустилась на остров. Вингшёна и Гульдэга как раз щипали травку на полянке недалеко от берега.
– Посмотри, сестра, – сказала Вингшёна, – посмотри, какие могучие, красивые птицы прилетели к нам на остров! Я, по-моему, никогда не видела диких гусей с такой роскошной осанкой! Атам… вон там… кто это? Видишь белого гуся? Вот это да! Можно жизнь прожить и не увидеть такого красавца.
Гульдэга согласилась с сестрой – и в самом деле, хороши пришельцы. Потом она вгляделась, а зрение у нее, как у всех серых гусей, было очень острое. Даже еще острее, не зря ее называли Златоглазой. Вгляделась как следует и издала сдавленный крик:
– Сестра! Сестра! Посмотри, кого они с собой притащили!
Вингшёна остолбенела. Она так удивилась, что молча стояла с открытым клювом – не могла даже гоготнуть от возмущения.
– И как это может быть? Как эта выскочка попала в такую шикарную компанию? Мы же оставили ее умирать от голода на Эланде!
– И самое худшее…
– И самое худшее что?
– И самое худшее – она наверняка проболтается, что это никакой не несчастный случай. Мы же нарочно подбили ей крыло, пока летели… И если проболтается, нам конец. Выгонят с острова.
– Да уж, ничего хорошего ждать не приходится от этой избалованной твари, – сказала Вингшёна задумчиво. – Я предлагаю вот что: сделаем вид, что страшно рады ее видеть. Эта дуреха небось и не поняла, что мы нарочно взяли ее в клещи.
Пока сестры обсуждали, как им себя вести, дикие гуси стояли на берегу и чистили оперение после полета. Потом выстроились в ряд и чинно двинулись вверх по горе в ущелье, где, как сказала Дунфин, гнездились ее родственники.
У Дунфин были замечательные родители. Они жили на этом острове дольше всех, радушно встречали новичков, помогали им советами. Родители тоже заметили стаю диких гусей, но Дунфин узнали не сразу.
– Не каждый день увидишь диких горных гусей на нашем острове, – сказал серый гусь-отец. – Внушительная, серьезная стая. Даже по полету видно. Найдут ли они пастбище – другой вопрос. Слишком много желающих, и…
– Ничего, ничего, – перебила жена, – не жадничай. Пока не набилось народу, можем и гостей принять.
Мать-гусыня была очень доброй и ласковой птицей – Дунфин пошла в нее.
Пока родители Дунфин церемонно приветствовали Акку, сама Дунфин не то подбежала, не то подлетела и встала рядом, весело поглядывая то на отца, но мать:
– Мамочка, папочка, неужели вы меня не узнаете?
Только теперь родители узнали потерянную дочь, и радости, разумеется, не было конца.
Белый и Дунфин начали наперебой рассказывать про ее чудесное спасение, и тут подбежали Вингшёна и Гульдэга. Они издалека начали издавать радостные крики и бросились обнимать Дунфин. Дунфин была настолько тронута, что у нее даже слезы выступили на глазах.
Диким гусям понравилось на этом приветливом острове. Решили, что раньше завтрашнего дня никуда не тронутся.
Сестры пригласили Дунфин посмотреть на их гнезда. Она очень порадовалась за них. Гусыни постарались – выбрали для кладки удобные и потаенные места.
– А ты где построишь гнездо, Дунфин?
– Я? Я не останусь на острове. Лечу с дикими в Лапландию.
– Как жалко, что ты нас покидаешь!
– Я бы, конечно, с удовольствием пожила с родителями, но я уже обещала Большому Белому…
– Что? – гаркнула Вингшёна. – Большому Белому? Ты хочешь заполучить этого красавца? Ну, знаешь…
Но в этот момент Гульдэга толкнула ее в бок, и Вингшёна замолчала.
И эти две негодницы всю первую половину дня исходили злобой – надо же, какого жениха отхватила эта избалованная Дунфин!
У них тоже были женихи, обычные серые гуси, но, как они решили, по сравнению с Белым смотреть не на что.
– Ой, умру, – сказала Гульдэга. – Если бы по крайней мере тебе повезло или мне… Лучше бы он сдох, этот Белый! Какая мука – думать все лето, что такой красавец достался этой ничтожной Дунфин!
Но с Дунфин сестры держались очень приветливо. Ближе к вечеру Гульдэга пригласила Дунфин взглянуть на своего жениха.
– Он, конечно, не такой красавец, как твой Снегокрылый, – сказала она, – но, по крайней мере, точно знаешь, что он – это он, и никто другой.