Мальчик никак не мог понять, почему они остановились. Испугались, что ли? И вдруг сообразил: они уже не в Южной Швеции! Они уже в Свеаланде…
Дуб замедлил шаг, сделал вид, будто думает о чем-то важном, а потом и вовсе встал.
– А почему дуб не идет с нами? – спросил мальчик.
– Боится Великого Замерзавца! Неужели непонятно? Боится Великого Замерзавца! – тряхнула кудрявыми ветками березка, такая молодая и кокетливая, что одно удовольствие смотреть.
И хотя многие останавливались, большинство продолжали бодро идти вперед. И Солнце не уставало покрикивать со смехом:
– Вперед! Нечего бояться, пока я с вами! Вперед!
И вот они уже на севере, в Норрланде, и ободряющие возгласы Солнца уже не действуют. Остановились яблони, вишни и черешни, отстал овес.
– Почему вы не идете с нами? – спрашивает мальчик. – Почему вы нас предаете?
– Боимся! Боимся Великого Замерзавца! Он уже совсем близко, в Лапландии!
Они и в самом деле уже добрались до Лапландии. Остановились ячмень, земляника, черника, гороховая лоза, черная смородина. Лоси и коровы шли всю дорогу бок о бок, но теперь и они отстали. Люди держались до последнего, но и те остановились. Солнце, скорее всего, осталось бы наедине с ним, Нильсом Хольгерссоном, если бы к процессии не начали присоединяться новички: саамы с оленями, полярные совы, песцы и белые куропатки.
Мальчик слышит необычный шум и понимает, что это: навстречу им бегут порожистые реки и ручьи, чем дальше, тем больше.
– Куда они так торопятся? – спрашивает он.
– Бегут от Великого Замерзавца! – пожимает плечами белая куропатка. – Там, в горах, укрылся Великий Замерзавец!
И вдруг перед ними вырастает высокая, грозная, зубчатая стена. Оставшиеся путники вздрогнули и сделали шаг назад. Но Солнце окатило стену потоком ярких лучей, и все поняли, что это никакая не стена, а просто-напросто высокая и очень красивая гора, а то, что показалось им зубцами на этой стене, никакие не зубцы, а вершины других гор. И эти вершины разом покраснели под лучами Солнца, словно в знак приветствия все, как один, надели красные шапочки. Склоны засияли голубизной и золотом.
Солнце повернуло к идущим веселую, сияющую физиономию и крикнуло:
– Вперед! Нечего бояться, пока я с вами! Вперед!
Пока они карабкались по склонам, отстали еще несколько путников: остановились даже храбрая березка, могучая сосна и упорная, неприхотливая ель. Потом отстали саамы со своими оленями, остановились и выгнулись от нежелания двигаться дальше гибкие лозы ивняка.
И когда Солнце достигло верхушки горы, с ним не осталось никого, кроме крошечного, но безупречно отважного Нильса Хольгерссона.
Солнце заглянуло в расщелину, где склоны были покрыты желтоватым льдом. Нильс уже хотел последовать за Солнцем, но не решился, потому что увидел нечто и в самом деле устрашающее. В ущелье сидел огромный старый тролль. Ледяная глыба вместо тела, сосульки вместо волос и снежная мантия – было чего испугаться! У ног его лежали три черных волка. Увидев Солнце, они вскочили, открыли свои пасти и завыли. Один дохнул страшным холодом, другой – пронзительным полярным ветром, третий – мраком полярной ночи.
Это и есть Великий Замерзавец и его свита, понимает мальчик. Все, чего он ни коснется, замерзает. Превращается в лед. Поэтому его и называют Великим Замерзавцем.
Надо бы бежать отсюда поскорей, но ему ужасно любопытно, чем кончится поединок солнца с этим могучим троллем.
Тролль не шевельнулся, только повернулся к Солнцу своей ледяной физиономией. И Солнце тоже стояло неподвижно, улыбалось во весь рот. И вскоре мальчик заметил, что троллю не по себе: он начал вздыхать и корчиться, снежная мантия потекла с плеч, и волки выли уже не так устрашающе.
Но вдруг Солнце ойкнуло:
– Ой! Мое время вышло! – И покатилось назад из ущелья.
И тогда тролль спустил с цепи своих волков. Из расщелины дохнуло мертвящим морозным ветром. Темнота, как клубы черного дыма, поднялась из ущелья и заполнила все небо.
– Гоните его! – прогремел тролль. – Гоните его отсюда! И передайте Солнцу, что ему нечего делать в Лапландии! Лапландия была, есть и будет моей!
И Нильсу Хольгерссону, когда он увидел, что Солнце выгоняют из Лапландии, стало так страшно, что он с криком проснулся.
Придя в себя, он понял, что лежит на дне ущелья в большой долине. Где он? И где Горго?
Мальчик встал и огляделся. Не сразу, но взгляд его упал на странное сооружение из сосновых веток на уступе горы.
Наверное, так и выглядит орлиное гнездо, где Горго…
Он даже не успел додумать до конца эту мысль, потому что понял! Мальчик сорвал с себя свою белую шапочку и подкинул высоко в воздух. Он понял, куда принес его Горго! Это то самое место, где на уступе горы жили когда-то орлы, а в долине вьют гнезда дикие гуси! Горго вернул его в стаю, и сейчас он увидит и Белого, и Акку, и всех, всех, всех!
Возвращение
Мальчик медленно двинулся вперед – искать своих друзей в этой совсем не маленькой долине. Здесь, под защитой гор, было совершенно безветренно. Солнце еще не взошло над ущельем. Значит, час очень ранний, и гуси наверняка спят. Далеко идти не пришлось. Он остановился и заулыбался – настолько красиво и трогательно было то, что он увидел. Гусыня спала в небольшом гнезде прямо на земле, а рядом с ней дежурил гусь. Ну, может, и не дежурил, а тоже спал, но вид у него был такой, будто дежурит. Он как бы хотел сказать своей подруге: если что нужно, вот он я, располагай мной, как хочешь, я к твоим услугам.
Мальчуган, стараясь ступать потише, двинулся дальше, заглядывая в низкие заросли ивняка, и тут же наткнулся на еще одну пару гусей. Тоже не из его стаи, но он все равно обрадовался и даже запел – так славно было вновь оказаться в обществе друзей – диких горных гусей.
И наконец под одним из кустов он нашел своих. Сидит на яйцах, без сомнения, Нелье, а сторожит ее не кто иной, как Кольме. Ни с кем не спутаешь.
Ему очень захотелось их разбудить, но в последний момент он удержался – пусть спят.
Чуть подальше нашел он Вийси и Кууси, а совсем рядом – Икеи и Какси. И эти четверо спали, и мальчик тоже не стал их будить.
В соседних кустах мелькнуло что-то белое, и сердце забилось от радости. Так оно и есть: красавица Дунфин лежала на яйцах, а рядом стоял Белый. Даже во сне видно, как он счастлив и горд – обычный домашний гусь стоит на страже и охраняет свою супругу в горах Лапландии!
Но и Белого он пожалел будить.
Куда же подевались остальные? Неужели погибли по дороге?
Огляделся и заметил у самого подножия горы на камне серую кочку. Подошел поближе, и сердце его заныло от радости.
Это было никакая не кочка! Это была Акка с Кебнекайсе собственной персоной! Она и не думала спать: стояла и внимательно следила, что происходит в ее долине.
– Доброе утро, матушка Акка! – тихо сказал мальчик. – Хорошо, что ты не спишь. Не буди пока остальных, ладно? Сначала мне надо с тобой кое о чем поговорить!
Акка ловко спрыгнула со своего камня. Ни за что не подумаешь, что ей так много лет. Потрясла мальчика, погладила клювом с ног до головы и с головы до ног, потом снова потрясла.
Все это Акка проделала молча – не пропустила мимо ушей просьбу никого не будить. Старая Акка никогда и ничего не пропускала мимо ушей.
Тумметот расцеловал ее в серые щеки, присел рядом и начал рассказ о своих приключениях – как его продали в Скансен и держали там в плену.
– Помнишь лиса Смирре? – спросил Тумметот. – Лис Смирре с откушенным ухом тоже попал в Скансен, сидел в лисьем вольере. И хотя он причинил нам столько хлопот, мне его стало жалко. Там были и другие лисы, вольер большой и удобный, те-то вроде ничего, но Смирре не двигался с места и все смотрел в одну точку. Тосковал по свободе. А тут я от друзей услышал, что приехал какой-то хуторянин с острова, хочет купить лис. Они там у себя на острове всех лис перестреляли, а теперь жизни не видят из-за крыс. Так что, говорит, глупость мы сделали, надо бы вернуть лис на остров.
Как только я про это узнал, пошел к клетке и говорю: «Завтра, Смирре, придут люди с острова, хотят купить пару лис. Не прячься от них, наоборот, постарайся быть на виду и дай себя поймать. Там ты будешь на свободе!» И он послушался и теперь носится где-то на острове, крыс ловит. Что скажешь на это, матушка Акка? Ничего хорошего лис Смирре нам не сделал, но я все же помог ему вырваться на свободу.
– Молодец, – сердечно сказала Акка. – Я бы поступила точно так же.
– Рад слышать, – продолжил мальчик. – И еще одно дело… В один прекрасный день я увидел, как в Скансен привезли Гор го, орла, ну того, помнишь, что бился с Белым?
– Еще бы не помнить…
– Его заманили в ловушку, и он сидел в клетке. На него смотреть было жалко, матушка Акка. Ничего не ест, ничего не хочет, сидит целыми днями… то ли спит, то ли смерти ждет. Я все раздумывал, не перепилить ли мне сетку на его клетке, но ведь он разбойник и птицеед, правда, матушка Акка? Не надо его выпускать. Такой злодей…
– А вот так я бы не поступила, – грустно сказала Акка. – Можно говорить про орлов все что угодно, но это гордые, свободные птицы, свободнее, чем многие из нас. Держать таких птиц в неволе – преступление. И знаешь, что я предлагаю? Как только ты отдохнешь немного, слетаем туда, и ты освободишь Горго.
– Я только и ждал этих слов, матушка Акка! – просиял мальчуган. – Тут многие поговаривают, что ты раз и навсегда разлюбила своего воспитанника. И только за то, что он, орел, живет не как гусь, а как орел, живет, как и должны жить орлы, как им назначила природа. Но теперь я понимаю, что это все сплетни и наговоры. Я сейчас пойду и обниму Белого и Дунфин, а ты пока можешь поговорить с тем, кто принес меня сюда. Он ждет тебя на том самом уступе, где ты когда-то нашла беспомощного, голодного орленка.
XLIV. Оса-пастушка и малыш Матс
Болезнь
В тот год, когда Нильс Хольгерссон против своей воли пустился в путешествие с дикими гусями, ходили слухи о двух бродяжках, девочке и мальчике из Смоланда, из уезда Суннербу. Они якобы жили когда-то с родителями и ещ