Глаза пожилого господина блестели, на щеках проступила краска – видно было, что он взволнован и ему очень хочется, чтобы и старый скрипач полюбил дорогой ему город.
Он встал, распрощался с Клементом и ушел.
Теперь Клемент не сомневался, что говорил с очень и очень высокопоставленным господином.
Он на всякий случай поклонился, хотя тот уже ушел.
На следующий день к нему явился придворный. Он передал Клементу большую книгу в красном кожаном переплете и письмо. В письме говорилось что книга – подарок Клементу от короля Швеции.
После такого события Клемент долго был сам не свой и мало что соображал. Прошла неделя, прежде чем он явился к доктору и отказался от места. Сказал, что должен ехать домой.
– Почему? – спросил доктор. – Что тебе здесь не нравится?
– Все мне очень нравится, господин доктор. Я уже привык, но все равно должен ехать.
Клемент чувствовал себя неловко, ведь король просил его научиться любить Стокгольм. А с другой стороны, ему не терпелось рассказать землякам, в каком городе он жил и каких чудес насмотрелся. Ему не терпелось встать у церкви и рассказывать всем и каждому, как сам король целый час рассказывал ему о Стокгольме и подарил замечательную книгу. Король не пожалел своего драгоценного времени, чтобы объяснить ему, Клементу, старому бедному скрипачу, как хорош этот город. Король хотел утешить его, вылечить тоску по родному краю. Конечно, и здесь, в Скансене, Клемент Ларссон тоже рассказывал посетителям о примечательном разговоре с королем, но разве можно это сравнить с тем, что ждет его дома!
Даже если ему придется окончить свои дни в богадельне, он легко это переживет. Потому что он теперь совсем другой человек, уважаемый и значительный. Друг самого короля.
И желание поделиться с земляками возобладало. Он пошел к доктору и сказал, что вынужден вернуться домой.
XXXVIII. Орел Горго
Долина в горах
Далеко на севере, в горах Лапландии, на уступе скалы и сейчас можно видеть большое орлиное гнездо – диаметром не меньше двух метров и высотой с чум саамов-оленеводов. Много лет оно строилось и достраивалось, искусно вплетались все новые и новые сосновые ветки.
Скала, где помещалось это гнездо, нависала над просторной долиной, а в долине летом гнездились дикие горные гуси. Лучше места для гусей не найти – долина спрятана в горах, почти никто про нее не знает, даже местные жители, саамы, и те не знают. В небольшом озерце хватает корма для гусят, а зыбкие кочки в зарослях ивняка и низких кривых берез – превосходные места для гнездовья.
С незапамятных времен орлы жили на скале, а гуси в долине. Каждый год орлы уносили несколько гусят, но знали меру – иначе можно спугнуть гусей, и они улетят искать другое место. С другой стороны, гусям тоже была польза от такого соседства. Конечно, орлы – разбойники, ничего другого про них не скажешь, зато они отпугивают других разбойников.
Однажды Акка с Кебнекайсе стояла у озера посреди долины и, не отрываясь, смотрела на орлиное гнездо. Это было года за два до того, как Нильс Хольгерссон пустился в свое невероятное путешествие. Орлы вылетали на охоту сразу после восхода солнца, и каждое лето Акка внимательно наблюдала, куда они полетят: собираются охотиться в долине или улетят прочь, на другие охотничьи угодья.
Ждать пришлось недолго: пара огромных, захватывающе красивых, но не менее опасных птиц несколько мгновений парила над долиной, потом орлы развернулись и скрылись за скалами.
Акка облегченно выдохнула.
Старая гусыня-предводительница уже несколько лет не занималась кладкой и высиживанием яиц. Она проводила время в обходах гнезд молодых пар. Советовала, как правильно строить гнезда, как высиживать яйца, как выкармливать только что вылупившихся гусят. Но самое главное – стояла на часах. В долине могли появиться не только орлы, но и песцы, и совы, и другие опасные, особенно для птенцов, хищники.
К середине дня орлы обычно возвращались с охоты. И тут требовалось внимание и наблюдательность. Она определяла по полету, удачной была охота или не особенно. Если не особенно, надо быть начеку.
Но на этот раз орлы почему-то не появились.
«Стара я стала, – подумала Акка. – Задремала и не заметила, как они вернулись. Наверняка давно дома».
Акка долго наблюдала за гнездом, но орлы так и не показались. Обычно они отдыхали, сидя на остром выступе скалы, а ближе к вечеру слетали в долину искупаться в озере, но не в этот раз.
Акка опять упрекнула себя в старческой невнимательности. Она настолько привыкла видеть у себя над головой орлов, что ей даже в голову не пришло, что они не вернулись с охоты.
На следующий день она проснулась очень рано и посмотрела на орлиное гнездо. Вот-вот должны вылетать.
Но орлы не появлялись. К тому же она услышала какой-то крик, одновременно злой и жалобный, – ей показалось, что из орлиного гнезда.
У орлов что-то не так, подумала Акка. Она взмыла в воздух и поднялась высоко-высоко – с высоты можно заглянуть в гнездо.
Взрослых орлов не было. В гнезде лежал полуголый, еще неоперившийся птенец и кричал, широко открывая клюв.
Акка неуверенно спустилась пониже. Орлиные гнезда – не самое приятное место для визитов. Типичное разбойничье логово. В гнезде белеют кости, окровавленные перья с кусками кожи, заячьи головы, клювы и мохнатые лапки перепелов. Не особенно радовал и птенец – кривой разинутый клюв, неуклюжее тельце, еще не оформившиеся крылья, из которых, как колючки, торчали зачатки маховых перьев.
Акка преодолела отвращение и села на край гнезда, поминутно оглядываясь – а вдруг вернутся разгневанные родители?
– Наконец-то! – гневно закричал птенец. – Хоть кто-то! Еду принесла?
– Ну-ну, не спеши, малыш. Расскажи лучше, где твои родители?
– Кто бы знал! Улетели вчера утром, а мне оставили какую-то дохлую мухоловку. Даже ты сообразишь, что я ее еще вчера доел. Ну и мать! Позор, позор! Стыд и позор – оставить родного сына умирать голодной смертью!
Акка задумалась. Похоже, с орлами что-то случилось. Может быть, даже подстрелили. И что теперь делать? Можно оставить этого нахального орленка умирать. Избавиться от орлов в долине. Но это было не в ее правилах. Она даже упрекнула себя – как я могла подумать такое!
– И что ты на меня уставилась? Не каждый день увидишь настоящего орла, это я понимаю, но я же голоден!
Акка расправила крылья, снялась с гнезда и через несколько минут прилетела с форелью в клюве.
Орленок ужасно разозлился и даже попытался ущипнуть Акку своим острым крючковатым клювом.
– Ты что? По-твоему, я стану жрать такую дрянь? Принеси куропатку! Или мухоловку, на худой конец!
Тут уже Акка вышла из себя. Она сильно ущипнула птенца за шею, так что тот перестал орать противным голосом и совсем по-детски пискнул.
– Я тебе вот что скажу, – прошипела старая гусыня. – Радуйся, что я вообще взялась тебя кормить. Боюсь, родители не вернутся, так что выбирай: или ешь что дают, или дожидайся своих куропаток и мухоловок, пока не помрешь с голоду. Я тебе мешать не буду.
И улетела. И довольно долго не показывалась. А когда вернулась, рыба была съедена. Она положила перед ним еще одну рыбину, и он тут же начал ее рвать, время от времени бросая на Акку укоризненные взгляды – смотри, на что ты меня обрекаешь.
Акке предстояла нелегкая работа. Орлы так и не вернулись, а для птенца надо беспрерывно ловить форель. Она кормила его рыбой и лягушками. По всем признакам, и рыба, и лягушки пошли орленку на пользу. Он за два-три дня вырос, окреп, забыл родителей и искренне считал Акку своей матерью. И она полюбила сироту от всей души, только старалась отучить его от припадков ярости и чрезмерного нахальства.
Прошли еще две недели, и Акка заметила, что у нее начинается линька, а это значит, она целый месяц не сможет летать. Орленок умрет от голода.
– Ну что ж, Горго, – сказала она орленку. – Скоро я не смогу приносить тебе еду. И у тебя выбор: либо ты останешься в гнезде умирать, либо попробуешь слететь в долину. Предупреждаю: тут высоко. Можешь разбиться насмерть.
Два раза повторять не понадобилось. Орленок вылез из гнезда, даже не поглядев, насколько глубока открывшаяся перед ним пропасть, расправил смешные маленькие крылья и бросился вниз. Чего-чего, а отваги ему было не занимать. Пару раз он перевернулся в воздухе, но все-таки каким-то седьмым чувством поймал поток воздуха и целым и невредимым опустился на траву.
Остаток лета Горго провел в обществе гусят и очень с ними подружился.
Он искренне считал себя гусенком и пытался подражать им во всем. Однажды полез за ними в воду и чуть не утонул. До того огорчился, что весь день просидел, нахохлившись, в зарослях. И для огорчения был повод – как же так, он не умеет плавать!
К вечеру он подошел к Акке и спросил:
– Матушка Акка, почему я не умею плавать, как другие гуси?
– У тебя выросли чересчур длинные, кривые и острые когти, пока ты лежал там, в гнезде, – объяснила Акка. – Но не переживай! Из тебя выйдет хорошая птица.
Крылья у Горго отросли, он давно мог бы летать, но решился только осенью, когда гусята брали первые уроки. И какой это был триумф! Уж в этом-то виде спорта равных ему не было. Его друзья-гусята, полетав немного, садились отдохнуть, а он мог провести в воздухе хоть целый день. Горго еще не понимал, что он не настоящий гусь, и все время удивлялся:
– Матушка Акка! Почему куропатки и мухоловки удирают, стоит только моей тени упасть на землю? Других гусей они не боятся!
– У тебя выросли чересчур длинные крылья, пока ты лежал там, в гнезде, – объяснила Акка. – Но не переживай! Из тебя все равно выйдет хорошая птица.
Горго сам научился ловить рыбу и лягушек, но и это послужило поводом для расспросов:
– Матушка Акка! А почему я ем рыбу и лягушек, а другие гуси не едят?
– Потому что, пока ты лежал там, в гнезде, я приносила тебе рыбу и лягушек, – объяснила Акка. – Ты привык к этой диете. Но не переживай! Из тебя обязательно выйдет хорошая птица.