Услышав последние слова великанши, странник пришел в страшный гнев. Он схватился за молот, который всегда при нем, но не успел даже поднять его. Исчезло все – там, где только что был гигантский хутор, высилась огромная скала. А что осталось? Осталось все, чем славна провинция Йемтланд, – могучие озера и реки, для которых он проскреб русла в камне, и горные вершины. И не права была великанша, когда сказала, что люди будут осуждать великого и могущественного аса Тура: зачем он, дескать, разбросал горы по всему их краю?
Потому что это и есть самый главный его подвиг. Потому что каждый, кто приезжает в Йемтланд и смотрит на горы, становится сильнее, разумнее, веселее и мужественнее. От одного взгляда на эту красоту хочется жить.
XLVII. Херьедальские легенды
Вторник, 4 октября
Мальчик начал беспокоиться – восторженные туристы говорили и говорили и не собирались уходить. У Белого не было никакой возможности прилететь и захватить его с собой. Мальчику даже показалось, что, пока он слушал рассказ про великанов, откуда-то донесся гусиный гогот и шум крыльев. Наверное, пролетела его стая. Но он не решался выглянуть из-за балюстрады хотя бы посмотреть, они ли это, и если они, куда летят.
Ушли наконец разговорчивые туристы, и мальчуган выбрался из своего укрытия. Вид с башни и в самом деле ошеломляющий, но любоваться было некогда. Сколько он ни всматривался в заросли и поляны, гусей нигде не видно. А накануне был такой туман, что он даже плохо представлял, где искать. Несколько раз крикнул изо всех сил: «Где ты? Я тут! Где ты? Я тут!» – но никто не откликнулся.
Ему даже на секунду не приходило в голову, что гуси могли его бросить. Нет, он опасался другого – как бы они не угодили в беду. И самое главное – не мог сообразить, что предпринять.
И в этот момент прилетела большая черная птица и с достоинством уселась на перилах балюстрады.
Мальчик никогда не думал, что так обрадуется, увидев ворона Батаки.
– Батаки! Дорогой Батаки! Как я рад тебя видеть! Ты случайно не знаешь, куда подевалась стая Акки? А Белый?
– Я уполномочен передать тебе от них горячий и искренний привет, – важно сказал ворон. – Все в целости и сохранности. Акка заметила, что по горе бродят охотники, и решила не рисковать. Они улетели еще до рассвета. Но горячим и искренним приветом, – ворон с удовольствием повторил изящное выражение, – значит, так… горячим и искренним приветом они не ограничились. Садись ко мне на спину, и через короткий отрезок времени… через сравнительно короткий отрезок времени ты встретишь своих друзей-попутчиков.
Не теряя ни секунды, мальчик вскочил на спину ворона.
Если бы все было как всегда, Батаки и вправду понадобился бы очень «короткий отрезок времени», чтобы доставить мальчика на место.
Но помешал все тот же туман.
Утреннее солнце разбудило весь край. Но, к сожалению, оно разбудило и туман, прятавшийся в ложбинах и ущельях. Сначала с лугов, с полей, с озер, из леса начали подниматься легкие клочья безобидного белесого пара, но буквально через несколько минут вся земля окуталась влажной жемчужно-серой дымкой. Батаки летел над туманом, над ними неярко светило октябрьское солнце, но гуси, очевидно, предпочли лететь пониже, в тумане, и их нигде не было видно. И ворон, и мальчуган кричали изо всех сил, но никто не отзывался.
– Не каждое предприятие приносит удачу, – глубокомысленно сказал ворон. – В данном случае мы имеем дело с обратным. Наше предприятие принесло неудачу. Но одно мы знаем твердо: стая летит на юг. Это аксиома, не требующая доказательств. Как только прояснится, я их найду.
У мальчика окончательно испортилось настроение. Белый мог угодить в любую неприятность. Часа два он сидел, повесив нос, и думал, что будет, если он потеряет Белого, но потом решил не искушать судьбу. Еще накличет беду, чего доброго. Чему быть, того не миновать, и нечего по этому случаю кукситься.
И как раз в этот момент он услышал с земли кукареканье петуха.
Ворон спустился пониже.
Мальчик перегнулся через спину Батаки и что есть силы закричал:
– Где мы? Где мы? Что это за место?
– Место называется Херьеда! – лен, Херьеда! – лен, – прокукарекал петух.
– Херьедален?
– Херьеда! – лен…
– И как там у вас?
– На западе горы, на востоке лес, а в середине река и долина! Река и долина! Херьеда! – лен…
– Спасибо, приятель! Здорово объяснил! Молодец!
Через несколько минут они увидели в тумане ворону.
– Что за люди живут в этом краю?
– Хорошие и достойные люди, – ответила ворона.
– Чем занимаются?
– Хорошие и достойные крестьяне. Пасут стада и рубят лес.
– Спасибо! Здорово объяснила! Молодец!
Вскоре из тумана донеслась песня. Люди.
– Есть ли большие города в ваших краях?
– А кто спрашивает?
– Я спрашиваю! Есть ли города в ваших краях?
– Сначала скажи, кто ты, тогда отвечу.
– Ничего нового: от людей толкового ответа не дождешься! – засмеялся мальчик.
Туман рассеялся так же быстро, как и появился. Оказывается, они летят над широкой речной долиной. Красивый пейзаж, горы на горизонте, почти как в Йемтланде, но людей заметно меньше. Селения редкие и, наверное, небогатые: церквей мало, небольшие поля.
Батаки летел на юг. Наконец опустился на сжатое поле и, уже стоя на земле, для порядка еще несколько раз взмахнул крыльями:
– Летом здесь рос ячмень. Посмотри внимательно, может, есть чем поживиться. Возможно, есть несжатые колосья. В колосьях – зерна, а в зернах содержатся белковые продукты.
Разъяснил, называется.
Но ворон был прав. Мальчик без труда нашел несколько колосков, и, пока он выковыривал из них белковые продукты и жадно жевал, ворон развлекал его разговорами.
– Видишь вон ту высокую, красивую гору?
– Вижу, – коротко ответил мальчик, потому что рот у него был набит ячменем.
– Гора называется Сунфьеллет, – продолжал Батаки. – Трудно представить, что когда-то здесь было несметное количество волков.
– Наверное… здесь им есть где разгуляться.
– Разгуляться… какое вульгарное слово, – поморщился ворон. – Люди просто стонали от них. Нападали на животных, а иногда даже и на людей.
– Ты к чему ведешь, Батаки? – спросил мальчик. После истории с Главной Долей он уверился, что от Батаки можно ждать любого подвоха. – Наверняка хочешь рассказать какую-нибудь историю про волков. Тогда рассказывай!
– Мне говорили… Вроде бы давным-давно волки напали на одного бочара. Он жил тут неподалеку, в деревне Хеде, и поехал продавать разную утварь. Кадки, бочки, ушаты… и так далее. Зимой было дело, ехал он на санях через вот эту реку, она называется Юснан. По льду, разумеется.
Мальчик кивнул. Не по воде же на санях.
– Волков было штук десять, а лошадь у него, прямо скажем, так себе. Так что надежды спастись почти никакой. Он как увидел, сколько волков за ним гонится, совсем свихнулся… то есть потерял… то есть утратил способность рассуждать здраво. Конечно, надо было побросать всю эту тяжесть – бочки-кадки, может, и ушли бы от волков. Вместо этого начал он нахлестывать лошадь. Та, конечно, старалась, как могла, но волки все приближались. На берегу ни души, а ближайший хутор – километров двадцать. Всё, думает парень, вот и смерть моя пришла. И словно парализовало его от страха.
И тут заметил, что в еловом лапнике вдоль дороги что-то шевелится. Тут всегда так делают – как на Юснан ледостав, санный путь помечают лапником, чтобы ночью с дороги не сбиться и не угодить в полынью.
Что же там шевелится, подумал он, неужели и здесь волки притаились? А когда увидел, вообще чуть сознание не потерял.
Никакие это не волки, а старая женщина, бродяжка, финка по имени Малин. Ее так и звали – Финн-Малин, финка Малин. Хромая и горбатая, узнать даже ночью нетрудно.
И эта самая хромая и горбатая старушка шла навстречу волкам. Наверное, не видела их за повозкой.
Если я проеду мимо, подумал бочар, проеду и не помогу бедняге, она так и побредет на съедение к этим тварям. С другой стороны… с другой стороны, пока они будут рвать эту бесполезную старуху, он успеет спастись.
Старуха шла медленно, опираясь на посох. Если он не поможет, ей конец. Но если он подсадит ее в сани, потеряет время, и тогда конец не только ей, а и ему и лошади. Может быть, стоит пожертвовать одной жизнью ради спасения двух?
Все эти мысли промелькнули у него в мозгу почти мгновенно. И не только эти… он даже успел подумать, что будет, если он оставит старуху на съедение волкам, а сам спасется. Как он станет с этим жить? А если люди узнают, что он видел нищенку и не помог ей в беде?
– Тяжкое испытание, – покачал головой ворон. – Трудноразрешимая дилемма, – по привычке щегольнул он научным словом.
Надо же было ее встретить! – подумал бочар.
Вдруг кто-то из волков дико завыл. Лошадь рванула, и сани пролетели мимо Малин. Бочар посмотрел на нее – нищенка увидела волков. Застыла, подняла руки в ужасе, рот открылся в безмолвном крике. Даже попытки не сделала забраться на сани.
Меня, что ли, испугалась? – подумал бочар. Решила, что я тролль.
Ну что же. Все решилось само собой. Можно успокоиться – теперь он точно уйдет от погони.
Но никакого спокойствия не почувствовал. Наоборот, в грудь будто кол воткнули. Никогда еще этот деревенский парень не сделал ничего недостойного – и вдруг понял: если он бросит эту несчастную старуху, жизнь его кончена. Этого он себе никогда не простит.
С огромным трудом заставил лошадь повернуть назад – та не хуже его чуяла опасность.
«Залезай быстро! – крикнул он со злостью, понимая, что злится оттого, что не выбрал простое и безопасное решение и не оставил старуху. – Что тебе дома не сидится, старая колдунья?! Из-за тебя все погибнем – и ты, и я, и Чернуша».
Нищенка взгромоздилась в сани, а парень никак не мог унять злость.
«Чернуша пятьдесят километров прошла, надолго ее не хватит. И тут ты еще… легче ей не стало. Конец нам».